1945. Берлинская "пляска смерти". Страшная правда о битве за Берлин - Хельмут Альтнер Страница 70

Когда обстрел немного утихает, из подвала выходят мои товарищи. Лейтенант говорит, чтобы мы не отставали от него. Выходим из дома и шагаем по садовой тропинке. Человек из соседнего дома показывает нам путь, и мы двигаемся дальше, перелезаем через забор, избегая дорожек, по которым ведется огонь. Снова перебираемся через забор и оказываемся в саду. Входим в дом и спускаемся в подвал.

Нас двадцать человек, пришедших из Рулебена. Хозяева дома, пожилая пара, приносят нам стулья и табуретки. Наш приход, видимо, напугал их, потому что над входом все еще висит белый флаг. Они говорят, что нашего наступления русские не ожидали. Находившийся у них на постое офицер ушел рано утром, посоветовав им бросить все и уходить. Сегодня он снова вернется сюда. Я сижу, не снимая каски, и незаметно для самого себя засыпаю. Лейтенант Штихлер достает из кармана карту, разворачивает ее и объясняет, что мы должны делать. Нам надлежит из Штаакена добраться до учебного центра в Деберитце. Армия Венка располагается за деревней Деберитц, где она заняла позиции, ожидая нашего прихода. Мы получим несколько недель отдыха. Нас разместят в домиках, которые подготовила для нас армия Венка. Сам рейхспрезидент Дениц разъяснит нам сложившуюся обстановку. Частями генерала Венка у русских отбиты Потсдам и Науэн.

В комнате осталось уже не так много молодых лиц. Среди тех, кто был вместе со мной призван пять недель назад, вижу одного только Блачека. Вегнер и другие куда-то бесследно исчезли. Нас было 150 молодых людей, из которых в живых осталось только восемь. Интересно, что стало с остальными? Живы ли они?

На улице снова стало немного тише. Откуда-то доносится рев танковых моторов. Мы выходим из подвала. Несколько солдат и офицеров расхаживают на углу улицы возле танков, машин и штурмовых орудий, установленных под деревьями. Генерал люфтваффе, прислонившись к танку, о чем-то разговаривает с офицером СС. Солдаты стоят в саду и на улице.

Двигаемся дальше. Женщины и дети сидят на броне танков, прижимая к себе свой жалкий скарб, держась за стволы пушек. Танки выезжают на улицу, проезжая рядом со стоящими грузовиками и легковыми машинами. Двигатели оживают, и все новые танки приходят в движение, лязгая гусеницами. Они сворачивают за угол и исчезают из поля зрения. Танки один за другим проезжают мимо нас. Они все нагружены едущими на броне гражданскими и солдатами. Неожиданно возобновляется стрельба. Сначала отдельные орудийные выстрелы, затем грохот взрывов превращается в сплошной нескончаемый шум. По проезжающим танкам и машинам враг ведет ожесточенный огонь из домов. Мне кажется, что я снова оказался в аду.

Грузовики переполнены солдатами. Хотя согласно приказу в кузов следует брать одного раненого, это требование не соблюдается. Никто не хочет терять место, полученное с такими усилиями. Те, кому не нашлось места в машинах, пытаются следовать дальше, отправляясь в обход.

В кузовах грузовиков все плотно сбились в кучу — солдаты, женщины, дети и старики. Я сажусь на левое крыло. Держаться мне не за что, и я вцепляюсь в прорези капота. На левом крыле устраивается какая-то девушка. Люди цепляются за машину, повиснув на бортах. Грузовик берет с места, и мы мчимся по улице. Сильный поток воздуха бьет мне в лицо, и глаза начинают слезиться. Продолжаю крепко держаться за капот, упираясь ногами в передний бампер. Грузовик резко сворачивает за угол, и я чуть было не слетаю на землю. Из домов ведется огонь. Враг прячется за воротами и фонарными столбами, стреляя по проезжающим машинам.

Прямо на дороге сидит раненый. Он видит, как мчимся прямо на него, но не может отодвинуться. В следующее мгновение его уже не видно, потому что грузовик переехал его и покатил дальше. Раздается громкий крик, и на правом крыле машины уже никого нет. Две руки цепляются за металлическую поверхность капота и тут же соскальзывают. Навстречу нам летят дома и деревья. Грузовик бросает из стороны в сторону. Не разбирая дороги, он едет по телам и живых, и мертвых. Мы каждую минуту рискуем перевернуться, закладывая виражи на огромной скорости. Каска съехала мне на глаза, и я ничего не вижу. Слышу лишь свист ветра.

Мы неожиданно останавливаемся, и я спускаюсь на землю на негнущихся ногах. В поле за деревней идет бой. Откуда-то сзади слышатся выстрелы, взрывы и крики — адская музыка войны. С грузовика сбрасывают тела тех, кого убило по пути. С едущей впереди машины «Скорой медицинской помощи», которая сворачивает за угол, на землю стекает кровь. Снова забираюсь на машину. Двигатель грузовика снова оживает, и мы заходим на очередной круг безумного танца смерти. Мимо нас снова мелькают деревья, дома, трупы. Противник по-прежнему поливает нас дождем пуль. Из-за угла какого-дома нас обстреливает вражеский пулемет, однако мы благополучно уходим от смертельного огня. Дороге, кажется, не будет конца, как не будет конца обстрелу. Неужели весь день будет так?

Наконец стрельба немного стихает, и шум боя остается позади. Грузовик сбрасывает скорость. Проезжаем какую-то деревню и едем по следам, оставленным гусеницами танков. Снова попадаем под вражеский огонь. Стреляют из траншеи, выкопанной в поле слева от нас. В сторону траншеи летят несколько ручных гранат, и обстрел прекращается. Несколько машин с простреленными шинами застряли в песке, несколько других, буксуя, пытаются ехать вперед. Восьмерка лошадей вытягивает съехавшую в кювет пушку. В том же направлении двигаются пешие солдаты и гражданские, среди них даже есть женщины.

Удивительно, как им удалось живыми выбраться из этого ада.

Перед нами возникает дорожная пробка. Дорога поворачивает направо к ферме. На повороте застрял какой-то грузовик. Неожиданно рядом с дорогой начинают рваться снаряды. Стоящая перед нами машина вспыхивает, как спичка. Пассажиры поспешно спрыгивают на землю и в горящей одежде бегут в поле. Снаряд попадает еще в одну машину, и в воздух взлетают развороченные тела и оторванные конечности, заливая все кровью. Другая машина, стоящая впереди нас, не может двигаться, потому что между ее колесами застряли мертвые тела. Вокруг нас неумолчно гремят взрывы. Снаряды попадают в сбившиеся в кучу машины, разбрасывая во все стороны осколки и куски окровавленной плоти. Следующий снаряд вполне может попасть в наш грузовик, и поэтому я спрыгиваю на землю и бегу вправо, в направлении траншеи, проходящей под забором. Неожиданно что-то ударяет меня, и я падаю. В ужасе пытаюсь понять, что это такое. Это человеческое тело, вернее то, что осталось от него, кровавый обрубок, один лишь торс, без головы, рук и ног. Выскакиваю из траншеи с такой прытью, будто меня хлещут плетками сотни разъяренных демонов. Моя форма вся заляпана кровью, которая, как мне кажется, льется с небес. Пробегаю по траншее, которая полна солдат и гражданских, и устремляюсь в открытое поле. Вражеские истребители летят на бреющем полете, поливая землю снарядами и пулями. Вокруг меня фонтанами взлетают вверх осколки и комья земли. Воздух оглашают пронзительные крики раненых. На повороте дороги целая куча подбитых, опрокинутых и горящих машин и бестолково мечущихся людей. Вижу человеческие фигурки, бегущие по полю под свинцовым дождем. Кто-то падает, сраженный пулей или осколком. Траншея проходит под забором, и две девушки пытаются просунуть в дыру велосипед. Поняв тщетность своих попыток, они бросают его. Повсюду лежат убитые и раненые, с каждой новой воронкой, образовавшейся в земле, их становится все больше и больше. Стадо коров, пасшихся неподалеку, похоже, обезумело от страха. Животные мечутся во все стороны, сбивая людей с ног. По полю, рыча моторами, катят танки. Они сметают все на своем пути, давят тяжелыми гусеницами живых и мертвых. Я бегу вперед и слышу, как над головой свистят пули и с ревом пролетают вражеские истребители, огнем пулеметов безжалостно выкашивая находящихся на поле людей.