«Мое утраченное счастье…» Воспоминания, дневники - Владимир Костицын Страница 66

Поэтому велико было наше удивление, когда появился «приказ» Закса: Книжный центр расформировать, комиссии распустить, сотрудников уволить, библиотеку передать на книжный склад Госиздата. По составу эта библиотека была одной из лучших, какие я видел; в ней имелось все необходимое для научно-библиографической работы; при ней был хорошо устроенный читальный зал; заведовал ей крупный специалист — профессор философии МГУ Г. Г. Шпет. Но этот бессмысленный приказ был немедленно выполнен: вечером, в отсутствие сотрудников, явились подводы, на которые в беспорядке свалили все имущество. Таким образом было убито хорошее культурное учреждение, созданное в трудных условиях группой научных работников.

Мы немедленно потребовали аудиенции у М. Н. Покровского и узнали от него, что он принимал участие в заседании коллегии Госиздата, где Закс провел это решение, и… не протестовал ни единым словом. Я выразил ему удивление, что он, член нашей коллегии, подпись которого имеется под каждым ее постановлением, не счел необходимым предупредить или пригласить нас на заседание, обсуждавшее столь важный вопрос. От имени нашей коллегии я указал на полную недопустимость, и именно с советской точки зрения, такого отношения к разумному человеческому труду.

Покровский выслушал и ответил еще более удивительным образом: «Я согласен с вами, что Закс — хулиган. И за хулиганство он уже снят с должности, потому что тем же путем хотел ликвидировать издательские предприятия Горького, а Горький пошел к Ленину». — «Так, Михаил Николаевич, надо восстановить нас». — «Это, по некоторым соображениям, невозможно; в частности, вашу библиотеку вывезли, а куда ее девали, неизвестно* [339]. Кроме того, решено не устраивать авторитетных отделов Госиздата. Будет организован Научный отдел, и вы, Владимир Александрович, станете в нем членом коллегии. А вы, Вячеслав Петрович и Николай Михайлович, также будете работать по специальности в других отделах Госиздата».

Разговаривать было бесполезно, но после этого у нас еще долго сжимались кулаки, когда мы вспоминали о хулигане Заксе и непонятном поведении Покровского. Между прочим, рукописи, сданные авторами в Книжный центр, также пропали неизвестно куда. От времени до времени в Госиздате среди хлама разыскивалась та или иная рукопись. Мы трое послали в Госиздат заявление, что при тех условиях, в каких произошел вывоз, — без участия коллегии и без предупреждения, снимаем с себя всякую ответственность перед авторами. Когда в коллегии Научно-технического отдела ВСНХ узнали об этой истории, я был моментально назначен заведующим Научно-техническим издательством.

Эта история показала мне, в какой мере все непрочно и с какой легкостью все может быть разрушено. Вместе с тем передо мной стал вопрос: что же лучше? Работать в одном учреждении, подвергая себя риску разгрома всей своей работы, или в нескольких учреждениях, испытывая от времени до времени частичные разгромы? Конечно, работа без разбрасывания сил гораздо более целесообразна, но передо мной было столько примеров крушений и часто тяжелых человеческих драм. Кроме того, заработок деньгами был так ничтожен, и валюта так быстро падала, что существовать возможно было, только совместительствуя [340].

Здесь нужно вкратце перебрать, как обстояли в июне 1920 года другие, интересовавшие меня, учреждения. По Курской магнитной аномалии, несмотря на сопротивление и прямой саботаж меньшинства, был сформирован первый отряд наблюдателей с котелками, который смог сделать работу лучше, чем их предшественники 1919 года, работавшие как раз в тот момент, когда фронт гражданской войны проходил через Курскую губернию. Нам, в центре, приходится выдерживать огромную борьбу: неожиданно вызывают в комиссию по концессиям при президиуме ВСНХ, где эксперт, престарелый профессор Вормс, дает заключение в пользу немецких концессионеров. А когда мы указываем, в какие условия нужно поставить концессионеров (шахматное расположение участков, отделенных один от другого некоторыми минимальными расстояниями; обязательный контроль и т. д.), представитель президиума ВСНХ (не помню, кто был этот господин) сладким голосом и прижимая руки к сердцу, говорит нам: «Но, дорогие товарищи, концессионеры никогда на это не согласятся. Ведь это уменьшает их доход. Вы хотите сорвать уже намечающееся соглашение».

Нашим противникам удается нанести нам тяжелый удар, проведя в секретном порядке передачу Комиссии в ведение Горного совета ВСНХ. Во главе Горного совета стоит сторонник меньшинства Федор Сыромолотов, человек жесткий и бесцеремонный. С ним нам предстояло воевать все лето и осень, пока мы не добились передачи Комиссии в ведение президиума ВСНХ [341]. В это смутное время мы встретились снова с О. Ю. Шмидтом: он перешел из Наркомпрода в Наркомфин в качестве члена коллегии [342]. Лазарев и я отправились к нему хлопотать об увеличении бюджета Комиссии и получили все, что надо. Из Наркомпрода Шмидт ушел не без неприятностей: его скушали там из-за какого-то второстепенного вопроса.

Временный комитет по устройству Астрофизической обсерватории развертывал обширную деятельность. Прежде всего нужно было выяснить, верно ли утверждение Тер-Оганесова, что в Пулково уже имеется комитет с такими же задачами. Мы списались с директором Пулковской обсерватории Александром Александровичем Ивановым. Он приехал в Москву на совещание с нами, и тут оказалось, что Тер-Оганесов все наврал. Это развязало нам руки, и мы привлекли к нашей работе большое число пулковских и провинциальных астрономов. Было решено, что на предстоящих научных съездах — Астрономическом и Физическом — мы выступим с докладами и постараемся провести поддержку нашей организации. По не совсем понятным мне причинам Стратонов пожелал, чтобы доклад перед Астрономическим съездом делал я, а перед Физическим съездом — он, и поэтому во второй половине августа 1920 года мы с Александром Александровичем Михайловым выехали в Петроград [343]. Эта поездка была интересна во всех отношениях, и о ней следует подробно рассказать.