Джон Леннон - Альберт Голдман Страница 7

Тема сегодняшней лекции? Крайне актуальный сюжет: убийство. Просьба учесть, что Джона совершенно не интересует политический аспект. Ему интересно рассматривать громкие убийства с точки зрения их организации. Когда Марни спрашивает его о гибели Мартина Лютера Кинга, Джон взрывается: «Мне наплевать, кто угрохал этого черномазого! Мне интересно лишь то, как это сделано». Джон просто помешан на сумрачном мире секретных служб и наемных убийц. По его мнению, именно убийцы являются настоящими жертвами. Такой парень, как Джеймс Эрл Рэй, – просто бедолага. Джон следит за процессом Рэя по кабельному телеканалу. Иногда он увлекает за собой Марни в другой конец комнаты, чтобы вместе посмотреть очередное судебное заседание. «Ты только посмотри! – сразу начинает он кричать. – Они накачали его наркотиками, это же очевидно!»

Когда Джон в форме, он не ограничивается теоретическими рассуждениями о заговорах. Если утро застает его в подходящем настроении, он может копать значительно глубже. В лучшие моменты Джон Леннон становится ясновидящим, эдаким Тиресием, уставившимся в телеэкран современного мира, не видя его, но зная о нем все. Он видит не изображение, а те образы, которые оно рождает в нем самом. Больше всего в убийстве его интересует то, что чувствует человек, которому предназначена пуля. Кстати, однажды ему представилась возможность удовлетворить свое болезненное любопытство, когда за год до этого перед зданием Карнеги-холла стреляли в Нормана Симана.

Норман ехал вниз по Седьмой авеню и собирался повернуть на 57-ю стрит, когда другой водитель, раздраженный его медлительностью, неожиданно обогнал его и, резко затормозив, нарочно подставил под удар зад своего автомобиля. Оба в бешенстве выскочили из машин, и, пока они громко ругались, из первой машины вышла женщина, наставила на Нормана револьвер и выстрелила. После чего злоумышленники бросились в машину и скрылись из виду, оставив на месте лишь одну улику: пулю, которой был ранен Норман; в него стреляли из оружия, широко применяемого в полиции. Норман чудом остался жив. Как только он выписался из больницы, Леннон вызвал его к себе. Он хотел узнать, что почувствовал Норман, когда в него выстрелили. Видел ли он, как пуля вылетает из ствола? Ощутил ли, как она входит в тело? Что первое пришло ему на ум, когда он понял, что ранен и может умереть? Получив из первых рук ответы на эти вопросы. Голый Профессор мог теперь досконально разобрать свою излюбленную тему. Он подробно описывает ощущения жертвы, отпускает циничные шутки или подолгу объясняет, что данный акт является современной формой распятия: пули всего лишь заменили гвозди.

Агония, смерть, распятие – эти сюжеты неотступно преследуют Джона Леннона. Во времена «Битлз» его часто охватывал страх погибнуть в горящем самолете, быть задушенным толпой поклонников или пасть от руки какого-нибудь экстремиста с юга. И только теория реинкарнации помогла ему найти решение проблемы, вставшей перед ним, как перед каждым смертным. Если мы хотим возродиться с лучшей кармой, то должны умереть достойно, глядя судьбе прямо в лицо. Джон хочет встретить смерть, как святой мученик, как сам Иисус Христос, противопоставив убийцам свое смирение.

Когда Джон рассуждает об этом, он невозмутимо спокоен. «Я не боюсь умереть, – объясняет он. – Это все равно, что пересесть с одного поезда на другой». Тем не менее Марни догадывается, что за видимым хладнокровием скрывается глубокий страх. «А почему тебя так интересует смерть?» – спрашивает она. Иногда она пытается повернуть его лицом к жизни: «Брось ты все это! Пойди лучше побегай по парку, тебе станет легче!»

Но Леннон переходит в оборону. "Я делаю то, что хочу! – протестует он, точно обиженный ребенок. – И говорю, что считаю нужным. Я ни перед кем не должен отчитываться. Я – это я, Джон Леннон. Эту фразу он повторяет с раннего детства. «Я Джон Леннон», – говорил он, будучи еще совсем малышом, пассажирам ливерпульского автобуса, как бы удивляясь, почему люди его не узнают.

Расстроенная тем, что рассердила его, Марни умолкает и возвращается к роли слушательницы, в то время как Джон, устремив взгляд в пустоту, продолжает вещать. Время от времени Марни поглядывает в сторону Йоко. Молодая японка сидит с застывшим выражением на лице, скрестив руки на животе. Все еще пребывая под действием утренней понюшки кокаина, она кивает в такт словам Джона. Однако за бесстрастной маской уже проглядывает нехороший огонек.

Джон увлекся, и ничто не может его остановить. Именно в этот момент Иоко незаметно передвигает на другое место пепельницу или чашку мужа, и когда он в очередной раз протягивает руку, чтобы взять чашку или стряхнуть пепел, рука натыкается на пустоту, и пепел падает на скатерть. Иногда по утрам, заслышав в коридоре шаги Джона, Йоко бросается к кошачьему ящику и раскидывает экскременты на пути следования мужа. Когда хозяин дома входит на кухню, он наступает прямо в дерьмо.

Правда, стоит Йоко замешкаться, Джон ловит ее на месте преступления. Расплата следует незамедлительно. Он хватает Йоко за волосы и, невзирая на вопли и попытки вырваться, тащит к духовке, угрожая поджечь ее черную гриву. Вот почему на кухне у Леннонов никогда нет спичек, а пол порой усеян волосами Йоко.

Два-три раза в неделю, когда Джону изменяет философское настроение, он зовет Марни поиграть с Шоном и его приятелями. Игровая комната, оборудованная гимнастическими снарядами, тобогтаном, батутом, заставленная огромными пластмассовыми кубиками, музыкальным автоматом и целым зверинцем гигантских плюшевых игрушек, больше похожа на детский парк аттракционов. Потолок разрисован изображениями персонажей из комиксов: Иоко в виде Уандервуман, Джон в виде Супермена и Шон в костюме Капитана Марвела – семья героев в окружении животных, обитающих в Волшебном Королевстве.

Есть здесь и пианино, за которое усаживается Джон, чтобы преподать своим юным ученикам урок музыкальной композиции. Однако Голый Профессор, мягко говоря, не отличается особым терпением. Невнимание детей быстро раздражает его, и он снова удаляется в свою берлогу.

Вернувшись в лоно кровати, Джон усаживается в позе лотоса, забивает огромный косяк, глубоко затягивается ароматным дымом и возвращается к уже начатому письму к тете Мими: она занималась его воспитанием в Ливерпуле, и оба сохранили по отношению друг к другу столько же любви и ненависти, как и прежде. Все те же упреки, те же споры. Но даже теперь, когда весь мир считает его одним из ведичайших людей второй половины XX века, Мими не может признать, что он кое-чего достиг, и продолжает относиться к нему, как к непослушному подростку. «Я верю в СЕБЯ... Чего же еще?» – пишет он так, будто ему необходимо защитить право на собственное существование в глазах старой леди, которую он не видел уже десять лет.

Разбросанные по стеганому одеялу Леннона книги свидетельствуют о том, что он продолжает напряженно работать, пытаясь найти решение своих проблем, уходящих корнями в детство. Он откладывает письмо к Мими, которому не суждено быть отправленным, и погружается в книгу, которая имеет для него такое большое значение: это «Первобытный крик» Артура Янова. Согласно концепции непрерывности, для того чтобы побороть невротическую зависимость, необходимо воспользоваться техникой обучения примитивных народностей. В книге, например, объясняется, что постоянный физический контакт ребенка с матерью, которая носит его на себе, не прекращая своей работы, дает этому ребенку силы стать независимой личностью. Подобная идея завораживает Джона, который постоянно стремится побороть ощущение оставленности. Всепоглощающее чувство тревоги, удерживающее Джона в полной прострации в полумраке собственной спальни, особенно ярко выражено на пластинке «Mother» 2, это подлинная психодрама, дающая объяснение его неврозу.