Древние славяне. Таинственные и увлекательные истории о славянском мире. I-X века - Владимир Михайлович Соловьев Страница 7

Другими словами, нашлись россияне, которые, если цитировать Карамзина, предъявили права на честь и славу быть потомками гиперборейцев и заявили, что адрес этой легендарной страны вполне определен, сомнений не вызывает, и они знают, где искать ее следы.

В пользу реального существования могущественной Атлантиды Севера косвенно свидетельствуют некоторые материальные, но не нашедшие пока внятного и исчерпывающего научного объяснения памятники: неплохо сохранившиеся искусственно созданные валы, фундаментальные сооружения, остатки монолитных стен, монументальные изваяния и обелиски, а также бесчисленные характерные для архаики произведения искусства, известные как менгиры и дольмены – вертикальные столбы и горизонтальные кладки из камней и плит.

Все это даже порознь производит сильное и серьезное впечатление, а собранное вместе и предъявленное во всем разнообразии средств новейшего позиционирования наглядности конечно же беспроигрышно работает на громкую сенсацию, будь это гипотеза о пришельцах или версия о чудесной Гиперборее.

Официальная историческая наука реальность Гипербореи, как и Атлантиды, не признает. Но есть энтузиасты и любители, которые, вдохновенно фантазируя, вписывают в древнейший пейзаж человеческой истории и упоминаемых античными авторами карликов, великанов, амазонок и прочих сказочных существ. Почему же нужно игнорировать атлантов с гиперборейцами, тем более что последние, если очень захотеть и привести необходимые доказательства, предстанут как наши возможные первопредки, а сама таинственная Гиперборея – как наша полярная прародина?

Пантеон славянских божеств состоит примерно из десяти особо значимых культовых фигур и множества второстепенных. Порожденные страхом перед голодом, дикими зверями, болезнями, но прежде всего – смертью, они наделялись людьми могуществом и волей, которые определяли судьбы всего живого и мертвого. Славяне обожествляли силы природы, верили, что не только зверь, растение, но и огонь, вода, камень, глина обладают тайными свойствами, способными влиять на ход вещей, приносить везение или неудачу.

Прослеживается целая иерархия славянских божеств, но она не была универсальной. При всей общности западно-, южно– и восточнославянские племена относили к своим высшим и низшим чудесным покровителям не одни и те же сверхсущества, хотя имена у них могли быть очень схожие или даже одинаковые.

Скажем, культ Перуна – бога грозы – присутствует во всей славянской мифологии, но если в языческой Руси он почитается как самый главный и «авторитетный», то в иных славянских землях его место принадлежало другим божествам, а громовержец всего лишь входил в их первую десятку. Так, у западных славян верховным «богом богов» был Святовит, обеспечивавший победу в войне и одновременно считавшийся защитником полей.

Язычество, или, по-научному, политеизм (многобожие), – это целый сонм располагающих запредельными в глазах человека возможностями властителей неба, земли, ее недр, водной и воздушной стихий…

Сферы влияния и зоны приложения сил были разделены между древнеславянскими божествами на современный взгляд неравномерно, даже хаотично. То и дело бросается в глаза, что функции бога солнца у восточных славян выполняют и Сварог, и Даждьбог, и Ярило, а у балтийских, например, помимо Святовита, исход войны зависит также от Руевита, Поревита и Яровита.

Но нельзя подходить к архаичной картине мира с сегодняшними мерками и пытаться ее структурировать с позиций новейших знаний или хотя бы элементарной логики. С нашей точки зрения, названные выше божества дублируют друг друга. В действительности же каждое из них делает то, что не до конца под силу другому. Если Даждьбог «заведует» солнцем вообще, то Сварог и Ярило в чем-то ему помогают, в чем-то дополняют его. Первый отвечал за небесный огонь и открывал, расчищал небесный покров для дневного светила, а в «компетенции» второго была забота о том, чтобы летом солнечный жар был сильнее и даруемое сверху тепло обернулось на земле хорошим урожаем.

В. Прушковский. Русалки. 1877

Та же широкая «специализация» касается и божеств, ведавших войной и миром, жизнью и смертью, радостью и горем. Язычники-славяне, апеллируя к своим всесильным ирреальным патронам, не пренебрегали оттенками и нюансами. Буквально на каждую житейскую малость и мелочь обязательно находился ответственный заступник – соответствующий персонаж богатой мифологии древности. И точно так же ни один чих, по первобытным представлениям, не обходился без вмешательства извне. Даже волос с головы не мог упасть просто так и сам по себе – все зависело от благорасположения или, напротив, от злобных проявлений потусторонних властителей мира, которые и определяли течение жизни, привнося в нее то хорошее, то плохое.

Для поддержания необходимого погодного баланса и оптимального чередования солнечных и дождливых дней, залога нормального земледелия, требовалась поддержка целого ансамбля могущественных покровителей славян, и они, дабы их задобрить, приносили жертвы каждому из повелителей стихий. Эти дары дифференцировались: кому-то было достаточно зерна, злаков, плодов и ягод, а ради наиболее сильных и грозных божеств вроде Перуна или Святовита как минимум резали петуха, но по большим праздникам и в особо важных случаях умерщвляли козла, быка, медведя. Бывало, что на заклание шли и люди. Как правило, это были пленники-иноверцы, не чтившие языческих богов (например, христиане), или чем-то сильно провинившиеся соплеменники. Интересно, что в качестве искупительной жертвы в некоторых средневековых источниках (в том числе русских летописях) упоминаются «проштрафившиеся» жрецы. На них возлагалась миссия обращаться к соответствующим божествам и вызывать в нужное для земледельческого цикла время дождь. Если долгожданная влага не проливалась с небес и продолжала свирепствовать засуха, волхвы, как нерадивые «делатели дождя», держали перед родом-племенем ответ, и именно их, чтобы умилостивить разгневанных богов, принимали решение принести им в жертву. Случалось такое нечасто. Какие бы россказни ни распространяли о славянах германские и прочие хронисты, человеческие жертвоприношения были, конечно, исключением, а не правилом. И дело здесь даже не в гуманизме – понятии, совершенно чуждом людям языческой эпохи, а в чисто практическом подходе славян. Окропить человеческой кровью подножие идола труда не составляло, но никакой другой пользы от этого ритуала не было. Между тем славянам был свойствен архаичный прагматизм. Они не допускали, чтобы мясо жертвенных животных доставалось стервятникам или шакалам, и, славя божество, съедали бычью или медвежью тушу сами, убежденные к тому же в том, что к ним перейдут сила и выносливость пошедшего на общую трапезу зверя. Поскольку даже самые лютые недруги славян каннибализма среди них не отмечают, естественно предположить, что они предпочитали жертвоприношение не людей, а животных, что давало возможность, воздав должное соответствующему божеству, потом без помех предаться веселому пиршеству.