Броня генетической памяти - Татьяна Миронова Страница 68

Эта научная гипотеза удостоверяется данными Словаря русских народных говоров: «Святой – отличающийся здоровьем, жизненной силой, придающий здоровье, силу» (СРНГ, вып.37, с. 6). В пример святой ключ – естественный колодец, колодец нерукотворный, вышедший из земли, дарованный людям свыше и потому имеющий святую – живительную силу; святой огонь – огонь, добытый трением из дерева для ритуальных действий – окуривания, такой огонь представлялся людям как чудо, как дар богов и, по представлениям язычников, обладал чудодейственной силой очищения; святой разум – здоровый ум, благоразумие и проницательность, которыми наделены особо одаренные люди; святой дождь – дождь, посланный свыше по прошению земледельцев, необходимый для хорошего урожая; в святой час – в добрый час, пожелание счастливого пути, как помощи высших сил; вот и свято – о благополучном завершении, окончании дела, которому дана помощь свыше; дать святым кулаком – ударить кулаком за правое дело; святодух – женщина, владеющая даром прорицания, доводящая до людей волю божества, отголосок древнего волхования. Во всех этих выражениях перед нами явно дохристианские значения слова святой, свидетельствующие об особой живящей, укрепляющей человека высшей силе, нисходящей на него через воду, огонь, людей и обстоятельства жизни. Важным здесь было и исконное родство корней свят и свет, так как богоданная сила представлялась людям излучающейся подобно свету.

Такое же значение было у латинского слова sanctas, когда оно употреблялось в римских языческих культах. Из-за популярности этого слова у язычников римские христиане стали величать им святых лишь с IV века. А вот христианские миссионеры славян сразу же приняли слово святой, воспользовавшись его исконным языческим значением для убеждения славянской паствы в могуществе и силе христианской Веры.

Христианство внесло в смысл этого языческого слова новые черты. Святость стала пониматься как проявление Божественной силы Пресвятой Троицы. Святым именовалось все, в чем христиане видели проявление Божьей силы и Воли. Это легко разъяснялось славянам, обращаемым в истинную Веру, поскольку они уже имели понятие о том, что свят – это обозначение сверхъестественных, нечеловеческих, высших сил. Переворот в понятиях, совершенный христианством, состоял в том, что теперь словом свят обозначалось лишь проявление силы Пресвятой Троицы, в чем бы она ни выказывалась: в людях – святых и священниках, в освященных вещах и пище, которые святили на христианские праздники, в святой воде и святых источниках, в святых местах, куда совершались паломничества, в святом огне, исходящем на Гроб Господень в Пасху, и в святом огне кадильниц, благоуханным дымом очищающем храмы от нечисти. Теперь эти вещи стали называться святынями и в отношении к ним проявлялось благоговение. Но в народных поверьях, очень устойчиво сохраняющих древнее языческое словоупотребление, святыми по-прежнему могли именоваться домовые и водяные и даже заговоры и заклинания, в том числе известный посыл «Поди ко святым!». И само понятие святой в народном восприятии оставалось более приземленным, утилитарным. «Святое дело», – говорят у нас о всяком добром деле. Вещи, и воду, и священников, да и святых народное сознание воспринимает как помощников в мирских делах, в избавлении от невзгод и болезней, и потому именуют их святыми. Произошло естественное замещение языческой магии благотворной и действенной помощью Божьей, которая выражается в том, что русский народ с языческих времен называет чудесами.

Само слово чудо языческого происхождения. Чудо – сверхъестественное явление, которое невозможно объяснить действием законов природы или человеческим произволением. Именно чудо православное христианство полагает очевидным доказательством бытия Бога. Но вера в чудеса присуща не одному христианству, это устойчивый знак религиозности человека, понимающего, что над ним есть Некто Высший. В славянском языке дохристианской эпохи слово чудо было языковым символом, выражающим действия высших, святых в языческом понимании сил. В данном слове лингвистами прочитывается древний корень куд-, исконно обозначавший сверхъестественные действия. Куд – это всемогущий дух, кудесить – значит волховать, колдовать, заниматься ворожбой, кудесник – волшебник, колдун. Корень куд– происходит из индоевропейского *GhwDh, который имеет значение уничтожать, запрещать и, согласно исследованию Н. Д. Андреева, характеризует состояние бытия или небытия, сохранения или уничтожения, в зависимости от того, к чему склоняется изволение Высших Сил. Куд – знак действия сверхъестественных существ, способных продлить или прекратить бытие человека, могущих сохранить человеческую жизнь или уничтожить ее. Отсюда возникло и слово чудо с его главным смыслом – знамения высших сил для блага или для кары людей. Смысл этот, безусловно, выработан в языческой древности. Христианство приняло слово чудо вместе с его значением, но отринуло другие слова данного корня, обозначавшие духов, творящих языческие чудеса.

Слово куд, согласно словарю В. И. Даля, в русских народных говорах стало обозначать злого духа, беса, сатану. Оно породило множество однокоренных речений зловещего смысла. Кудесить значило заниматься ворожбой и чернокнижием, уничтожать, наводить порчу. Тот же смысл и в слове колдовать. Кудесами назывались чудеса, производимые нечистой силой. Образовалось слово прокудить со значением «дурить, творить паскости, наносить кому-нибудь вред». Сюда же прилепилось и ругательство паскуда, то бишь скверность, мерзость, человек, творящий пакости.

Поразительно, что именно этот древний индоевропейский корень *GhwDh, который произвел на свет столь зловещие русские слова, в английском и немецком языках породил слово, обозначающее Всеблагого Бога, – God и Got. Бог, воспринимаемый как карающая грозная сила, во всевластии которой находится человек, – таков образ Вседержителя в картине мира германских народов. Славянские же народы имели собственное исконное наименование для божественных сил – слово Бог, произошедшее от индоевропейского *BhX. Данный корень имел особый смысл, он значил изначально «блеск, сияние, красу», и производные от него слова во множестве языков разумеют именно благо, добро, красоту, истину, что в славянских языках осмыслено как Божество, Высший разум. Божественные силы в видении нашего народа представали источником добра, красоты и истины, того, что у нас принято именовать Любовью. Светлое, любовное восприятие Бога, однокоренного понятию благо, тысячелетиями сохраняемое нашими языческими предками, в русском православном христианстве логично и просто соединилось с евангельскими словами Господа Иисуса Христа: «Азъ есмь путь, истина, и животъ» (Ио, 14, 6), «Свет есмь миру» (Ио. 9, 5).

Разделяя слова по принципу злое и доброе, русский язык с языческих времен сохранил благой смысл слова чудо. Оно стало исключительно знаком божественных сил, Божьей воли, выраженной в сверхъестественных действиях. Вера в чудеса явилась отличительной особенностью русского православного христианства в отличие от трезвенного католичества и рационалистического протестантизма. Это хорошо видно в почитании на Руси святителя Николая Мирликийского, которого у нас величают чудотворцем, а в Италии, где почивают его мощи, он не в особой чести у католиков. Чудесами пронизана вся русская христианская культура. Иконы Пресвятой Богородицы почитают именно за великие творимые от них чудеса исцеления, помощи, умилостивления. В Сказаниях об иконах, а это любимейший жанр древнерусской литературы, свидетельства о чудесах составляли самую обширную часть текстов. Жития святых наполнены чудесами, и новопрославленные святые, такие, как блаженная Матрона Московская, почитаемы именно за великие чудесные дары, приносимые ими молящемуся народу. В этом всеобщем ожидании чудес, в этой постоянной готовности узреть чудо таится древняя языческая традиция – получать блага для тела и быта, а не для души и духа. Именно поэтому так разнится скептическое порой отношение к чудесам образованного духовенства, понимающего некоторую неловкость постоянного народного выклянчивания: «Дай, Боже, дай, дай!» и горячность безграничной веры простолюдина в любое чудо, если об этом очень сильно попросить в присутствии христианской святыни. Горячая русская Вера в святыню, заложенная в нас языческими предками и укрепленная мистическим тысячелетним опытом христианства, никогда не бывала посрамленной. Вспомним военную историю России. Нам всегда было свойственно надеяться на чудо там, где другие народы складывали оружие и прекращали сопротивление. А мы верили в Божью помощь в самых безнадежных случаях, и надежда на чудо, на то, что, в конце концов, будет божья подмога, заставляла русских держаться «до последнего» – до последнего живого, кто может сражаться. Вот и ныне, в безысходности оккупационной власти, во всех русских – язычниках, христианах, атеистах – жива надежда на чудо – на помощь высшую, как бы кто ее ни называл, но при этом мы твердо знаем, что чудесная помощь дается лишь тем, кто не отступает, не сдается, не падает духом, кто держится до последнего.