Русский национализм и Российская империя - Эрик Лор Страница 64

Льготы никогда не предоставлялись автоматически даже столь любимым властями чехам. [172] Первый съезд «российских чехов», проходивший в Киеве 13 января 1915 г., в основном занимался обсуждением вопроса о получении освобождения от выселений и составлением прошения к царю о предоставлении помощи. В ответ вел. кн. Николай Николаевич потребовал от правительства облегчить получение чехами российского подданства и объявил, что все ранее высланные чехи могут подавать прошения о разрешении вернуться в свои дома. После этого выселения чехов и словаков стали более редкими, но не были прекращены. Например, генерал С.С. Саввич в письме Алексееву 27 сентября 1915 г. указывал, что не может позволить враждебным подданным чешской национальности оставаться в Волынской губернии — основном районе чешских поселений в империи. [173]

Наряду с чехами и словаками другие группы населения, считавшиеся дружественно настроенными по отношению к российскому государству, также получали освобождение от выселения в ходе войны. Христиане, жившие на территории Османской империи (армяне, греки, болгары), еще до войны горячо желали российского дипломатического участия в своей судьбе, а теперь это желание стало гораздо сильнее по двум причинам: из-за планов России аннексировать и колонизировать часть Османской империи и из-за массовых высылок и уничтожения армян турками. Лишь небольшое число армянских подданных Османской империи жило на Кавказе до войны. Зверства турок вызвали огромный приток армянских беженцев (свыше 350 тыс.) из Турции в Российскую империю. Наместник на Кавказе И.И. Воронцов-Дашков с пониманием относился к бегству армян и, как правило, освобождал их от высылок с Кавказа, хотя формально они им подлежали как враждебные подданные. Однако в работах армянских ученых последнего времени очевидна критика в адрес российского главного командования. Хотя армяне и христиане других национальностей — подданные Османской империи были освобождены от выселения, их положение в течение войны оставалось ненадежным; существуют отрывочные свидетельства о том, что многие армяне были подвергнуты депортации с Кавказа как подданные враждебного государства. Совет министров официально освободил подданных Османской империи армян и греков от выселения и ликвидации имущества только 11 июня 1916 г. Высланные ранее этой даты не получили права вернуться на Кавказ до августа 1917г., несмотря на постоянные протесты Московского армянского комитета и армянского Красного Креста.

Вражеские подданные мусульманского вероисповедания, даже если они принадлежали к «дружественным» национальностям, обычно никаких льгот не получали. Например, 10 тыс. подданных Османской империи мусульман — работников табачных фабрик в городе Сухум, лазов по национальности, были выселены в Рязань и Тамбов. Им не разрешали вернуться до тех пор, пока Временное правительство не пересмотрело их дело в июне 1917 г. и не постановило, что их «принадлежность к грузинскому народу» есть достаточное основание для того, чтобы позволить им вернуться. [174] Аналогичным образом, несколько тысяч татар с турецкими паспортами были высланы в начале 1915 г. из Крыма в глубь России и в Центральную Азию. Многие из них утверждали, что постоянно проживали в Крыму в течение многих лет, но теперь утратили российское подданство, находясь во временной эмиграции в Турции в поисках заработка, что было весьма распространенным явлением среди крымских татар во второй половине XIX в. Их обращения к властям оставались без ответа, пока наконец их дело не было заслушано на заседании Временного правительства в июле 1917 г. и им разрешили вернуться.

Многие члены привилегированных меньшинств получили возможность избежать выселения. Хотя исключения так и не стали автоматическими, среди большинства чиновников преобладало убеждение в том, что ради дружественных национальных меньшинств следует предпринять некоторые усилия и пересмотреть их дела. Однако относительно вражеских подданных польского происхождения такого согласия среди бюрократии не было.

Сила и зрелость польского национального движения, его близость к социалистическим течениям и то предпочтение, которое большинство политически активных поляков отдавало созданию независимого государства, готового разрастись на восток от привислинских губерний до русско-польской границы 1772 г., — все это убеждало российские власти в том, что полякам доверять нельзя. Столь же важным фактором было продолжавшееся общественное, культурное и экономическое преобладание польского дворянства во многих западных пограничных губерниях над «русскими» (украинскими, белорусскими и литовскими) крестьянами.

Августовское воззвание вел. кн. Николая Николаевича 1914 г. о том, что Россия готова по окончании войны создать единую автономную Польшу в ее исторических границах под скипетром русского царя, лишь номинально изменило официальную позицию поляков. Как отмечалось в ноте варшавского Польского комитета, заявление имперских властей давало возможность вражеским подданным польской национальности натурализоваться. Тем не менее российские власти продолжали придерживаться довоенного отношения к полякам. В результате вражеские подданные поляки получали освобождение от выселений позже и не в полном объеме по сравнению с другими славянскими и привилегированными меньшинствами, и это несмотря на поток служебных записок от министра иностранных дел, утверждавшего, что исключение поляков из действия всех депортационных узаконений — в очевидных интересах русской дипломатии.

Многие из первых приказов о выселении вражеских подданных определенно подразумевали и поляков. Даже если приказ особо не оговаривал включение поляков, обычная процедура, принятая у военных, не способствовала их изъятию из общих списков. Например, генерал Я.Г. Жилинский 3 августа 1914 г. отдал приказ о том, что вражеские подданные славянского происхождения непризывного возраста могут быть освобождены от выселения из польских губерний, только «если их лояльность и национальное происхождение известны местной полиции или удостоверены вполне благонадежными лицами». Учитывая предубеждения местных российских властей против поляков, можно быть уверенным, что лишь немногие получали освобождение. В течение всей осени 1914 г. польские организации разных типов обращались к властям с ходатайствами об издании общих правил об освобождении от выселений. Но Янушкевич сильно усложнил процесс, потребовав получения санкции Верховного главнокомандующего в каждом отдельном случае. Особенно активен в этом вопросе был польский депутат Думы Г.И. Свенцицкий. В декабре 1915 г. на одно из его ходатайств был наконец получен благоприятный ответ от командующего Юго-Западным фронтом Н.И. Иванова, который давал разрешение освобождать враждебных подданных поляков при условии получения ими документа от любой значительной польской организации, удостоверяющего их национальность, и при отсутствии нареканий со стороны военных и полиции.