На фланге линии Маннергейма. Битва за Тайпале - Кирилл Якимович Страница 71

Согласно установившемуся бюрократическому делопроизводству, вошедшим войскам надлежало принять имущество, доставшееся от бывшего противника. Один из таких актов до сих пор занимает достойное место в местном краеведческом музее. В нем тщательно записано, что в помещениях казарм выбиты все окна, а большая часть имущества, в число которого вошел деревоперерабатывающий завод Вальдхофа, испорчена. Можно представить злорадство финского ротмистра Валдена, подписывающего этот документ вслед за озабоченным хозяйственными делами первым советским комендантом города майором Челюсткиным. Акт маленькой мести за большое поражение состоялся.

Факт передачи города, к которому не удалось прорваться силой оружия в течение всей войны, был оглашен в газете «Ленинградская правда» от 20 марта 1940 года: «Сегодня в 8 час. 30 минут по ленинградскому времени состоялась передача города Кексгольма командованию Красной армии» [89].

Война закончилась. Многие из тех, кто о войне раньше судил по советским кинофильмам, а потом своими глазами увидел кровавую кашу перемолотого снега, возвратились домой и постарались все забыть. Призванные из гражданской жизни вместо полегших в декабре кадровых солдат, молодые ветераны мало говорили о пережитом. Вернувшись с фронта, такого близкого и такого беспощадного, они надеялись, что в ближайшем будущем им больше не придется ходить в атаку, мерзнуть в блиндажах и часами лежать на снегу, не поднимая головы. Война многим открыла глаза на всю ее неприглядность и отсутствие пафосного героизма, о котором в победных передовицах трубили газеты и книги. Гораздо реже встречались такие строки, написанные Евгением Долматовским сразу после окончания трехмесячной бойни:

Победы не было. Была тяжесть пережитого и содрогание от воспоминаний.

И еще были однополчане, оставшиеся за рекой Тайпалеен-йоки навсегда.

Проблема глобального сбора и похорон погибших солдат, как своих, так и противника, обозначилась несколько раньше. Не успела новость о перемирии облететь все воюющие советские части, как из штабов дивизий в полки полетела телефонограмма: «Командирам частей дивизии. В оперативной сводке представляемой вами к 5.00 13.3.40 — указать, сколько собрано трупов белофиннов в районе боевого участка вашей части и сколько зарыто» [91].

Телефонограмма пришла, как водится, с задержкой. Поэтому запрашиваемые сведения были дописаны в аккуратно напечатанные на пишущих машинках рапорты уже от руки и выглядели следующим образом: «Обнаружено трупов белофиннов в районе боевого участка 469 СП с 2.3.40 по 13.3.40–23 трупа. Зарыто — 23 трупа. Поиски продолжаются» [92]. В зонах ответственности других полков рапорты выглядели примерно так же…

Когда финские части отошли за новую государственную границу, в Теренттиля и Кирвесмяки прибыли специальные команды, набранные из бойцов воевавших здесь же соединений 13-й армии. Их целью был сбор разбросанного по всем ближайшим полям и остаткам леса оружия и тел погибших солдат, появлявшихся из-под снега под действием начинающего пригревать раннего весеннего солнца.

Большинство найденных тел собрали в большие котлованы, вырытые посередине полей, разделявших позиции противоборствующих сторон в Теренттиля и Коуккуниеми.

На этом похороны не завершились. Основные работы по сбору оружия и останков погибших продолжались до самого лета. Слишком много полегло здесь солдат, чтобы все их захоронения можно было завершить за две-три недели. Найденные вдалеке от основных мест захоронений разложившиеся человеческие останки в валенках и полушубках прикапывали тут же, причем офицеры топографической службы иногда наносили на карту места последнего упокоения сложивших голову бойцов. В результате этих действий не только территория боев в районе Тайпале, но и весь Карельский перешеек стал напоминать одно гигантское войсковое кладбище. Когда результаты такой работы дошли до Москвы, в Кремле схватились за голову. В июне 1940 года Тимошенко направил в Ленинградский военный округ приказ с требованием создать комиссию по уборке трупов и захоронению их в братских могилах с тем, чтобы к 25 июня такие работы были завершены. Во главе похоронной комиссии поставили корпусного комиссара Мельникова. За дело принялись всерьез.

Из докладной записки этой комиссии «О состоянии братских могил и кладбищ на Карельском перешейке»: «В результате проведенной комиссией работы было ликвидировано 2856 одиночных могил. Все трупы из них были перевезены в братские могилы и кладбища, и вместо большого количества случайных и одиночных могил было приведено в порядок 428 братских могил и кладбищ. Каждая могила обнесена оградой и силами частей сделаны памятники» [93].

В конце записки у политического управления РККА запрашивалось двенадцать миллионов рублей на шесть монументальных памятников, посвященных завершенным боям. Последним в списке значился монумент под названием «Переправа реки Тайпалеен-йоки»…

В течение 1940 и начала 1941 года видные художники и скульпторы Советского Союза успели разработать проекты этих памятников. В Доме художников в Ленинграде даже прошла выставка этих проектов, но затем началась Великая Отечественная, и всей стране стало уже не до увековечивания памяти погибших в трехмесячном конфликте…

Конечно же, всех убитых и оставленных на болях брани Финской войны собрать не удалось, это была невыполнимая задача. Обрушенные блиндажи с находившимися в них трупами никто не раскапывал и засыпавшие покойников на дне траншей обваленные брустверы никто не приводил в порядок. Поэтому жертвы той зимы на Тайпале почти каждый год находятся поисковиками и подхораниваются в расположенных неподалеку четырех братских могилах. А было этих захоронений в 1940 году, даже после «генеральной чистки» под руководством комиссии Мельникова, только в районе полуострова Коуккуниеми одиннадцать штук, каждое из которых было ограждено заборчиком, оборудовано одним или несколькими обелисками с вырезанными из патронных цинков надмогильными звездами.

А те несчастные, что скончались от ран в госпиталях в Ленинграде, были погребены на городских кладбищах — Академическом, Волковом, Сестрорецком, Малоохтинском и Гореловском.

Война закончилась и, казалось, больше не начнется никогда. В обеих странах начали издаваться книги участников боев, написанные по свежим воспоминаниям. В Финляндии боям на Тайпале посвящал свои стихи уже упоминаемый поэт Юрье Юлхя.