Дневник посла Додда - Уильям Додд Страница 7

В то время как Додд колебался, не участвуя лично и не вовлекая свое правительство в драматические инциденты с немецкими евреями, такого рода дела возникали снова и снова на протяжении всего срока его пребывания в качестве посла США в Германии. Никогда не забывая о том, о чем постоянно вещал Гитлер, – что «все евреи должны быть стерты с лица земли», – Додд в беседе с нацистскими высокопоставленными лицами часто выражал свою неприязнь к практиковавшимся жестоким методам, предупреждал их, что нельзя ожидать изменений международной оценки германского руководства, пока самые видные немецкие лидеры осуждают евреев.

Несмотря на его публичную, хотя и приглушенную, критику нацистской политики, а также искреннюю симпатию к евреям, подвергавшимся притеснениям нацистов, Додд последовательно избегал нажимать на немецкую администрацию путем официального выражения от лица Соединенных Штатов недовольства действиями нацистских властей. Как представителя Вашингтона в Берлине его постоянно осаждали просьбами вступиться за подданных США или евреев, проживающих в Европе. К примеру, Реймер Кох-Везер, сын бывшего министра юстиции, учившийся в Новой Англии и занимавший хорошую должность в нью-йоркской адвокатской фирме, пришел просить Додда «использовать влияние, чтобы помочь его отцу снова получить право заниматься адвокатской практикой в Берлине».

Дед отца Кох-Везера был евреем, тем не менее даже столь отдаленные еврейские родственные связи послужили достаточной причиной для гитлеровского режима, чтобы запретить отцу заниматься юриспруденцией. Додд и в этот раз отказался вмешаться, объясняя, что «совершенно не правомочен обращаться по подобным вопросам к кому-либо из германских официальных лиц». Кох-Везер выразил надежду, что послу представится случай неофициально коснуться этого вопроса и способствовать его разрешению. Додд с горечью признавался: «Я не предвидел в ближайшем будущем возможности помочь Кох-Везеру, так как германские власти настроены к нему крайне враждебно».

Когда к нему как к послу обращались незнакомые ему евреи с просьбами о содействии, Додд отказывал, мотивируя это и тем, что, как он полагает, его мнение – non grata – почти ничего не значит в нацистских кругах. Тем не менее, когда стали преследовать друзей его семьи, разумеется, евреев, Додду стала очевидна вся тяжесть сложившегося положения. В 1935 году его сын несколько месяцев гостил в семье Рихтеров – «для обучения немецкому языку и изучения истории». Додд считал отца этого семейства, занимавшегося историей немецкой литературы, очень способным человеком, однако он был «наполовину или на четверть евреем» и поэтому в 1934 году был смещен с профессорской должности в Берлинском университете. 26 марта 1936 года господин Рихтер посетил посольство, чтобы попрощаться с Доддом; он переезжал вместе с семьей в Баден, «в двух милях от Базеля в Швейцарии, где надеялся устроить своих детей в школу», так как их исключили из немецкой школы как евреев. После его ухода Додд записал: «Я был удручен тем, что он мне рассказал. Но о таких делах мне сообщают почти ежедневно».

Однако не всегда за помощью к американскому послу обращались евреи, стремившиеся покинуть Германию, защитить свои права или вернуть собственность. Так, однажды утром, в октябре 1934 года Додду позвонила жена немецкого дипломата, служившего на Балканах, и попросила помочь – документально подтвердить «чистоту» ее крови. Рудольф Гесс, заместитель главы нацистской партии, обязал все замужние пары доказывать, что ни один из их предков не был евреем. Эта женщина родилась в Германии, в семье, которая переехала из Соединенных Штатов. Если она не докажет, что ее дед и бабка не были евреями, муж ее должен будет оставить свою дипломатическую должность. Жена дипломата передала послу документ, подтверждавший лишь то, что ее родители были гражданами Соединенных Штатов. Додд посоветовал ей «обратиться к консулу Гейсту, полагая, что ему, быть может, удастся замолвить словечко кому-нибудь из германских государственных служащих и облегчить ее судьбу». В своем дневнике он пояснил: «Во внешности этой женщины нет никаких признаков неарийской крови. Случай с ней – еще один пример антиеврейской политики германского правительства».

Кроме попыток облегчить положение евреев в Германии постоянными напоминаниями, что в Вашингтоне озабочены этой ситуацией, посольство США также прилагало усилия, чтобы предоставить убежище ограниченному количеству немецких евреев за пределами страны. 7 февраля 1934 года Додд принял Джеймса Макдональда, верховного комиссара Лиги наций по проблемам германских беженцев. Макдональд пытался найти для преследуемых евреев какое-нибудь пристанище в Соединенных Штатах, Латинской Америке или где-нибудь еще. Работая в штаб-квартире Лиге наций в Лозанне, в Швейцарии, Макдональд должен был разъезжать повсюду, действуя в интересах евреев, проживавших в «третьем рейхе».

На Додда Макдональд произвел впечатление «человека, не очень-то увлеченного своей новой и нелегкой должностью», хотя его деятельность показалась «весьма важной, поскольку Гитлер никогда не откажется от мысли изгнать всех евреев из рейха». Макдональд собрал полмиллиона фунтов стерлингов у английских евреев, которые были не в восторге, так как не желали появления в Великобритании большого количества немецких евреев. Точно такие же настроения Макдональд встретил в Соединенных Штатах, где в определенных кругах с интересом, но без воодушевления отнеслись к тому, чтобы принять у себя преследуемых евреев. Осознавая сложные реалии «Великой депрессии», Додд объяснял: «Ведь всех этих иммигрантов необходимо обеспечить работой в конторах, банках или на промышленных предприятиях, а работы сейчас мало».

Додд со вниманием выслушал план Макдональда – «согласовать с немцами десятилетний план выселения евреев из Германии и договориться о переводе определенных средств, чтобы обеспечить иммигрантов средствами существования на первое время»; при этом он указывал, что Нейрат «не возражает против такого плана, но не может обещать что-либо определенное». «Нелегкая это задача – переселить более 600 тысяч человек, из которых многие очень состоятельны, – объяснял Додд. – Если же немцы будут попросту высылать их, как они пытались делать в последний год, это вызовет всеобщее возмущение».

В течение четырех с половиной лет пребывания Додда на посту американского посла в Берлине условия жизни евреев постоянно ухудшались, а их личная свобода ущемлялась. Дополнительно к уже существовавшим законам, которые запрещали евреям владеть собственностью, работать по профессии, заниматься бизнесом с людьми другой национальности и «смешиваться» с немцами, вводились новые. В апреле 1937 года Додд сообщал: «Заметно строже стали надзор за евреями и меры наказания по отношению к ним. Запрещены все виды собраний евреев, кроме религиозных. Они не имеют права играть в теннис, футбол, заниматься водным спортом, греблей, плаваньем». И заключал в дневнике: «Государство с давней традицией свободы вероисповедания превращается в страшную деспотию. По-видимому, около трети населения приветствует эту систему, отказывающую людям в личной свободе».

Вместо того чтобы взять на себя ответственность за переселение немецких евреев вне предела досягаемости гитлеровского режима, Соединенные Штаты в основном реагировали выражением опасения и озабоченности по поводу дальнейшей изоляции нежелательных немецких граждан. В это время «Великая депрессия» побуждала к ограничению въезда в страну, чтобы предоставить рабочие места, кров и государственную поддержку тем людям, которые уже жили в Соединенных Штатах; атмосфера в обществе в значительной мере определялась еле сдерживаемым антисемитизмом. По иронии судьбы такие протекционистские настроения угрожали тем самым свободам, которые многие американцы так бурно и шумно клялись «защищать». Хотя сам Додд неоднократно уклонялся от того, чтобы содействовать немецким евреям, как посол он понимал, что несостоятельность американцев в оказании помощи евреям была обусловлена тем, что эта поддержка снизила бы уровень жизни в Соединенных Штатах. Он предупреждал: «Факты говорят о том, что народы в Европе испытывают гнет, но в Соединенных Штатах мы также видим довольно печальные свидетельства несправедливости, могущие в дальнейшем создать угрозу демократии, которую все мы надеялись установить и в которую действительно верим, но она не существует еще на деле в национальном масштабе».