Египет. История страны - Гарри Адес Страница 75

Суэцкий канал

Самым важным из всех проектов был, безусловно, Суэцкий канал. В 1854 году концессию на строительство выдали французу Фердинанду де Лессепсу (1805–1894) на традиционно щедрых условиях, которые тяжким бременем легли на плечи преемников паши и страны в целом.

В идее связать Средиземное море с Красным не было ничего нового. Фараоны добились этого, прорыв канал от Дельты вдоль Вади-Тумилат, который в период паводков становился судоходным, однако канал многократно приходил в негодность в римскую и византийскую эпохи, пока наконец не зарос илом в правление арабов в VIII веке. Наполеон также был заинтересован в том, чтобы связать два моря, но его инженеры ошиблись в расчетах, заключив, что Красное море расположено на десять метров выше Средиземного, и идею отвергли. (На самом деле все не так: в законченном виде канал 160 км длиной остается по сей день самым протяженным искусственным протоком, не имеющим шлюзов.) При Мухаммеде Али план снова стал предметом обсуждения, хотя паша мудро решил сосредоточиться на поддержании политической стабильности в Дельте и строительстве оросительной системы, а не на том, чтобы рыть канал, — он считал, что этот проект может вызвать вмешательство иностранцев в дела Египта: Франция и Австрия готовы были поддержать начинание, а Великобритания и Россия выступали категорически против.

Предоставив концессию, Саид оказался в центре конфликта международных интересов. Де Лессепс действовал упорно и неустрашимо, искусно избегая прямой вражды с теми, кто мог провалить проект. Чтобы поддержать на плаву Компанию Суэцкого канала, получившую права на 99-летнюю бесплатную аренду, выпустили акции, хотя ни османский султан (все еще формальный повелитель Египта), ни Саид не давали на это разрешения; потом де Лессепс списал непроданные доли, почти четверть от общего количества акций, на счет паши, не сказав тому ни слова. Проект уцелел, но огромная стоимость строительства была оплачена не средствами от продажи акций, а высокими налогами и принудительным трудом египтян.

Одно из самых наивных соглашений Саида с иностранцами состояло в том, что четыре пятых рабочих на строительстве канала были египтянами. И когда в 1859 году начались работы, от 60 000 до 80 000 крестьян пришлось покинуть свои деревни и трудиться под ударами кнута курбаши, вместо того чтобы возделывать землю, растить урожай и содержать свои семьи.

После смерти Саида его племянник Исмаил (1863–1879) столкнулся с тем, что султан требовал покончить с трудовой повинностью крестьян, поскольку на него, в свою очередь, давили британские политики, желавшие помешать строительству канала. Они делали все возможное, чтобы нарушить планы французов. Появление канала могло радикальным образом изменить ситуацию с международным судоходством, сократив время пути из Европы в Индию в два раза. Настойчивые требования султана привели к временному приостановлению работ, Исмаилу пришлось выплатить значительную сумму Компании Суэцкого канала в качестве компенсации, а это привело к появлению долга в 10 миллионов фунтов в дополнение к тем, что накопил его предшественник. Постепенно массу рабочих сменили механические драги, но паша — более оппортунист, чем моралист, — так и не отказался полностью от применения трудовой повинности в других проектах.

Чтобы отпраздновать открытие «величайшего инженерного проекта века» 17 ноября 1869 года, Исмаил не скупился и превратил это событие в экстравагантную кульминацию своего правления. Членов королевских домов Европы и тысячи иностранных представителей разместили в Египте за счет казны, им устраивали круглосуточные пиры, давали грандиозные балы и фейерверки. Императрица Франции Евгения, бесспорная звезда праздника, поселилась в одном из многочисленных новых дворцов Исмаила, который характеризовали как строение «сомнительного вкуса, но безумно роскошное», — а еще для нее построили современное шале у подножия Великой пирамиды, освещенное магниевыми фонарями и факелами, к дому вела церемониальная дорога длиной 16 км (все это тоже соорудили за счет принудительного труда египтян). Каир преобразили в «Париж на Ниле», в нем появились новые здания, дворцы, площади и проспекты, проект которых разработал «реформатор Парижа» барон Осман. Главный бульвар, улица Сулейман-паши (теперь она называется Талаат Гарб), пролег через сердце города, на нем построили дома в парижском стиле — высокие, с жалюзи на окнах, просторными квартирами; тротуары утопали в тени деревьев. В городе появился оперный театр, там звучала музыка Джузеппе Верди, которому заказали произведение на тему имперского Египта; когда опера была готова, в Париже изготовили декорации и костюмы для постановки «Аиды», но из-за франко-прусской войны они застряли во французской столице, и вместо египетского спектакля пришлось спешно ставить «Риголетто».

Целью пышного празднества было показать цивилизованному миру, что Египет представляет собой современную, культурную страну, достойную говорить на равных с Европой. И все же Исмаил втайне опасался, что громкое открытие канала принесет Египту беду; он желал, чтобы канал «принадлежал Египту, а не Египет — каналу», но этого пришлось ждать еще девяносто лет.

Празднования в честь открытия Суэцкого канала были великолепными и невероятно дорогими, но Исмаил израсходовал еще больше взятых в долг средств на трансформацию Египта, европеизацию страны. Колоссальные инвестиции делались в национальную инфраструктуру, включая сеть новых каналов, портов и маяков, сооружение более чем 400 мостов через Нил, прокладку 8000 км телефонных линий, удвоение протяженности железных дорог до 1770 км, учреждение национальной почтовой службы, улучшение муниципальной системы в городах (снабжение, общественный транспорт, уличное освещение, парки и площади). Паша создавал банки, учредил законодательное собрание, научные общества, публичные библиотеки, музеи, специализированные юридические, педагогические, технические и управленческие школы, впервые ввел государственное образование для девочек и для детей феллахов, помог покончить с работорговлей в Судане, Центральной Африке и в бассейне Красного моря.

К концу правления Исмаил, согласно свидетельству, сказал: «Моя страна больше не принадлежит ни Африке, ни Европе», а в 1876 году «Таймс» поместила следующую оценку:

Египет является поразительным примером прогресса. За семьдесят лет он так далеко ушел вперед, как другим странам не удается и за пятьсот лет.

Преобразования паши основывались на европейском опыте и проводились на европейские деньги; льстивые иностранные банкиры окружали Исмаила, по первому требованию предоставляя ему деньги в долг, на осуществление новых проектов. Египет стал «Клондайком на Ниле», купался в деньгах, а в страну хлынул поток европейцев. Несколько тысяч иммигрантов в год оседали в Египте, постепенно их число достигло десятков тысяч. Делались состояния, иностранцы были освобождены от уплаты налогов, по старому договору они пользовались покровительством двора, даже если совершали нечто недостойное. Баланс сил несколько изменился после введения смешанных судов в 1875 году, при премьер-министре Нубар-паше: теперь египтяне могли в гражданских делах выступать с обвинениями против иностранцев, а дело рассматривали вместе египетский и европейский судьи; все же иностранцы пользовались большими привилегиями даже при новой системе. Тем не менее появление египетской юриспруденции заложило основы национальной политики.