Гиллеспи и я - Джейн Харрис Страница 65

* * *

Как выяснилось, процесс в полицейском управлении был чистой формальностью. Дознание проходило в обычном кабинете в Крэнстонском управлении; председательствовал член муниципального совета Бейли, мрачный тип, чьего имени я не помню. Мне почти не дали говорить, и вопреки моим ожиданиям дело не закрыли. Вместо этого я в тот же день должна была предстать перед шерифским судом, в одиннадцать часов утра, куда меня немедленно и доставили в закрытом фургоне из темного полированного дерева. Более всего фургон походил на огромный гроб на колесах: ни одного окна, только узкая дверь в задней стене. Ехали мы недолго; по пути меня немилосердно трясло, а в крошечное окошко в потолке виднелся лишь квадратик серого неба. На Уилсон-стрит два констебля, ехавшие на подножке, помогли мне спуститься на тротуар. Несколько случайных прохожих посмотрели в нашу сторону, но в целом мое прибытие осталось незамеченным.

Меня проводили в камеру в полуподвале, где я познакомилась с Джоном Каски — адвокатом, выбранным мной из списка в полицейском управлении. Я думала, в список попали только опытные специалисты по уголовным делам, но на первый взгляд Каски казался совершенно не приспособленным к профессии: лет шестидесяти с небольшим, мягкий и немного рассеянный, он походил на букиниста или стареющего викария. В руке он держал исковое заявление, где черным по белому было написано, что я, действуя сообща с этими немцами, похитила Роуз. Когда я робко выразила надежду, что дело закроют за отсутствием состава преступления, Каски опешил.

— Э нет, — сказал он. — Это вряд ли.

— Тогда что вы мне посоветуете, сэр?

— Говорить правду и не городить огород.

— Простите?

— Не городить огород. — Видя мое замешательство, он объяснил: — Будьте краткой, мисс Бакстер. Вам зададут кучу вопросов, но вы не беспокойтесь. Правда, другого случая высказаться наверняка не представится. Тем не менее говорите кратко и по сути. Посмотрим, получится ли освободить вас под залог.

Вероятно, Каски хотел меня подбодрить, однако его слова не принесли облегчения. Чем меньше оставалось времени до суда, тем сильнее меня мучила неизвестность. Каски еще не виделся с Гиллеспи и не знал, вернулась ли Энни из Абердина и сообщила ли полиция Неду о моем аресте. С одной стороны, я предпочла бы подольше скрывать свое положение от друзей, с другой — их присутствие помогло бы мне воспрянуть духом. Впрочем, оказалось, что слушания предстоят закрытые, и едва ли туда пустят моих знакомых. Тевтонских клеветников тоже не ожидалось; Каски из достоверных источников знал, что их уже поместили в тюрьму: Шлуттерхозе отправили в пригород Глазго, а его жену — в Северную тюрьму на Дьюк-стрит — уродливое закопченное здание, окруженное толстыми стенами. Несколько месяцев назад, когда я проходила мимо его главных ворот, оттуда на улицу высыпали какие-то оборванные девицы, хихикая и шпыняя друг друга, — видимо, их только что освободили. Элспет рассказывала пугающие истории об условиях содержания заключенных, и от одной мысли, что я могу попасть на Дьюк-стрит, у меня холодело внутри.

Наконец пробило одиннадцать. Адвокат удалился, и два констебля сопроводили меня в кабинет шерифа. Там, за огромным столом у окна, восседал господин в парике — заместитель шерифа Спенс. Его секретарь расположился рядом, за конторкой, а Каски и угрюмый прокурор Дональд Макфейл сели по разные стороны стола в центре кабинета. Когда я вошла, Каски ободряюще улыбнулся. Секретарь уточнил, действительно ли меня зовут Гарриет Бакстер; в ответ я пробормотала «да».

Пролистав лежащие перед ним документы, Спенс открыл заседание и бархатным голосом обратился ко мне:

— Вы ознакомились с заявлением, согласно которому обвиняетесь в похищении?

— Да, ваша честь, — ответила я.

— Осознаете ли вы, в чем вас обвиняют?

— Да.

— Мистер Макфейл и я зададим вам несколько вопросов. Вы не обязаны отвечать, но учтите, что отсутствие ответа будет зафиксировано в протоколе и может быть упомянуто в суде. Помните, вам предоставляется возможность изложить свою версию.

Итак, прокурор начал допрашивать меня грубым замогильным голосом. Я старалась отвечать как можно точнее. Несмотря на общую нервозность, в определенном смысле я испытала облегчение: наконец-то я представлю свою версию событий и хотя бы попытаюсь опровергнуть нелепые домыслы Гранта. Не буду приводить здесь свои показания: во-первых, я переживала невообразимое психологическое напряжение, так что изложение моих ответов прокурору не добавит ничего содержательного к уже описанному в книге, а во-вторых, секретарь вел подробную стенограмму заседания. Этот документ зачитывался вслух в суде и был впоследствии опубликован, а также перепечатан в недавнем опусе мистера Кемпа.

Пока Макфейл задавал мне вопросы, младший шериф грустно смотрел в окно, иногда что-то царапал в своем журнале или теребил пышные усы, выращенные в противовес блестящей лысине, краешек которой выглядывал из-под парика. Пару раз он вычеркнул только что написанную фразу и начал заново. Такое ощущение, что за решением моей судьбы шериф наблюдал отстраненно, словно бог с Олимпа, и заседание было для него лишь поводом зарифмовать пару строк! Наконец, когда прокурор выяснил все необходимое и шериф задал еще несколько вопросов, Каски вскочил на ноги.

— Ваша честь, я хотел бы подать заявление об освобождении обвиняемой под залог.

Судя по всему, «обвиняемой» была я.

Макфейл обернулся к Спенсу.

— Ваша честь, как я уже сообщил мистеру Каски, сейчас мы проводим дополнительное расследование по этому делу.

— Да, разумеется.

Спенс отложил перо и смерил меня испытующим меланхоличным взглядом. Хотя меня несколько уязвило невнимание шерифа, в остальном он производил впечатление проницательного и незлого человека. Он ведь наверняка выпустит меня под залог?

Прокурор не унимался.

— По результатам этого расследования, ваша честь, подсудимой могут быть предъявлены самые серьезные обвинения.

Спенс вздохнул и сочувственно посмотрел на меня.

— В таком случае ввиду вероятности более серьезных обвинений я вынужден отказать в просьбе освободить вас под залог, мисс Бакстер. После дальнейшего расследования подсудимой надлежит предстать передо мной в следующую среду, а до тех пор она будет оставаться под арестом.

Ошеломленная, я едва не пропустила его дальнейшие слова: меня переведут из шерифского суда в Северную тюрьму — ту самую, которая внушала мне такой ужас. Следующие несколько минут не сохранились в моей памяти. Кажется, Каски, подскочив ко мне, что-то обещал и уверял, будто проведает меня при первой же возможности. Затем констебли вывели меня на улицу к уже знакомому «гробу на колесах».

Фургон с грохотом покатился в сторону Дьюк-стрит. Я сидела в оцепенении; в голове вертелась единственная мысль: от тюрьмы рукой подать до церкви Элспет. Быть может, мы даже проедем мимо; что, если Нед или Элспет как раз окажутся неподалеку и проводят взглядом зловещую клетку, не догадываясь, что внутри заперта я, Гарриет Бакстер?