Неизвестный Киров - Алла Кирилина Страница 73

Уже 2 декабря «Ленинградская правда» привела первые отклики на трагедию в Смольном. «Велика и обаятельна была личность Кирова — большевика, вождя, друга миллионов трудящихся», — писали в газете А. Афиногенов и Вс. Иванов. «Горе — врагам» — под таким заголовком в том же номере была помещена статья, подписанная группой писателей — М. Зощенко, О. Форш, М. Слонимским, А. Гитовичем, В. Кавериным, Е. Шварцем, Н. Заболоцким, В. Саяновым, А. Гореловым, В. Кетлинской и другими. «Предательски убит Киров, — говорилось в статье. — …В восемнадцатом году наемники интервентов убили Урицкого… Сраженный врагами пал Володарский. В грудь Великого Ленина вошла отравленная пуля террористов». Были и такие заголовки: «Удесятерим нашу бдительность», «Пал жертвой террористического акта», «Требуем суровой кары», «Подлая рука контрреволюционного заговорщика». Эти статьи отражали настроения рабочих «Красного путиловца», «Северной верфи», «Электросилы».

В ночь на 2 декабря 1934 года в механическом, 3-м цехе «Красного Путиловца» состоялся траурный митинг, посвященный памяти Кирова. Сообщение на нем сделал Карл Отс — директор завода. Он приехал прямо из Смольного, где находился с 15.00 1 декабря. Там он принимал участие в совещании у Чудова, а затем во всех совещаниях, посвященных трагическим событиям первого декабря. Еще до приезда правительственной комиссии из Москвы ленинградское руководство приняло решение — провести траурные митинги в вечерних и ночных сменах на всех крупных предприятиях, с сообщениями на них выступали секретари райкомов и директора предприятий — участники совещания у Чудова.

Траурное заседание, посвященное памяти С. М. Кирова в 3-м цехе, стенографировалось. Оно представляет особый интерес, так как проходило до выхода в свет всех газет страны и до сообщения об убийстве Кирова по радио. По сути, это первая реакция людей на смерть Кирова.

Обращает на себя внимание следующее: в сообщении Отса нет ни одного слова о том, что убийца Кирова связан с оппозицией, не называется и фамилия убийцы. «Неслыханное преступление, Кирова убили, Кирова — нет, он умер», «Киров принадлежит к числу творцов, к числу столпов нашей партии», «В день смерти он вышел из своей квартиры и пошел к Смольному пешком… в стандартном своем пальтишке», «Подлый убийца, этот зверь долго, очень долго обдумывал свое убийство».

Единственные слова с политическим подтекстом, которые допустил в своем выступлении Отс: «классовый враг не дремлет», «убийца Кирова — палач». [365]

Коммерческий директор «Гипроазота» Д. Прохоров, услышав по радио правительственное сообщение, заявил: «Значит террор — действительная форма борьбы». По его мнению, «убийца… это человек, который хотел воздействовать на массы. Вероятнее всего, это дело организации, и возможно большой, или дело эмиграции». Развивая мысль о последствиях террора, он говорил: «Первым последствием, несомненно, будут аресты, а вторым — переворот в политике. Реорганизация ОГПУ в НКВД означала смягчение борьбы, которое, в свою очередь, вызвано смягчением борьбы контрреволюции. Но убийство Кирова доказывает, что борьба продолжается, какая гарантия, что не будет поворота к массовым арестам и репрессиям». [366]

Десятки тысяч писем, телеграмм шли в эти дни в Ленинградский обком ВКП(б). Слова в них были разные, но суть одна: требование применить к убийце самую суровую меру. Так, пионеры Мурманска [367], узнав о смерти Кирова, написали: «Мы, пионеры г. Мурманска, отрядов 7-й и 5-й школы, узнав, что рукой классового врага был убит вождь ленинградского пролетариата и секретарь ЦК ВКП(б) тов. Сергей Миронович Киров, в ответ на убийство одного из лучших организаторов обязуемся: 1. Учиться без неудов. 2. Каждому пионеру не иметь ни одного замечания по дисциплине. 3. Организованно проводить свой досуг. 4. Включаемся в трибуну за культуру, проводимую „Ленинскими искрами". К убийце просим применить высшую меру социальной защиты (расстрел).

Председатель совета отряда Крыжак» [368].

Не правда ли, дорогой читатель, страшно становится, когда читаешь такое письмо? Но оно было далеко не единственным. Прочтем еще один документ.

«В Смольный.

В Областной комитет ВКП(б).

Заявление

Прошу разрешить мне отомстить за вождя города Ленинграда, тов. Кирова… мы должны охранять всемирных вождей и если нашего одного вождя убили товарища Кирова, то попавших к нам классовых врагов… прошу дать мне их расстрелять под охраной и я бы стал стрелять не одной рукой, а с двух и сразу бы уложил двух как паразитов всемирного пролетариата, и всех бы я их перестрелял.

Прошу разрешить мне это сделать, пусть знают классовые враги как рабочий класс охраняет своих вождей…

Я лично беспартийный рабочий, бывший член партии и работаю на заводе „Электроприбор" б. Вульфова 6/32, токарный цех, рабочий № 5924 Петроградского района…

Я очень рад буду, если вы разрешите мне отомстить за великого вождя тов. Кирова, прошу не отказывать мне.

Рябов» [369]:

Сегодня такое письмо покажется противоестественным, необыкновенно жестоким. Но тогда так думали, писали, говорили многие. И не только представители рабочего класса, но и деятели науки, литературы, искусства. Конечно, они не предлагали своих услуг в качестве палачей, однако тональность их выступлений способствовала созданию атмосферы всеобщего негодования и возмущения действиями «классовых врагов», которая послужила определенным фоном для проведения впоследствии массовых репрессий.

Академик А. Ф. Иоффе, например, писал: «И выстрел, от которого погиб Киров, это выстрел злобного отчаяниям понимания безнадежности того дела, которое делает классовый враг». А вот текст телеграммы, подписанной академиком Павловым, профессорами Орбели, Ушаковым, Аничковым, Бушмакиным, Савич, Вековым, Бауэром, Лангом.

«Совнарком СССР — В. М. Молотову.

Примите нашу скорбь по поводу внезапной смерти одного из крупнейших деятелей нашего Союза — Сергея Мироновича Кирова и глубокое возмущение совершенным злодеянием».

Следует отметить, что были и другие отзывы. Они не попали на страницы газет, но пополнили собой архивы органов НКВД и сыграли роковую роль в судьбе авторов. Так, в донесении из 28-й школы Василеостровского района сообщалось: «После проведения по классам бесед-митингов 3-е ребят (Полотков, Александров, Иванов — не пионеры) высказались, что „лучше бы убили Сталина, чем Кирова”. Были вызваны родители этих ребят, но сейчас еще не выявлено — влияние ли это семьи или просто ребята схулиганили, как говорят сами. Об этом сообщено, куда нужно». Подобный документ из 15-й школы того же района гласил: «Раппопорт, сын служащего, заявил: „убийство Кирова — есть героический поступок”. Когда стали с ним говоришь по этому поводу, он сказал, что „надо оценивать объективно, а объективно — это героический поступок"» [370].