Сталин против Великой Депрессии. Антикризисная политика СССР - Дмитрий Верхотуров Страница 65

Выход из этого затруднения лежал в области политики партии на селе. Для того, чтобы бросить десятки тысяч тракторов в деревню, нужно провести гораздо более широкомасштабную акцию по коллективизации сельского хозяйства, чем была проведена до сих пор. Нужно сагитировать вступить в колхоз оставшиеся три четверти крестьян, и если вступит в коллективные хозяйства хотя бы половина из них, то тогда вопрос будет благополучно разрешен.

Была в этом только одна трудность. В колхозы пойдут главным образом деревенские бедняки и середняки, которым в артели работать даже легче, чем поодиночке. Но это ударит по интересам деревенского кулачества. Экономическое положение и состояние кулаков стояло на найме рабочей силы из числа как раз бедняков, на сдаче в аренду и тайной продаже земли, сдаче в аренду инвентаря и даче семенных ссуд середняку. Политика наступления на кулака, проводимая в конце 1920-х годов, конечно, потеснила их по сравнению с коллективным сектором, но не подорвала основы их экономической крепости. Кредиты им в большинстве были не нужны, поскольку они в течение лет нэпа систематически делали накопления от своих прибылей. Трактора и машины им тоже были, в общем, не нужны, поскольку у них в качестве машин были наемные батраки. Ну а если таковая и понадобится, то ее можно было купить даже и по повышенной цене или через взятку. Часто кулаки пытались поставить советы и партячейки под свое влияние или даже пытались фиктивно превратиться в середняцкое хозяйство самыми разными способами.

Если же бедняцкая и середняцкая масса толпой повалит в колхоз, то тогда нужда в кулаках отпадает и само кулацкое хозяйство развалится. Разорившемуся кулаку можно будет тогда идти только на службу к большевикам, потому как других способов заработать себе пропитание у него просто не останется. Потому деревенское кулачество так остро реагировало на массовое создание колхозов, оказывало сопротивление – от агитации против колхоза до прямого вредительства и террора. Советская власть отвечала примерно тем же: агитацией против кулака, вредительством в кулацком хозяйстве (в форме работы среди бедняков и батраков, настраивании их против кулаков) и террором. Так же широко применялись ограничения прав и усиленное налогообложение.

Сталин это понимал, когда поднял вопрос о проведении коллективизации. Потому-то он вместе с этим вопросом поставил вопрос о раскулачивании и о ликвидации класса кулаков. Под этой фразой понималась ликвидация сопротивления зажиточной части деревни при массовой организации колхозов.

Это одна проблема, которая вызвала социально-политические последствия. Социально-политический отзвук дала и вторая проблема – развитие производства чугуна. Казалось бы, чего проще: строй домны, строй мартены и повышай выплавку. Однако у этой задачи оказался очень даже нетривиальный разворот. Когда Магнитогорский и Кузнецкий заводы были размером примерно с самые крупные заводы «Югостали», можно было особенно не беспокоиться, потому как найдутся инженеры и мастера, знающие производство такого масштаба. То же самое можно сказать и о Сталинградском тракторном заводе. Производство 10 тысяч тракторов в год можно было освоить и имеющимися силами, в таком масштабе оно ненамного сложнее массового паровозостроения, да и к 1928 году, когда мощность завода была увеличена и поставлен более сложный трактор, советская промышленность накопила свой опыт тракторостроения.

Но бурное развитие промышленности, коллективного сектора сельского хозяйства резко увеличило спрос на технику. Этот спрос, а также необходимость дальнейшей коллективизации, навязываемой необходимостью производства зерна для растущего городского населения, заставили увеличивать планы производства техники. А когда же мощность новостроечных заводов была увеличена в разы по сравнению с отправным проектом, встали сложные и трудноразрешимые задачи. Во-первых, четко обозначилась необходимость увеличения выплавки чугуна и стали. Это, в свою очередь, потянуло за собой пересмотр проектов строящихся металлургических заводов. Во-вторых, в СССР не было специалистов, знакомых с организацией таких больших производств, как тот же Сталинградский тракторный с мощностью 40 тысяч тракторов в год. Крупные заводы с огромной мощностью потребовали для себя нового, сверхмощного оборудования, которого в России никогда не было, так же как и инженеров, знакомых с ним.

Внесения изменений в проекты заводов прошли уже тогда, когда были заложены котлованы и начали бетонироваться фундаменты для корпусов новых заводов. Например, когда в ноябре 1928 года стал пересматриваться проект Сталинградского тракторного под трактор 15/40 вместо «Интернационала» и под производство 40 тысяч штук в год, на стройплощадке были уже выкопаны котлованы и начата бетонировка фундаментов под механосборочный и кузнечный цеха завода.

На других новостройках в момент внесения в их проекты изменений до бетонных работ еще не дошло, но проведенная подготовительная работа уже сделала невозможной существенную переработку проекта, с изменением площади территории завода и расположением сооружений. Отказаться от стройки нельзя было и подавно, поскольку это лучше всякой бухаринской критики дискредитировало бы сталинский курс.

Проектировщики оказались в необычном положении, когда нужно было увеличить в разы производительность и нельзя раздвинуть стены цехов, чтобы поставить там больше оборудования. Путь чисто механического наращивания мощи завода путем постановки новых станков был отрезан. В таких условиях проектировщики быстро пришли к той мысли, что нужно ориентироваться на гораздо более производительное оборудование, чем имеющееся на советских заводах в тот момент. В промышленно развитых странах – США и Германии – уже давно шли работы над мощными станками: автоматами, полуавтоматами и универсалами. Мысль о том, что нужно пойти по пути резкого увеличения производственной мощности оборудования с помощью применения самых новейших типов станков, тогда витала в воздухе и ее подхватили сразу во многих местах.

Послать инженеров, выбрать и купить нужное количество станков для Советского государства проблемы не составляло. При желании советские торгпредства могли скупить продукцию целых заводов и фирм. Но главная сложность была не в самих станках, а в том, кто на них будет работать. С квалифицированными рабочими в СССР тогда была большая проблема, и, самое главное, совсем не было рабочих, могущих работать на новейшем зарубежном оборудовании. Не было инженеров и технологов, могущих управлять процессом производства на импортных линиях, не говоря уж о том, чтобы они могли существенно улучшить работу на них. Не было инженеров, знающих тонкости организации работы крупномасштабного производства.

Это обстоятельство заставило развернуть большую программу подготовки новых кадров рабочих и технического персонала, заставило приступить к организации широкого и всестороннего технического и торгового сотрудничества с иностранными фирмами. ВСНХ вынужден был начать организацию командировок советских инженеров и рабочих на заводы в Германию и США, инженеров-проектировщиков для изучения зарубежного опыта.

Вот такие получились последствия решения о резком поднятии производства. Выяснилось, что своими силами в запланированные сроки осилить такую работу не получится и нужно здесь идти на соглашение с капиталистами. Причем масштаб соглашений требовал серьезной внешнеполитической поддержки. Невозможно успешно торговать с иностранным государством, не имея с ним дипломатических отношений. Отсутствие таковых делает невозможным защиту своих граждан на его территории, защиту своих торговых агентов и защиту своих интересов при нарушении условий договоров. При таких политических условиях торговля превращается в очень рискованное занятие, чреватое всевозможными осложнениями. Торговых агентов, например, могут обвинить в шпионаже или в подрывной деятельности, чему очень способствовал расхожий в мире образ Советского Союза как страны кровожадных революционеров. Невозможно оградить своих представителей и агентов от всевозможных посягательств на их жизнь и имущество. Полиция, конечно, не станет защищать агентов большевизма.