Коко Шанель. Я и мои мужчины - Софья Бенуа Страница 7

«Прекрасное остается, красивое проходит…»

Как мы помним, Мулен был гарнизонным городом, в котором было расквартировано несколько полков, и потому немудрено, что вскоре на юных дев обратили свои страстные взоры молодые красавцы. К тому же одна из них – а именно наша героиня Габриэль – стала мелькать на сцене в качестве… певицы. В те годы, когда на сцене скромного, но претенциозного городка в роли певички выступит будущая хозяйка звезд мировых подиумов, еще не родилась мировая звезда кабаре француженка Эдит Пиаф, но эти звезды – на пике своей славы – будут знать друг о друге. Ведь и судьба этих звезд ХХ века схожая: обе вырастут в полной нищете и предпримут попытку выбиться в люди через сцену…

Оказывается, эта девушка с твердым характером с раннего детства любила петь. В Обазине она вместе с другими воспитанницами пела в хоре в капелле, затем участвовала в хоре в институте Богоматери. Неудивительно, что ей в голову пришла мысль: а не попробовать ли себя в популярном кабаре «Ротонда»? Как водится, ее пение прослушали и дозволили выступать по вечерам на сцене. В ее скудном репертуаре была весьма популярная веселая песенка «Qui quа vu Сосо», с которой часто начиналось выступление. За задор и многократное повторение рефрена публика вскоре прозвала юную певицу по-свойски: Коко.

Приглашение в Мулен-Руж (букв. «Красная мельница»). Французская открытка начала ХХ века

С тех пор Шанель начала представляться только этим именем. Так постепенно исчезло имя Габриэль. Но сцена, дав ей имя, не стала для девушки притягательной на всю жизнь. Мечта, забытая на миг, засияла с новой силой. Работая днями напролет продавцом в магазине женской одежды, проводя часть времени за шитьем нарядов для клиенток, Коко Шанель стала одержима идеей открыть свой Дом моды.

К тому же, как только до владельцев магазина «Святая Мария» дошли слухи о кафешантанных занятиях юных швей, – как тут же были напрочь забыты все их таланты и заслуги, а сами «две кабацкие певицы» оказались на улице.

«Ввиду такого ошеломляющего успеха Коко директор «Ротонды» месье Шабассьер предложил ей годичный контракт, который она рада была подписать. Адриенн, не удостоившаяся такой чести, тем не менее не выказывала ни малейших признаков ревности. Она знала, что не обладает ни тем дарованием, ни тем самобытным шармом, которым природа наградила ее племянницу, ни той силой духа. Что из того! Она ее обожает и преклоняется перед нею! В ее глазах вознаграждение заслуг Габриэль явилось долгожданным торжеством справедливости». И в этом кратком отрывке из книги А. Гиделя вновь видится перепев с судьбой Эдит Пиаф. У нее тоже будет такая же преданная подруга-родственница, и эта ее сводная сестра Симона Берто, проведшая большую часть жизнь подле блистательной простонародной любимицы, напишет впоследствии о ней книгу трогательных воспоминаний.

Зимою 1905 года Габриэль решила, что покинет Мулен и переберется в Виши – городок, который, по меткому выражению, становился в «курортный сезон настоящим сколком Парижа, а для выступавших здесь артистов – подчас этапом на пути к покорению столицы». Однако этот проект не удался – и в силу небольшого певческого таланта, и в силу невзрачности новоявленной артистки. Когда все сбережения были на исходе, ее подруга Адриенн – красивая, высокая, стройная, «с походкой принцессы» – в явном разочаровании вернулась в Мулен, несмотря на уговоры Коко.

«Ныне молодые женщины одеваются не то как клоуны, не то как совсем маленькие девочки… Они не правы. Мужчины не любят маленьких девочек, а если и полюбят, то потом задушат…»

Немногим позже, когда закрылся курортный сезон и Коко возвратилась в Мулен, она уже не застала там свою верную наперсницу. Та поселилась близ Сувиньи, в двенадцати километрах от Мулена, у некоей Мод Мазюель, которую легко представить в роли провинциальной свахи, компаньонки для девушки, дуэньи или задушевной подруги. Эта пышнотелая мадам организовала на своей вилле салон, который охотно посещали и офицеры из Мулена, и сыновья окрестных помещиков, и юные барышни на выданье, то ли принадлежащие, то ли желающие примкнуть к высшему свету. Среди барышень на подобных вечерах выделялась Адриенн.

В комнатах этого гостеприимного дома, а то и во время вечеринок в салоне (где молодые женщины обретали возможность найти себе спутника жизни) встречались наши подруги. Коко с некоторой завистью наблюдала, как за ее подругой ухаживали господа: граф де Бейнак, маркиз де Жамилак, другие мужи и аристократические отпрыски. Сразу же можно сказать, что симпатичная барышня не упустит свой шанс и через несколько лет станет супругой барона де Нексона.

Вернувшись в Мулен, Габриэль частью вернула, частью приобрела новую клиентуру, чтобы начать, как и прежде, скромно жить, занимаясь шитьем. Ей уже было двадцать четыре года, и она проходила все тот же путь: шитье на дому и пение по кафешантанам. Коко часто видели по вечерам в недавно открывшемся в центре города чайном салоне «Делис», где девушка с удовольствием уплетала горячие булочки с чаем в кругу поклонников. Среди них и давно знакомый Коко «молодой, красивый и богатый» сержант Этьен Бальзан.

Вот что нам известно о первом серьезном поклоннике будущей звезды. Среднего роста брюнет, с небольшими усиками на круглом лице; добрый, честный малый с широкой натурой, имел массу друзей среди офицеров; любитель поесть и всласть выпить; желающий взять из жизни максимум возможного. Он был без ума от беговых лошадей и мечтал, чтобы они участвовали на самых престижных французских ипподромах. Происходил из богатой семьи, жившей в Шатору и владевшей текстильной фабрикой с полутора тысячами рабочих, которая выполняла поставки для французской армии. В силу происхождения и наличия огромного наследства от родителей молодой повеса просто прожигал жизнь. Однако он оказал свое влияние не только на Коко, но и на ее подругу. Фотохроника жизни Коко Шанель сохранила ряд снимков, на которых запечатлены Габриэль, Адриенн и пышнотелая мадам Мод, проводящие время на конных скачках.

Реклама из модного французского журнала начала ХХ века

Утверждают, что Коко обожала любоваться на худеньких жокеев в белых штанах и шелковых куртках; обожала «весь начальный ритуал, который вносил в зрелище поэтическое и драматическое начало»; так впоследствии именно эта страсть к жокейству выразится у Коко через использование мужских элементов в женской моде. И тогда вдохновение, навеянное представителями конного спорта, превратится в реальность: женщины, одетые в стиле Коко Шанель, начнут уподобляться героям ее юности, и станут легко носить мужские брюки на светские приемы.

Конец ознакомительного фрагмента