Андропов вблизи. Воспоминания о временах оттепели и застоя - Игорь Синицин Страница 7

Изрядно подвыпив, Никита Хрущев стал бахвалиться, что «коммуньизьм», как он произносил это слово с двумя мягкими знаками, через два-три десятилетия распространится на весь мир. Кекконен, который умел пить значительно лучше, чем его московский гость, и сохранять трезвую голову до конца, довольно резко заметил Хрущеву, что Финляндия не собирается коммунизироваться. Благодушно-пьяненький советский лидер за словом в карман не полез. Хохотнув, он пообещал: «Ну, тогда мы оставим вас капиталистическим заповедником в Европе! К вам будут приезжать туристы и вспоминать историю!»

Высокопоставленный турист и коммунистический пропагандист, делая это высказывание, забыл о том, что сам говорил за несколько часов до этого в зрительном зале посольского здания. Он подводил перед советским коллективом итоги своей поездки в Финляндию и учил: «Вы, советские работники, здесь внимательно изучайте опыт финнов. Ведь этот народ, имея далеко не лучшие природные условия, чем у нас в Псковской, Вологодской, Новгородской областях и в Карелии, создал среди камней, озер, болот и лесов развитое сельское хозяйство, процветающую и культурную страну!..»

В годы «оттепели» Хрущев, не без подсказки своего умного зятя Аджубея, решил преобразовать государственное пропагандистское учреждение Совинформбюро в якобы независимую «общественную» журналистскую организацию. В 1961 году несколько учредителей — «общественных» организаций типа Союза писателей СССР, Союза журналистов СССР, Союза советских обществ дружбы с зарубежными странами и просветительского общества «Знание» — создали свой «общественный» информационный орган — агентство печати «Новости». Но как и прежде СИБ, АПН полностью подчинялось отделу пропаганды ЦК КПСС. Немалые рублевые и валютные средства, выделявшиеся на внешнеполитическую пропаганду Советскому информбюро из государственного бюджета СССР, в еще более возросших количествах стали основой, из того же источника, валютных и рублевых финансов новой «общественной» организации. Я думаю, что суммы, пускавшиеся ежегодно на пропагандистский ветер через АПН, вполне сопоставимы с годовым современным бюджетом богатого российского региона.

При АПН было также создано мощное издательство со штатом первоклассных редакторов и переводчиков на иностранные языки, в том числе и редкие. Издательство АПН переняло функции СИБа в части издания книг и брошюр, расширив обязательный ассортимент официальных речей и статей вождей. Оно стало готовить и выпускать «теоретические» труды по социализму, в том числе толстый журнал на основных европейских языках «Социализм — теория и практика», публицистические книги и брошюры.

В штаты агентства печати «Новости» плавно перетекли все кадры страноведов-журналистов из Совинформбюро, а территориальные главные редакции АПН, преобразованные из отделов СИБа, как поставляли до реорганизации зарубежным СМИ свою продукцию — очерки, репортажи, комментарии, интервью, статьи и прочее, — так и продолжали эту работу, издавая более чем в шестидесяти странах мира советские журналы, газеты и бюллетени. Иногда, если законы страны пребывания не позволяли представителям АПН распространять советскую пропаганду напрямую, они действовали от имени пресс-отделов посольств, имея дипломатические паспорта «прикрытия», словно легальные разведчики. Впрочем, среди них бывали и таковые — под двойной «крышей» — дипломатической и АПН…

Костяк редакций агентства «укрепился» также за счет нестарых еще полковников-пенсионеров, отставленных и действующих работников КГБ и ГРУ, для которых новая «крыша» предоставила из-за ее широты и высоты большую свободу маневра и удобное «общественное» прикрытие.

Председателем правления АПН «учредители», то есть Хрущев и ЦК ЦПСС, назначили бывшего главного редактора «Комсомольской правды» во времена Шелепина и Семичастного, личного друга зятя первого секретаря Аджубея Бориса Сергеевича Буркова.

Надо отдать ему должное. Как и Аджубей в «Известиях» с санкции Хрущева, Бурков резко улучшил работу нового пропагандистского органа партии. В частности, при нем значительно смягчились и либерализовались существовавшие в сталинские и постсталинские времена кондовые требования к авторам, журналистам и редакторам территориальных отделов СИБа, выпускавших материалы за рубеж. А до 1960 года одна запятая, поставленная не там, или случайный пропуск какого-то начальственного титула могли стоить невнимательному редактору партийного «строгача» или увольнения с работы.

Так было, например, с одним из моих приятелей юности, выпускником МГИМО Беником Бекназаром-Юзбашевым. После окончания Международного института он был принят на работу в популярную газету «Советский спорт». Почти сразу он стал в ней заведующим отделом международной жизни. Но через несколько месяцев работы Бекназара в этом органе печати всесоюзного значения цензура нашла опечатку в его статье, которую просмотрели и машинистка, перепечатывавшая материал, и автор, и редакторы, и корректор. В словах «советский спорт» вместо буквы «о» во втором слове стояла буква «и». Получилось вместо патетического словосочетания «советский спорт» нечто компрометирующее благородное занятие коммуниста и превращающее его в вожделенный объект вредной привычки болельщиков — алкоголически опьяняющий «советский спирт».

Цензоры сочли опечатку политической ошибкой. На второй день после инцидента Беник был уволен из «Советского спорта». Несколько недель он оставался штрафником-безработным. Только по высоким ходатайствам его приняли на самую низкую журналистскую штатную должность литературного сотрудника в отдел пропаганды городской молодежной газеты «Московский комсомолец».

Среди прочих органов внешней советской пропаганды, прямо подчиненных отделам аппарата ЦК КПСС, — иновещания Московского радио, Телеграфного агентства Советского Союза (ТАСС), Издательства литературы на иностранных языках, журналов «Советский Союз» и «Новое время», газеты «Московские новости» и других более мелких организаций и международных отделов разных гражданских ведомств, обязанных заниматься внешней пропагандой, — агентство печати «Новости» было наиболее тесно связано с КГБ. И не только кадрово, но и организационно-творчески. В АПН функционировала главная редакция политических публикаций. Эта редакция имела тройное подчинение — международным отделам ЦК КПСС, КГБ и заместителю председателя правления АПН, направляемому в агентство «под крышу» с Лубянки.

Главная редакция политпубликаций территориально всегда находилась не в основном здании агентства, а по иному адресу. Режим охраны и пропускная система в помещении ГРПП велись многократно строже, чем в собственно агентстве, а конспирация в работе осуществлялась на уровне спецслужб.

Подавляющее большинство журналистов АПН не имели никакого представления о «творческой» деятельности этой главной редакции. Ее возглавлял в 60-х годах выдающийся человек — Норман Михайлович Бородин. Это была легендарная личность советской разведки. Он родился в США в 1911 году во время пребывания там его отца — функционера большевистской фракции РСДРП. После Октябрьского переворота в России и создания большевиками Коммунистического интернационала Михаил Бородин стал агентом Коминтерна в Америке. Двенадцати лет от роду Норман выехал из США вместе с отцом сначала в Москву, а затем, в том же 1923 году, в Китай, где его отец, Михаил Бородин, был назначен Коминтерном политическим советником великого китайского революционера Сунь Ятсена. Сын оставался с отцом в Китае до 1927 года, затем Норман вернулся в Москву, чтобы закончить среднее образование. Блестяще окончив московскую школу и в совершенстве владея иностранными языками, среди которых родным, пожалуй, оставался англо-американский, он поступил на работу в иностранный отдел ГПУ.