Клан Кеннеди - Георгий Чернявский Страница 7

Сам же Патрик-Джозеф постепенно становился всё более уважаемым предпринимателем. Первоначально накопленные на продаже крепких напитков средства позволили ему купить акции угольных компаний, а затем стать владельцем ценных бумаг бостонских банков. Последовали скупка и перепродажа пустующих земель, а еще через некоторое время деньги стали вкладываться в акции железнодорожных компаний, которые давали их владельцам немалые прибыли. Так Кеннеди постепенно пробивался в среду избранного общества, правда, не в самый верхний его слой, но во всяком случае становился известным и авторитетным в городе человеком. Хотя его предпринимательские интересы лежали в различных областях, местные жители обычно именовали его банкиром.

Оставалось время и на общественную деятельность, которая, безусловно, была связана с бизнесом, ибо создавала вокруг Кеннеди атмосферу не просто удачливого, но и ответственного перед гражданами деятеля. Отработав положенное время в местных представительных учреждениях, он стал занимать должности в муниципальных органах, являлся членом комиссий по электрификации, предотвращению пожаров и даже по выборам.

Его сын сохранил, между прочим, воспоминание о том, как под руководством Патрика-Джозефа проводились эти самые выборы. Однажды в день голосования к ним в дом пришли двое помощников отца, которые с гордостью доложили: «Пат, мы сегодня проголосовали сто двадцать восемь раз». Отец был явно удовлетворен. Во всяком случае, никакого недовольства таким политическим мошенничеством он не выразил.

Грубые, скандальные нарушения демократических норм, преступные откровенные подтасовки результатов голосований преодолевались в США с большим трудом на протяжении всего XX века, но так до конца и не были искоренены. Они, разумеется, ни в какое сравнение не идут с обществами авторитарными, но маскирующимися псевдодемократическими покрывалами. Как видно, однако, выборные «карусели» и другие подобные им мошеннические махинации — это отнюдь не изобретение XXI века.

Детские годы Джо протекали сравнительно спокойно. Ребенок, а затем подросток рос сильным, ловким, спортивным, предприимчивым, несмотря на свойственные детям инфекционные болезни. Дифтерит был перенесен тяжело, но никаких осложнений не дал и видимых следов не оставил. Отличительной чертой мальчика были ярко-рыжие волосы. Такой цвет волос не унаследовал никто из его детей. (Только у второго сына Джона, президента США, в пышной каштановой шевелюре пробивался какой-то оттенок золотистости, но врачи говорили, что это — признак перенесенного заболевания.) На окружающих производили впечатление и вызывающее веснушчатое лицо, и ярко-голубые глаза, и напористость в играх и спорте. Когда кто-то из его товарищей по игре в бейсбол жаловался, что Джо, мол, сам себя назначил капитаном, тот отвечал: «Если ты не можешь быть капитаном, не играй».

В то же время уже в детском возрасте у Джо стала проявляться явно предпринимательская хватка, жажда заработать любой ценой как можно больше денег. Она не была связана с какими-либо жизненными потребностями, семья не нуждалась в его финансовой помощи.

Но свою энергию, желание выделиться, победить в своеобразном состязании Джо проявлял прежде всего в стремлении разными путями получать всё большую прибыль. Пусть эти деньги не накапливались, подобно тому, как вынужден был делать в юности его отец (тратил заработанное Джо поначалу главным образом на сладости), но постоянно находились всё новые и новые пути обзавестись сначала мелкой монетой, а затем и бумажными купюрами.

Мальчик продавал газеты, выполнял разовые поручения банковских клерков и даже зажигал свечи в домах богатых ортодоксальных евреев, которым, согласно религиозным правилам, нельзя было работать по субботам и другим национальным праздничным дням [9].

В свои зрелые годы Джозеф Кеннеди не раз вспоминал, что трудился с самых юных лет, но при этом пытался максимально приуменьшить ту страстную тягу к деньгам, которая у него выработалась уже в детском возрасте. Как-то он заметил: «Мера человеческого жизненного успеха лежит не в богатстве, которое он создал. Важно, в какой семье он вырос. В этом отношении я был очень удачлив».

Это было справедливо, но только отчасти. Своим заявлением финансист и политик спекулятивно подменил один вопрос другим или, точнее, разделил нечто единое на две противоположные части. Ведь именно семейное окружение, характер интересов отца, атмосфера в семье и были источниками того стремления к самообогащению, которое зародилось у Джозефа в весьма юном возрасте. Патрик-Джозеф, его отец, действительно активно занимался воспитанием сына, но главная направленность этого воспитания состояла именно в том, чтобы выработать у Джозефа навыки, которые наиболее надежно способствовали бы его не просто жизненному, а прежде всего материальному успеху.

А для такого успеха важно было, оставаясь членом ирландской общины, формально не выделяясь из нее, вести себя несколько обособленно, всё более внедряться в среду бостонского высшего общества, всё более выходить из замкнутого круга национального сепаратизма и провинциализма. Именно поэтому отец забрал своего сына из церковной школы и записал его в весьма привилегированную бостонскую Латинскую школу, имевшую давние и славные традиции. Основанная еще в 1635 году, эта школа гордилась своими выпускниками, среди которых были отцы-основатели независимой Америки Бенджамин Франклин, Сэмюэл Адаме, Томас Пейн, чьи имена свято чтут американцы на протяжении столетий, знаменитый поэт Ральф Эмерсон и многие другие заслуженно прославившиеся люди.

Отправляясь осенью 1901 года в шестой класс школы в старое здание на Уоррен-авеню, новый ученик отлично понимал, как нелегко ему будет бороться за место под солнцем в среде одноклассников — не просто из богатых (отец Джозефа теперь также был весьма состоятельным), но в определенном смысле «знатных» жителей города, выходцев из тех семей, которых обычно уважительно называли «старыми деньгами», ибо это были люди, чьи капиталы сколачивались в течение многих поколений. А это создавало и у старшего поколения, и у детей некое чувство избранности и даже аристократизма.

Руководителем школы был Артур Ирвинг Фиске, сдержанный, но опытный методист, специалист по классическим языкам, которого считали лучшим преподавателем греческого не только в штате Массачусетс, но и во всей Америке. (Именно так характеризовал Фиске соученик Кеннеди Макс Левине, секретарь Ассоциации выпускников Латинской школы, в письме автору биографии Джозефа Кеннеди в 1963 году.

Учился Джозеф так, что ему никак не удавалось переходить из класса в класс без проблем. Он не увлекался ни древними языками, ни литературой, ни историей. Более того, уже на втором году обучения он не справился с элементарной физикой, начальным французским языком и латынью. В результате он был оставлен на второй год. Единственным предметом, который изучался им с величайшим вниманием и добросовестностью, была математика, и в этом явно сквозила тяга к тому, чтобы правильно и грамотно подсчитывать будущие прибыли и убытки. Не случайно учитель математики Патрик Кэмпбелл позже стал его другом.