Дорогой славы и утрат. Казачьи войска в период войн и революций - Владимир Трут Страница 68

Работавший в начале августа Малый войсковой круг войска Донского полностью поддержал устремления Временного правительства, атамана Каледина и войскового правительства к поддержанию порядка. Было принято решение об образовании совместного политического блока войска с кадетской партией на предстоящих выборах в Учредительное собрание [210].

II съезд Забайкальского казачьего войска, проходивший 5–22 августа в г. Чите, также высказался за «поддержание порядка и борьбу с анархией». Но его центральным вопросом стала дальнейшая судьба забайкальского казачества как сословного образования. При его обсуждении решающую роль сыграла позиция делегатов от фронтового казачества, которые были объединены и возглавлены генералом Шильниковым [211]. В результате состоявшегося голосования большинство участников съезда поддержало решение о сохранении забайкальского казачества [212]. Аналогичные постановления о поддержке действий по «наведению порядка и борьбе с анархией» и о сохранении казачества принял заседавший 6–11 августа в г. Благовещенске III съезд Амурского казачьего войска. Депутаты также высказались за вхождение войска в общероссийский Союз казачьих войск [213]. Хотя часть участников высказалась за переизбрание представителей высших войсковых исполнительных структур, в ходе состоявшегося голосования большинство поддержало прежний состав войскового правления и войскового атамана Гамова [214].

Летом 1917 года, учитывая важность происходивших политических процессов, среди казачества, как фронтового, так и станичного, активизировали свою агитационно-пропагандистскую деятельность представители различных политических партий. Набирала обороты и большевистская агитация. Так, располагавшие довольно небольшими силами местные большевики весьма активно действовали на Кубани [215] и на Тереке [216].

В августе 1917 года в стране нарастал серьезный политический кризис. Все отчетливей проявлялась неспособность Временного правительства эффективно контролировать внутриполитические процессы. Падал его авторитет. Пробуксовывала деятельность государственного аппарата управления. Углубившийся кризис власти усугублялся активизацией крайне правых и крайне левых политических движений. Это происходило на фоне усиления недовольства широких народных масс, придавало новый импульс революционному движению. Выход из сложившейся крайне тревожной ситуации, по мнению правительства, должно было подсказать Всероссийское Государственное совещание, открывшееся 12 августа в Москве. В его работе принимали участие и делегации от казачьих войск страны.

Поселившиеся вместе в одном зале Московского дворянского собрания 40 казачьих делегатов решили провести до официального открытия Государственного совещания собственное собрание [217]. На нем был даже избран президиум под председательством А.М. Каледина. Собравшиеся от имени своих войск изложили мнение о положении в стране. По словам одного из присутствовавших на этом заседании, посланцы различных казачьих войск «...заговорили на одном и том же языке – одинаковая оценка положения и одинаковые методы лечения» [218]. В ходе состоявшегося обсуждения основных вопросов политической жизни страны казачьи делегаты выработали положения совместной политической декларации. Ее текст был утвержден на объединенном заседании представителей от всех казачьих войск. Выступить с ней с трибуны Государственного совещания поручили донскому атаману А.М. Каледину [219].

Уже во время работы этого совещания 13 августа произошла короткая встреча Верховного главнокомандующего генерала Л.Г. Корнилова и атамана А.М. Каледина. Они в общих чертах обсудили положение в стране, ситуацию на фронте и в тылу, пути выхода из нее, содержание докладов, с которыми планировали выступить. По свидетельству члена донской делегации Н.М. Мельникова, после этой встречи Каледин внес дополнения в текст своей речи. На вопрос, зачем он это сделал, последний ответил, что в пункте об ограничении деятельности армейских комитетов он хочет изложить более радикальные требования с тем, чтобы на их фоне предложения Корнилова по данному вопросу показались «умеренными и относительно приемлемыми» [220].

Оба генерала выступали на заседании 14 августа. Первому слово было предоставлено Л.Г. Корнилову. Изложенная им программа необходимых мер почти полностью совпадала с содержанием его записки, представленной на утверждение правительства еще 10 августа. Корнилов предлагал восстановить дисциплину в армии путем предоставления всей власти командирам, поднять авторитет офицерского корпуса, ограничить функции всевозможных комитетов в армии только хозяйственными вопросами, распространить меры по ужесточению дисциплины не только на армию, но и на тыл. Он призвал к решимости и твердой непреклонности в проведении этих мер [221].

Выступавший затем атаман Каледин предложил безотлагательно осуществить более суровые и радикальные мероприятия. По его мнению, армия должна быть вне политики, необходимо полное запрещение в ней митингов и собраний с их партийной борьбой и распрями, все Советы и комитеты должны быть упразднены как в армии, так и в тылу, кроме полковых, ротных, сотенных и батарейных, которые должны выполнять чисто хозяйственные функции; декларацию прав солдата нужно пересмотреть и дополнить декларацией его обязанностей; дисциплину в армии поднять и укрепить самыми решительными мерами; учитывая то, что тыл и фронт – единое целое, все меры, необходимые для укрепления дисциплины на фронте, должны быть применены и в тылу; дисциплинарные права начальствующих лиц необходимо восстановить. Вождям армии должны быть предоставлены все полномочия; страну может спасти от окончательной гибели только действительно твердая власть, находящаяся в опытных, умелых руках лиц, не связанных узкопартийными групповыми программами; власть должна быть единой в центре и на местах; Россия должна быть единой, всяким сепаратным стремлениям необходимо поставить предел в самом зародыше; в области государственного хозяйства нужна строжайшая экономия, приведение в соответствие цен сельскохозяйственной и промышленной продукции, введение нормированной заработной платы и прибыли, разработка и проведение закона о трудовой повинности, прекращение подрыва производства сельскохозяйственной продукции вследствие нарушения порядка землепользования и арендных отношений [222].

По словам очевидцев, декларация, прочитанная Калединым от имени всего казачества, «произвела очень сильное впечатление» [223, 224]. Его несколько ослабило, по их мнению, последовавшее на другой день выступление есаула 7-го Оренбургского казачьего полка, председателя Казачьей секции ВЦИКа Советов рабочих и солдатских депутатов А.Г. Нагаева [225]. Он заявил, что трудовое казачество не разделяет изложенные Калединым положения, к тому же последний не имел права якобы выступать от имени всего казачества [226]. Налицо был вполне определенный политический раскол, правда, не столько среди казачества как такового, сколько между казачьими лидерами и выразителями мнений небольшой части радикально настроенных казаков. Но на свидетелей данного инцидента это произвело весьма значительное впечатление, поскольку противоречило их устоявшимся воззрениям на казачество как единую и прочно сплоченную массу.

Возвращаясь с Государственного совещания, А.М. Каледин, весьма мрачно и пессимистически оценивая внутриполитическое положение в стране и перспективы его развития, высказал мысль о том, что «Россию можно будет восстанавливать частями, по кускам, постепенно оздоравливая отдельными оазисами» [227]. Одним из таких оплотов, по словам атамана, мог бы стать юго-восток. Предполагалось, что и в других регионах страны (в Сибири, на Урале, в Украине) также могут создаваться крупные «здоровые от надвигавшегося революционного развала образования». А после того, как они добьются «оздоровления» у себя на местах, объединенными усилиями «помогут затем подняться всей России» [228]. То есть, еще раз убедившись в неуклонности нарастания революционного кризиса в стране и неспособности центрального правительства остановить этот процесс, лидеры крайне правых политических сил решают переходить к самостоятельным активным действиям. Понимая сложность противодействия революционному кризису в общероссийском масштабе, они, не отказываясь от идеи консолидации сил по всей стране, избирают тактику региональных действий. Ее преимущества очевидны. Во-первых, в окраинных областях революционное движение являлось более слабым, чем в центральных районах с крупными промышленными центрами. Во-вторых, для «оздоровления» отдельных областей и регионов не требовались столь значительные силы, как для страны в целом. В-третьих, такая тактика позволяла постепенно объединять все консервативные силы, не привлекая лишнего внимания и не вступая в открытую конфронтацию с правительством. Причем у представителей правящих казачьих структур имелась внешне нейтральная официальная цель – образование федерации казачьих областей региона. Донские, кубанские и терские лидеры стремились ускорить объединение всех своих сил на вполне законном основании под флагом федерации. Неслучайно за идею организации Юго-Восточного союза, по словам кубанского войскового атамана А.П. Филимонова, «схватились правительства трех казачьих областей» [229]. Это позволяло в какой-то мере обособить их от «бурлящих» крестьянских губерний и крупных промышленных центров Центральной России. Обширный Юго-Восточный регион, располагавший огромным экономическим и военным потенциалом, в случае новых революционных катаклизмов должен был стать оплотом существующей государственной власти.