Англосаксы. Покорители кельтской Британии - Дэвид М. Вильсон Страница 7

В могилы умерших англосаксов помещали их личные вещи – фибулы, цепочку для ключей и корзинку для рукоделия для женщины, копье, щит и меч для мужчины. Иногда туда же клали пищу (в Мелбурне в захоронении была найдена челюсть овцы, а в другом погребении в Кембриджшире в могиле оказались яйца) и напитки в глиняных сосудах (например, рис. 20, в). При кремации часто вместе с человеком сжигали и его личное имущество. Если этого не делалось, то в захоронение вместе с прахом клали уменьшенные копии гребенок, ножей и т. д. Присутствие пищи и миниатюрных орудий указывает на то, что за этим обычаем стояло нечто большее, чем существующая в наше время в некоторых странах традиция обряжать покойников в лучшие одежды. Считалось, что человеку в загробной жизни потребуются его вещи, некоторых даже размещали на их собственных кораблях, как в погребении в Снепе. Иногда рабов приносили в жертву и хоронили вместе с хозяином, но свидетельств подобной практики очень мало. Наиболее трагичный пример такого рода мы находим в Северби (Йоркшир), где женщину столкнули еще живую в полузасыпанную могилу и сбросили сверху на нее мельничный жернов.

Поскольку сохранившиеся произведения на народном языке были записаны христианами – обычно священниками, – не удивительно, что до нас не дошло практически никаких описаний языческих похоронных обрядов. Для того чтобы узнать кое-что об этих ритуалах, нам придется обратиться к скандинавской литературе. Отрывок из «Саги об Инглинах» в этом смысле весьма показателен.

«Один был после смерти сожжен, и его сожжение было великолепным. Люди верили тогда, что чем выше дым от погребального костра подымается воздух, тем выше в небе будет тот, кто сжигается, и он будет тем богаче, чем больше добра сгорит с ним» [14].

Великая англосаксонская эпическая поэма «Беовульф» [15]сообщает нам некоторые подробности относительно погребальных практик. Вот как описаны похороны самого Беовульфа:

Костер погребальный

воздвигли ведеры,

мужи дружинные,

украсив ложе щитами, кольчугами, как завещал им

дружиноводитель

еще при жизни, —

там возложили на одр возвышенный

скорбные слуги

старца-конунга;

и скоро на скалах

вскипело пламя,

ратью раздутое;

черный взметнулся

дым под небо;

стонам пожара

вторили плачи

(ветра не было);

кости распались,

истлились мышцы,

сгорело сердце…

Дым от кострища

растаял в небе;

десять дней

насыпали гауты

курган высокий

над прахом владыки,

бугор могильный,

заметный издали,

морескитальцам

знак путеводный.

Ограду крепкую

вокруг могильника

они воздвигли,

из камня стены,

мужи искусные.

Захоронили

в холме сокровища,

добычу битвы,

витые кольца,

и все, что было

в пещере драконьей, —

и вернулось в землю

наследие древних,

и будет золото

лежать под спудом

вовек, как и прежде,

от смертных скрытое [16].

Отрывок этот завершается полухристианской сентенцией, но языческие элементы в нем очевидны. В числе прочего в «Беовульфе» описываются похороны, когда судно вместе с умершим и сокровищами было отправлено в море.

Идея путешествия в мир мертвых почти столь же универсальна, как и мысль о том, что умершего надо снабдить оружием, инструментами, украшениями и пищей. Я не буду приводить доказательства, поскольку это заняло бы слишком много времени и места. Однако именно благодаря тому, что англосаксы разделяли эти представления, мы видим столько экспонатов, относящихся к периоду англосаксонского язычества, в наших музеях.

С 1913 г. до своей смерти в 1955 г. E.T. Лидс в ряде книг и статей пытался, на основе детального изучения археологического материала, определить области расселения англов, саксов и ютов. Его внимание было главным образом сконцентрировано на типологическом изучении простой англосаксонской фибулы. Один из его основных выводов, однако, касается географии: местоположение англосаксонских кладбищ, отметил он, никак не соотносится с системой римских дорог; пришельцы продвигались в глубь страны и селились по долинам рек. Он также указал, что англосаксы сторонились римских городов и фортов, этих величественных и пустынных каменных построек, которые они впоследствии назвали: «каменная диковина – великанов работа» [17]. Мы уже упоминали, что англосаксы редко использовали римские кладбища. Подобное равнодушие большей части саксов к реалиям римской Британии – ее повседневной жизни, системе коммуникаций и виллам, ее организованной армии и централизованному правлению – является интересной и необъяснимой особенностью англосаксонского завоевания. Версия Лидса относительно horror romani [18], возможно, нуждается в уточнении в наши дни. Недавние раскопки профессора Фрера доказали существование очень древнего англосаксонского поселения на месте римского города в Кентербери. Также было найдено два древних кладбища в Йорке. Кроме того, в северном и восточном Кенте, во всяком случае, расположение англосаксонских кладбищ соотносится с географией римских дорог.

Попытка Лидса выделить отличительные особенности англских, сакских и ютских захоронений и погребального инвентаря окончились неудачей. Мы уже говорили о том, что культура пришельцев, прибывших во время вторжений, уже была смешанной, и это отражено в археологическом материале. Однако сакский элемент среди поселенцев выделить можно. Анализ распространения круглых фибул, например, как показал мистер Лидс, а позднее – миссис Моррис, выявляет концентрацию их на юго-востоке Англии и в долине Темзы – областях, традиционно считавшихся сакскими. Такие фибулы впервые были обнаружены в низовьях Рейна, на материковой родине саксов. Соответственно, тот факт, что маленькие крестообразные фибулы, найденные в Кенте, имеют сходство с датскими находками, подтверждает указание Беды, что народ Кента происходит от ютов. По мнению доктора Майрса, детальное изучение керамики позволяет предположить, что в Восточной Англии больше поселилось эмигрантов непосредственно из Шлезвига, чем в Нортумбрии, которая, как указал Хантер Блэр, попала под англосаксонское владычество в результате мятежа англосаксонских наемников, нанятых бриттами, и в меньшей степени за счет прямой колонизации. Но в целом археологический материал периода образования поселений смешан настолько, что все попытки рассортировать его по «племенному» признаку остаются и, на мой взгляд, останутся тщетными.