Как жить в эпоху Тюдоров. Повседневная реальность в Англии ХVI века - Рут Гудман Страница 7

Помни о трудах твоей прачки, Ибо только они позволяют тебе быть приятным и чистым… Благодаря ей твое белье приятно и опрятно, Иначе ты бы смердел, как зверь [8].

В обществе было не принято вонять, как зверь. Это было неприемлемо ни для молодых юристов — а героиня поэмы стирала воспитанникам Миддл-Темпл, входившего в Судебные инны, — ни для любого другого человека, претендующего на достойную, уважаемую жизнь. В идеале от людей пахнет «приятно». С запахом тела нужно бороться при любых обстоятельствах; чистая одежда была главным средством борьбы с вонью в арсенале большинства людей.

Лен, который обеспечивал людей чистой одеждой, использовался и для чистки тела. В своей книге «Замок здоровья» (The Castel of Helth, 1534) сэр Томас Элиот рекомендует включать в свою утреннюю рутину следующее: нужно было «растирать тело куском льняной ткани, сначала мягко и легко, а затем все сильнее и сильнее, тереть быстро и с нажимом, не только сверху вниз, но и из стороны в сторону, пока тело не опухнет и не покраснеет». Эта процедура гарантировала, что «тело будет в чистоте». Такое энергичное растирание, особенно после физических упражнений, служило тому, чтобы выводить из тела токсины через открытые поры, при этом нежелательные телесные выделения впитывались в грубую льняную ткань. «Ткань для растирания» или «ткань для тела», несмотря на свою низкую стоимость, время от времени появляется в описях имущества людей.

У большинства людей, судя по всему, было всего два-три комплекта нижнего белья. Многие оставляли в наследство свою одежду, упоминая ее в завещании, в других случаях она упоминалась в описях имущества. Обычно упоминается самая дорогая, сшитая у портного одежда, например «лучшее платье» или «мой отличный черный дублет». Но иногда завещатели оставляли и гораздо более скромные вещи. В своем завещании 1588 года Уильям Лэйн из Чадуэлла (графство Эссекс) упомянул две рубашки из льняной ткани (грубые, тяжелые), одну «голландскую» рубашку (легкую и выбеленную) и свою «брачную рубашку», которая, вероятно, была самого высокого качества и имела для него сентиментальное значение. Это был довольно богатый йомен-фермер, так что он был обеспечен одеждой лучше большинства людей. Имея запас рубашек, он мог носить одну, пока другая была в стирке, а по воскресеньям и другим особым поводам надевать свою лучшую чистую рубашку. Мы не знаем, были ли у него другие, неупомянутые рубашки, — вероятно, они были недостаточно хороши, чтоб их завещать, — но можно быть уверенным, что у него были, по крайней мере, эти четыре.

Рис. 4. Титульная страница книги «Замок здоровья» (The Castel of Helth, 1534) сэра Томаса Элиота

У аристократов и состоятельных джентльменов иногда было по несколько дюжин рубашек. Они меняли их по крайней мере раз в день, а иногда и чаще, если проводили время активно. Противоположный пример — Генри Бриджуотер, который в 1570 году был еще молодым слугой. На этом этапе жизни он мог располагать только причитающимся ему заработком, двумя сундуками, луком, набором стрел и запасом одежды. Он почти наверняка вписал в завещание весь свой гардероб, поскольку указывает даже ту одежду, которая была на нем: «кожаный дублет, что сейчас на мне, пара чулок на моих ногах». В этом списке он перечисляет три холщовые рубашки — две новые и одну старую. Хозяева, в обязанности которых входило обеспечение живущих у них слуг одеждой, часто давали тем холщовые рубашки. Такие качественные рубашки были не самыми дешевыми, при этом они хорошо стирались и выдерживали тяжелый труд. Нередко это означало, что слуги были одеты лучше, чем независимые работники. Генри повезло: он мог носить рубашку, пока другая была в стирке. Вероятнее всего, он менял ее раз в неделю; возможно, каждое воскресенье он надевал свежую рубашку и носил ее всю следующую неделю. Этот вывод подтверждают счета за услуги прачки, предъявленные Эдварду, третьему герцогу Бекингемскому, во время его пребывания в Лондоне в 1501 году. Герцог, вероятно, прибыл в город с запасом чистой одежды, но семь недель спустя в счете за услуги прачки значилось шестнадцать рубашек, шесть головных платков и пять пар льняных простыней. Однако в общем счете, предъявленном двум его слугам, было только одиннадцать рубашек за восемь недель. Герцог менял одежду гораздо чаще, чем слуги, которые переодевались раз в неделю.

Благотворительным учреждениям также было необходимо обеспечивать своих жильцов нижним бельем. Больница Св. Варфоломея в Смитфилде (Лондон) снабжала мужчин рубашками, а женщин сорочками, когда это было «необходимо при поступлении или при выписке». Это указывает на жалкое состояние или даже полное отсутствие качественного нижнего белья у самых бедных и больных людей, обращающихся к ним за помощью. Поскольку больница Св. Варфоломея была медицинским учреждением, лечащим больных, руководство больницы могло предоставлять нижнее белье поступающим пациентам из-за предполагаемого терапевтического эффекта чистого льна. Однако обеспечение пациентов нижним бельем во время выписки, должно быть, объясняется скорее тем, что чистый лен был необходим для соблюдения социальных норм. В Ипсуиче в благотворительном фонде Тули, который служил скорее богадельней и предоставлял долгосрочный уход, была собственная система снабжения одеждой. Там регулярно закупали ткань для пошива запасных мужских и женских чулок, а также изготовления рубашек и сорочек. Например, согласно одной записи 1577 года, фонд купил пятьдесят два с четвертью локтя (один локоть составляет примерно 115 сантиметров) холстины по 11 пенсов за локоть на пошив девятнадцати сорочек, четырех рубашек и трех пар простыней и заплатил за шитье 5 шиллингов и 8 пенсов. У фонда также были регулярные расходы на услуги прачки, что указывает на то, что запасов рубашек и сорочек было достаточно, чтобы жильцы учреждения могли менять белье. Холщовая рубашка, конечно, была не самым мягким и удобным предметом одежды, однако она обеспечивала соблюдение базового, приемлемого в обществе уровня чистоты.

Мы можем заключить, что льняное нижнее белье было необходимо, чтобы поддерживать чистоту и считаться приличным человеком, однако оно было доступно не всем. Любая одежда была дорогой. Хотя рубашки и чулки, как правило, стоили дешевле, чем дублеты и платья, они все же требовали значительных вложений. Как видно из счетов благотворительного фонда Тули, в конце XVI века обычная новая холщовая рубашка, которую носили бедняки, стоила около двух шиллингов (с учетом цены за два локтя холстины в 11 пенсов и стоимости пошива). Поношенная рубашка, которую еще долго можно было носить, могла стоить шиллинг и 6 пенсов, а старая, годящаяся на тряпки — всего 2 пенса. При этом хлеб — самая дешевая еда — стоил пенни за буханку, а 6 пенсов в день были обычным заработком работающего человека. Поэтому требовалось много времени, чтобы скопить 2 шиллинга из семейного бюджета на новую рубашку. Пока она годилась для носки, цена оставалась достаточно высокой, а недостатка в потенциальных покупателях достойных подержанных рубашек и сорочек не было. Можно понять сложности, с которыми сталкивался работник, чтобы одеть свою семью, если взглянуть на экономику повседневной жизни. Представьте семью из пяти человек. Отец, работающий шесть дней в неделю, приносит домой 3 шиллинга; жене удается заработать еще один прядением; и старший ребенок, которому около одиннадцати лет, зарабатывает еще 1 шиллинг. Недельный бюджет семьи составляет 60 пенсов. Только хлеб и вода на пять человек обойдутся им в 35 пенсов, если у них нет своего зерна. Если заменить воду слабоалкогольным пивом и раз в день есть горячую похлебку, то даже на оплату ренты оставалось лишь несколько драгоценных пенсов. Повседневная одежда была роскошью, для приобретения которой требовались дополнительные ресурсы — например урожай с небольшого участка земли.