Все к лучшему - Юлия Барановская Страница 7

И не только они. Мой дедушка по маме был очень строгим: и к бабушке, и к маме, и к ее сестре, ко всем, кроме меня. Наверно, это мой дар – переворачивать жизнь мужчин с ног на голову. Когда родилась я, дед, как и было положено в советскую пору, пришел забирать меня из роддома, посмотрел в мои глаза и сказал: «А можно я ее домой донесу?» Родственники удивились. Еще больше они удивлялись, когда узнали, что дед гулял с коляской, занимался со мной, играл. Из каждой командировки он привозил мне подарки – баловал. Помню, как он поехал в Москву и, отстояв огромную очередь, достал мне игру «Электроника», где волк ловил куриные яйца. Но нашей общей с дедом страстью стало коллекционирование мишек. Он собирал значки и как-то взял меня с собой в клуб, где собирались такие же коллекционеры, чтобы обмениваться своими сокровищами. Пока мой дедушка говорил с каким-то приятелем, я заинтересовалась тем, что было у него выставлено, и увидела значок олимпийского мишки. «Хочу», – сказала я. Дедушка согласился достать значок, но мне приспичило именно сейчас. Естественно, его знакомый, увидев мой взгляд, заломил цену, а дед не смог мне отказать. Так началась история моих мишек. Я собирала их за счет дедушки, который терял «бриллианты» своей бесценной коллекции, лишь бы найти мне новый значок, а их было очень много – ведь к олимпиаде каждый поселок выпустил свою версию талисмана игр.

Ездить к бабушке и дедушке в Витебск вообще было очень весело, они так радовались моему приезду, что практически откармливали разной вкуснятиной и задаривали подарками. Каждое утро бабушка ездила на рынок, чтобы купить мне свежей клубники, готовила на завтрак блинчики с творогом, а потом в течение дня еще ходила за мной со свежими сливками и приговаривала: «Выпей сливок, ты такая худая!» Может быть, к ней я и приезжала худой, а вот обратно в Питер возвращалась колобком.

Несмотря на сложное дефицитное время, мы жили очень хорошо, были обеспеченной семьей, и так продолжалось до развода родителей. Я была разодетым сладким пупсом, самой модной девочкой во дворе – шубки, обувь на каблучках, красивый трикотаж. В доме не переводилось сладкое. Зайти в магазин и что-то купить, если, конечно, это что-то было в магазине, никогда не было проблемой.

С разводом родителей все изменилось. Впрочем, мы все в 90-е годы пережили немало: кто-то стал сильнее, кто-то погиб, а кто-то сломался. Когда мама стала жить с отчимом, первый год, два, три было еще более или менее нормально. А потом кризис взял верх. Это так странно для ребенка: вот у тебя все есть, ты ходишь на все концерты, которые хочешь, ешь икру и конфеты, и вдруг ничего нет. Тогда же мама родила Сашку, третьего ребенка. Ее зарплата была рассчитана до копейки. Из еды – только обед: суп и второе без излишеств. Ни конфет, ни мандаринов, ни сыра с колбаской. Были дни, когда обед был, а вот денег на хлеб уже нет, при этом кто-кто, а моя мама умеет распределять бюджет.

Мы жили настолько бедно, что мне было стыдно ездить с классом на экскурсии – кроме школьной формы, другой одежды у меня не было, а ты уже подросток и так хочется хорошо выглядеть. Класс собирался в холле школы, а я старалась ждать всех на улице, потому что это так неудобно, когда у всех девочек модные пуховики, а у тебя плохонькое пальтишко.

Все изменилось, когда нам начала приходить гуманитарная помощь из Германии, так как мы были многодетной семьей. Немецкие семьи собирали еду и одежду и отсылали нуждающимся в России. Так мне на голову вдруг свалилась красивая одежда, да еще и из Европы, а не Китая, и я снова стала модной, перестала стесняться себя. Хотя, благодаря пережитому, я научилась в принципе не обращать внимания на стоимость вещей. Сегодня приходя в компанию, где все одеты в норковые манто, я не испытываю неудобств от своего пальто. Я уже это пережила когда-то в детстве, и так рада, так благодарна судьбе за это. Выработав антитела, второй раз уже не заболеешь. У меня иммунитет к оценке по внешнему виду, и сейчас меня под дулом пистолета не заставишь прятаться в угол – я в принципе не вижу, кто во что одевается. Это такая ерунда, на которую не стоит опираться и от которой нельзя делать зависимой свою жизнь.

Я часто сегодня думаю о том, как все это повлияло на меня. Вот ты маленькая девочка с любимыми мамой и папой, а вот ты видишь папу все реже и реже, и он пропадает совсем из твоей жизни. Мне уже было лет 13–14, к тому времени отец уже жил с другой женщиной, я помню, что позвонила ему – соскучилась и хотела поговорить. Взяла трубку его жена: «У твоего папы новая жизнь, и в этой жизни у него нет детей, так что сюда больше не звони». Я очень тяжело восприняла это, буквально сходила с ума от такого удара и предательства, но сумела это пережить.

Сегодня мы с отцом общаемся, правда, я не могу забыть того разговора. Что удивительно, сегодня, по словам той женщины, во всем виновата я, 13-летняя девочка, которой она сказала не общаться со своим отцом. Она даже умудрилась дать интервью какой-то бульварной газете, обвинив меня в том, что я не общаюсь с папой, не зову его на какие-то дни рождения. Вы знаете, дело не в неприязни, просто у меня нет привычки этого делать. Он ушел и вычеркнул меня из своей жизни, и я привыкла обходиться без него по всем своим важным датам и праздникам. Невозможно уйти из жизни человека и считать, что у тебя будут те же позиции, когда ты вернешься. Нет, доверие и привычку быть необходимым зарабатывают годами.

Все вроде бы взрослые люди, но никто не хочет отвечать за свои поступки. В какой-то момент это достает. Сегодня я сталкиваюсь с этой же ситуацией. Андрей не общается с детьми не потому, что я ему запретила, нет, это его решение. Бери телефон, пиши смс, встречайтесь. Или ты пожнешь то, что сеешь сегодня.

Или еще – он всем друзьям рассказывает, что я ему обязательно отомщу. Когда я это слышу, мне становится еще обиднее, чем в детстве. Как человек, который прожил со мной десять лет, может заподозрить подобное? Он, получается, вообще меня не знал?!

Хватит уже меня воспринимать через себя! Я просто живу своей жизнью. Как и тогда в детстве. Я начала жить своей жизнью, переборов свою обиду и закрыв дверь. Родительский развод в мои десять лет сыграл огромную роль в становлении меня той, какая я сейчас. У меня в десять лет землю из-под ног выбили. Можно меня потом еще чем-то в жизни напугать? Нет. Именно поэтому я и не сломалась позже, что бы ни делал Андрей. Пережила. Отряхнулась. И начала жить с чистого листа.

В 13 лет я влюбилась до безумия. Он был чуть постарше: гроза района, лысый, как говорила моя мама – «ноль интеллекта», – в общем, все, как положено, чтобы хорошая девочка влюбилась. Конечно, он не обращал на меня внимания. Многие годы мне приходилось что-то выдумывать, чтобы находиться рядом – дружить, вместе тусоваться, просто мозолить глаза. В результате это все-таки выросло в отношения, после многих лет моего ожидания. В тот момент я поняла, что мама права: между нами было мало общего, наверно, поэтому мы и недолго продержались вместе.

В то же время рядом со мной находился человек – близкий друг, самый близкий, который переживал все взлеты и падения вместе со мной. Ближе Макса у меня никого никогда не было, и не было ни дня с момента нашей ссоры, чтобы я его не вспоминала. Он всегда говорил, что «если мы переспим, наша дружба закончится». Мы и не спали. Может быть, он был прав. Я и сама не верю в дружбу между мужчиной и женщиной без какого-то сексуального влечения. Просто будучи взрослым ты сам волен выбрать, что для тебя важнее. Мы с Максом выбрали дружбу. Он вытаскивал меня из не очень приятных ситуаций, он меня спасал, он рассказывал мне об отношениях с мужской точки зрения, давал советы, говорил о внешности. Именно он рассказал о том, что мне идет загар, и буквально заставлял ходить в солярий, он хвалил и ругал меня за выбор одежды. Однажды он сказал: «Не смей после секса просить мужика обнимать тебя, просто не смей. Мужик, который хочет это сделать – сделает». Так забавно, что я до сих пор это помню.