Под пулеметным огнем. Записки фронтового оператора - Роман Кармен Страница 7

План, предложенный Ильей Григорьевичем, был нами принят безоговорочно. Это давало возможность буквально завтра выехать в Испанию. Поезд уходит вечером, день на подготовку — более чем достаточно. Послезавтра утром мы начнем работать в Испании, будем уже там, где идут бои.

Илья Григорьевич посоветовал нам взять с собой его друга — французского фотографа Шима, который работал в коммунистической и левой парижской печати. Для него содружество с нами было великолепным шансом попасть в Испанию. Шим был гол как сокол. А поскольку он сопровождал нас в качестве переводчика, мы оплачивали его проезд и путевые расходы. Нам он был полезен, потому что профессионально знал наши нужды, мог быть и администратором, и ассистентом. Испанским языком владел он неважно, но мог ориентироваться в любой обстановке. Одним словом, нам он мог быть очень полезен, и мы в этом впоследствии убедились.

Следующий день, стало быть, 20 августа, ушел у нас на подготовку к отъезду. Во-первых, мы ознакомились с пленкой, которую Александр Александрович закупил для нашей экспедиции. «Кодак-супер X» в 30-метровой упаковке на металлических бобышках. Сняли пробы, проявили — отличная пленка. Мы отделили необходимое — рассчитывали на два-три дня — для первого этапа экспедиции количество пленки. Взяли, конечно, побольше, потому что не могли предусмотреть, с чем мы встретимся.

Решили кое-что купить из одежды. Приехали мы в элегантных костюмах, как и полагалось при поездке за границу. Но для съемочной работы нужно было экипироваться специально. Каждый на свой вкус. Однако оказалось, что вкусы у нас с Борисом были одинаковые. Купили мы себе спортивные светлые бриджи, к ним высокие ботинки на шнурках мотоциклетно-спортивного типа, курточки на молнии, черные береты. Одежда эта была удобная для работы, но мы оказались одеты почти одинаково. Потом Садовский свозил нас в район Клиши, в лабораторию, где будет проявляться наш материал, познакомил с техниками, лаборантами.

Сравнительно немного времени ушло у нас на визит в испанское посольство, где быстро были оформлены визы.

Вечером Садовский, его жена, товарищи из посольства уже провожали нас на вокзале. С нашим сопровождающим Шимом мы тронулись в поезде к юго-западной точке Франции, где она граничит с Испанией. Утром мы прибыли в маленький пограничный городок Эндей.

Выйдя из здания вокзала, мы сели в такси и доехали до пограничного моста, отделявшего Францию от Испании. На этой стороне моста французские пограничники, на той — испанские. Предъявили паспорта французским пограничникам. Вежливо козырнув, они вернули нам документы, и мы пошли по мосту. Пошли в Испанию…

Не прошло и двух недель, как фотографии и кинорепортажи, снятые на этом мосту, появились на экранах и в иллюстрированных журналах всего мира. Толпы беженцев покидали Ирун, занятый войсками Франко…

Мы шли по мосту, в тишине звучали наши шаги, впереди виднелась группа людей, к которым мы приближались. Они ждали нас молча, настороженно, видимо, с недоверием рассматривая двоих, одинаково одетых людей. Шим был одет обычно. Мы шагали, проклиная идиотские наши марсианские курточки и желтые ботинки, шли, нагруженные ящиками с пленкой, футлярами с аппаратурой.

Последние шаги пройдены. Шлагбаум. Красные паспорта. Вот тут-то и началось. Реакция ребят, одетых в синие комбинезоны, была мгновенной, бурной. Мы с Борисом, не выдержав, схватились за камеры и снимали по очереди пограничную «формальность». Нас обнимали, кричали «Вива Руссиа Советика!», поднимали кулаки, жали руки, хлопали по спине, а потом целой толпой повели нас куда-то. Толпа по пути множилась, росла. Я кинул взгляд в ту сторону моста, группа чопорных французских пограничников молча наблюдала за этой суматохой, поднявшейся на краю испанской земли, куда шагнули двое советских людей.

Нас привели в штаб обороны Ируна. Большой старинный дом из серого камня с колоннами, со скульптурами, украшавшими лестницу, ведущую к парадному подъезду. У входа во двор стояли сложенные из мешков с песком блиндажи, около них часовые. Весь двор был заполнен военными машинами, кузова которых были исписаны лозунгами, названиями общественных организаций, которые реквизировали эти машины у их владельцев. Когда мы подошли к штабу, нас уже сопровождало человек тридцать. У входа они, посовещавшись, очевидно, решили, что получается слишком уж многочисленный эскорт для двух кинооператоров, и с нами дальше пошло несколько человек, а оставшиеся у ворот долго давали им советы, куда нас вести, с кем мы должны встретиться. Широкая мраморная лестница привела нас на второй этаж. На лестнице спали вооруженные люди, очевидно, пришедшие сюда с передовой. А оборона линии города, как нам уже успели по дороге рассказать, — рукой подать. Мы проходили анфиладами комнат, стены которых были обтянуты штофными обоями. Около стучащих машинок стояли в ожидании мандатов люди, опоясанные пулеметными лентами. Все это напоминало мне картины, фильмы, запечатлевшие образ Смольного в дни Октябрьского восстания. Среди вооруженных людей, наполнявших залы и коридоры старинного особняка, было много женщин. Молодые девушки, пожилые матроны, вооруженные ружьями, пистолетами. Все в комбинезонах. Этот комбинезон, ставший формой народной испанской милиции, назывался «моно». То там, то здесь резвились группки детей. Родителям не с кем было оставить их дома.

Нас познакомили с коренастым, похожим на тяжелоатлета майором Мануэлем Кристобалем — руководителем обороны Ируна. На нем была выцветшая, застиранная добела голубая гимнастерка. Над левым нагрудным карманом нашивки и звездочка. «Команданте» — майор. Он кивнул нам головой, знаком попросив разрешения закончить диктовать машинистке какую-то бумагу. Закончив, пригласил нас присесть с ним в углу на диван. Я попросил Кристобаля в нескольких словах ознакомить нас с военной обстановкой на этом участке фронта. Он взял карту района Ируна и Сан-Себастьяна, на которой была нанесена линия обороны. Эта линия проходила в самой непосредственной близости к месту, где мы находились.

— Фашисты с каждым днем бросают все большие силы для того, чтобы овладеть Ируном, — сказал Кристобаль. — Они хотят отрезать от Франции все побережье Страны Басков и Астурии, занятое республиканскими войсками. Ирун обороняют отряды народной милиции, сформированные из рабочих, крестьян. Много молодежи, много женщин сражаются на подступах к Ируну.

— Какое, по-вашему, соотношение сил? — спросил я.

— Самое невыгодное для нас. Если вы захотите проехать на передовую, вы увидите наше вооружение. А у них — эскадрильи современных самолетов, которые беспощадно бомбят наши линии обороны, у них много артиллерии, их поддерживают огнем тяжелых дальнобойных орудий военные корабли мятежников. Наше вооружение — очень устаревшие винтовки (и не у каждого бойца она есть) с очень ограниченным количеством патронов. Почти нет артиллерии, не говоря уже об авиации. Мы сражаемся за Ирун, который стоит на границе с Францией, но нам вовсе не легче оттого, что мы граничим с демократической Францией, в которой сейчас правительство Народного фронта. До сих пор сражающиеся за законное правительство испанской республики не получили от правительства Блюма ни одного патрона, ни одной винтовки, ни одного пулемета. А над нашими позициями совершенно открыто и нагло летают итальянские «капронни», немецкие «юнкерсы» и «хейнкели».