В поисках сокровищ Бонапарта. Русские клады французского императора - Евгений Сотсков Страница 64

"5 декабря. Выходим в 9 часов утра и в 2 часа приходим в Сморгонь. Мороз стоит, по крайней мере, 20 градусов. На этот раз весь путь я совершаю пешком. Моя конюшня состоит из 3-х кляч. Они мне не очень нужны; я предпочитаю идти пешком. Я очень рад, что помещаюсь в скверной крестьянской избе, где есть печь вместо камина; мы разделяем ее с нашими людьми.

Император помещается в барском доме (князя Огинского). Перед отъездом (имеется в виду последние мгновения пребывания Наполеона в армии) император выдал каждому из своих адъютантов по 30 000 франков золотом и по 6000 каждому из офицеров-ординарцев. С собой он взял бочонок с монетами 50 000 франков".

Маленькое дополнение к последней фразе. Вот уж не везет, так не везет. Даже эти 50 000 были в спешке бегства забыты Наполеоном и его спутниками на очередной почтовой станции. Но это так, к слову Вернемся к деньгам, оставленным в войсках. 30 000 франков — это совсем немало — 23,5 кг золота! Стало быть, было из каких запасов раздавать такие щедрые подарки. Но столько получили простые адъютанты.

Интересно бы выяснить, сколько было выдано на непредвиденные расходы маршалам и генералам?

Из этого факта делаем однозначный вывод о том, что именно с 5 декабря и именно в Сморгони начался процесс децентрализации войсковых касс. Видимо, положение с лошадьми и дисциплиной в армии было просто критическое, несмотря на то, что снабжение войск продовольствием и фуражом несколько улучшилось.

Далее войска французской армии двигались по следующему маршруту: Сморгонь — Ошмяны — Медники — Вильно — Еве — Жижморы — Ковно. И на этом пути их по-прежнему ожидали поражения и потери.

"В 7 часов вечера 5 декабря император уехал в своей дорожной карете, вместе с Коленкуром. На козлах сидел капитан польских гвардейских уланов Вансович, служивший ему переводчиком, и мамелюк Рустам. Генералы Мутон и Дюрок следовали за ним в санях. Они направились в Вильно, с небольшим конвоем неаполитанского кавалерийского отряда под командой герцога Рока Романа".

Наполеон однажды уже испытывал горечь мучительного отступления. 13 лет назад, вслед за блистательными победами в Египте и Сирии, он вынужден был возвращаться после неудачи под Сен-Жан д’ Акром по выжженной солнцем страшной дороге сирийской пустыни. Все повторялось. Только тогда было беспощадно палящее солнце и пески, теперь — холод и снег.

Молча шагая в тяжелой медвежьей шубе по промерзшей земле, окруженной лесами, он, как и 13 лет назад, приходил к мысли о том, что надо скорее бросать обреченную армию и не медля уходить. Через два дня, после обнародования последнего 29-го бюллетеня о положении армии, Наполеон оставил войска на Мюрата (как старшего по монархической иерархии) и умчался в Париж. Без эскорта и охраны, инкогнито, он буквально летел, все увеличивая скорость, через всю Европу в Париж.

По свидетельствам его спутников, это было путешествие на грани возможного. Опасность была действительно велика. Выезжая 5 декабря из Сморгони, Наполеон не знал, что в этот день Ошмяны, через которые он должен был проехать, были уже заняты отрядом Сеславина.

Наполеона спасло только то, что дивизия Луазона вытеснила Сеславина из Ошмян, но его отряд расположился бивуаком в непосредственной близости от главной дороги. Под покровом темноты — уже было за полночь — экипаж Наполеона промчался незамеченным (а может быть, казаки просто поленились за ним гнаться на ночь глядя). Но опасность попасть в руки русского отряда была вполне реальной.

Когда позже Наполеон проезжал через Дрезден, он и не подозревал, что там была подготовлена группа, которая должна была захватить его при проезде через город. Быстрота, с которой он ехал, обеспечила успех рискованного путешествия. Ему удалось миновать беспрепятственно все расставленные западни.

"Генерал Нарбон послал за мной в мое помещение, чтобы объявить мне о своей миссии в Берлин. Велико было мое изумление, когда в дежурной комнате я узнал об отъезде Императора. Часть ночи (с 5-го на 6-е) я провел в переписывании 29-го бюллетеня в подлиннике, поправленном рукою Его Величества. Любезный и остроумный секретарь кабинета Му-нье мне передал его слова: "И очень сильно морозит" — написаны рукой Его Величества".

5 декабря 1812 года мороз доходил до минус 25 градусов.

6 декабря

"Термометр показывает уже 24 градуса мороза. Как только уехал император, императорская гвардия совершенно небрежно стала относиться к своим обязанностям и совершенно перестала заботиться о тех, кто не был самим императором. Исчезло все их мужество и терпение — сила, облегчавшая им дни великих испытаний.

Вице-король устраивает в Ошмянах (современные Ашмяны) свою главную квартиру в одной из церквей. Из его блестящего корпуса осталось каких-нибудь 500 или 600 человек".

"В Жупранах, маленькой деревушке, стоящей на берегу реки, было несколько риг — деревянных сараев, крытых соломой. После отъезда императора полковники скручивали полотнища знамен и вручали их самым сильным гренадерам. Золотые орлы с древков снимали и прятали. Вопрос — куда их могли прятать, когда мороз достигал —27 градусов Цельсия. Закапывать или топить было сложновато, поскольку промерзшая земля и толстый лёд на реке препятствовали этому. Относительно тепло было только в самих ригах, где собирались солдаты и где горели костры. Так что золотых орлов могли закапывать только там. Тем более что сами риги были перед уходом французов подожжены. Огонь ведь надежно скрывает все следы…"

Кстати, несколько слов о знаменах. В армии Наполеона числилось 265 полков. И каждый полк имел своего золотого орла на знамени. От всего этого великолепия в России остался один-единственный орел, который ныне хранится в Эрмитаже. Так что поисковикам есть над чем еще поработать.

7 декабря

"7 декабря. Ровно-Поле. Главная квартира Мюрата устроена была в Медниках. Тень "Великой армии" перешла через Ошмяны без всяких остановок и не получала даже раздач (продовольствия). Вице-король, окруженный остатками своего войска, расположился в замке Ровно-Поле".

"Я шел между генералом Раппом и офицером ординарцем Гальцем. Последний предупредил меня, что у меня отморожена правая сторона лица; чтобы потереть лицо снегом, я снял мои огромные лисьи перчатки. Я следовал за Неаполитанским королем к домику, окруженному большими каменными стенами и носящему пышное название замка. Вместе с другими я вошел в скверную комнатку".

8 декабря

"8 декабря. На рассвете, т. е. к 8 часам утра, пробили сбор во дворе короля. Принц Невшательский (Бертье) который "потерял голову", вошел в комнату, где мы (30 человек) завтракали, с криком, что мы бесчестим себя, потому, что заканчиваем кушать вместо того, чтобы идти во двор. Он предупредил, что уже пробили сбор, но мы не обратили на это большого внимания.

Не пришлось собирать вместе батальон "старой" гвардии под ружье; на его бивуаке остались мертвые, а часовой замерз стоя. Мороз не позволял солдатам держать ружья.

Штаб-квартира Мюрата была перенесена в Вильно. В 2 часа дня 8 декабря я прибыл одним из первых в этот город. В воротах было большое скопление, а позднее проход сделался опасным. Мне показали помещение генерала Нар-бона в доме губернатора".