Осада - Джейк Хайт Страница 77

ГЛАВА 19

Понедельник, 7 мая 1453 г.

Константинополь

37-й день осады

С факелом в руках Тристо брел по туннелям под Влахернским дворцом, спеша закончить нудный полуночный обход и заняться более приятными делами. Хотя большую часть подземных ходов он взорвал собственными руками, некоторые пришлось сохранить. Тристо боялся, что, если обрушить их, обвалится и весь находившийся над ними дворец. Входы в оставшиеся туннели заложили кирпичом, и у каждой стены Лонго поставил стражу. Тристо уже проверил три караула, теперь торопился к четвертому. Последний оставленный туннель, самый дальний от дворца, вел к воротам Харисия. Тристо застал двух охранников — Бенито и Роберто, старых приятелей, сражавшихся вместе с Лонго уже долгие годы, — за игрой. Оба сидели, привалившись спинами к бочке с порохом, и в свете висевшего на стене фонаря вовсю метали кости.

— И как оно, ребята? — осведомился Тристо.

— Неплохо, если не считать моих постоянных проигрышей, — со вздохом ответил Роберто.

Тристо присел на корточки рядом, посмотреть. Роберто проиграл снова.

— Не горюй, — утешил Тристо. — Когда-нибудь да повезет.

Роберто уныло кивнул.

— За игрой приказ не забыли?

— При первых же признаках турок взорвать туннель и бежать со всех ног за помощью, — отрапортовал Бенито.

— Молодец. На рассвете вас сменят.

С тем Тристо затопал назад по туннелю. Как только он скрылся из виду, стражи снова принялись за игру. Но удача так и не улыбнулась Роберто — еще час, и он лишился последних монет.

— И чем теперь заняться? — раздраженно пробурчал Роберто.

— Если играть нельзя, так можно хотя бы поспать, — ответил Бенито, охлопывая толстый кошель. — И пусть мне приснятся все греческие красотки, доступные за эти денежки.

— Хорошо, но в наказание за чертову удачу первая вахта — твоя. А мне пусть приснится, как я отыграю деньги.

Роберто улегся на пол и закрыл глаза. Через пару минут он уже вовсю храпел. Бенито же смотрел на спящего и прикидывал, хватит ли выигрыша купить благосклонность капризной и дорогой греческой потаскушки, на которую он уже давно положил глаз. Бенито с удовольствием представил, как позабавится с гречанкой, но вдруг послышался слабый скрежет, легкое царапанье, из-за храпа едва различимое. Бенито насторожился, пытаясь угадать, откуда исходит звук, однако тот не повторился. Крыса? Затем звук возобновился, уже яснее: явственное звяканье металла о камень. Бенито разбудил Роберто.

— Что, уже моя вахта?

— Послушай-ка.

— Что послушать?

— Просто прислушайся.

Они выждали, затаив дыхание, и вскоре звяканье повторилось, еще громче и отчетливее.

— Теперь-то слышишь? — спросил Бенито.

— Кажется, доносится отсюда, — ответил Роберто, приложив ухо к стене. — Я хорошо слышу, оно совсем близко. Киркой кто-то долбит, не иначе. Постой, я и голос слышу! Это турки!

Но едва последнее слово сорвалось с губ Роберто, как лезвие кирки проломилось сквозь стену, врезалось ему в череп и мгновенно умертвило. Он рухнул на пол, а сквозь дыру в стене хлынул свет, сопровождавшийся гомоном множества турецких голосов.

Бенито времени зря не терял. Он подхватил фонарь, поджег фитиль пороховой бочки, предназначенной разрушить вход в туннель. Бросился наутек — фитиль короток, и, чтобы убежать от опасности, приходится лететь птицей. Через минуту он остановился — бочка должна была уже взорваться, но этого не произошло. То ли фитиль подвел, то ли турки его загасили. В любом случае, надо срочно поднимать тревогу — неприятель под городом! Бенито побежал снова, но не успел сделать и нескольких шагов, как в спину ему впилась арбалетная стрела. Он упал и пополз, вопя изо всех сил и призывая помощь. Голос эхом отдавался в туннеле, но ответного сигнала Бенито не получил. Затем подоспели турки, и единичный удар меча прервал и крик Бенито, и его жизнь. Отсеченная голова откатилась к стене, застыл распяленный в крике рот. В туннеле повисла тишина, нарушавшаяся лишь шорохом сотен вражеских ног.

* * *

Лонго и София сидели нагими на кровати, их разделяла шахматная доска. Царевна с удовольствием наблюдала, как Лонго размышлял, нахмурившись, над очередным ходом. Наконец взял ее пешку ферзем. София улыбнулась: Лонго не понял, что, польстившись на предложенную жертву, через четыре хода потеряет ферзя, а еще через три — и всю партию.

— Ты ошибся, — вздохнула она. — Теперь я выиграю.

Лонго задумался и охнул, сообразив, в какую ловушку угодил. Поцеловал Софию.

— Умная ты, прямо слов нет. Может, лучше тебе руководить обороной?

— А ты тогда чем займешься?

— Стану тебе заместителем по армии. Каков будет твой приказ, о великий вождь?

— Повелеваю: иди ко мне! — рассмеялась царевна.

Но их радости прервались громким стуком в дверь. Лонго спрыгнул с кровати, поспешно натянул штаны. София удивилась: кого принесло в столь поздний час? Надев платье, бросила генуэзцу:

— Оставайся здесь, я все улажу.

Она вышла из спальни, но не успела дойти до входной двери, как та с треском распахнулась, и в покои ворвался Нотар во главе дюжины воинов.

— Где он?

София вознегодовала:

— Нотар, как вы смеете!

— Где он? — Мегадука схватил Софию за руку.

— Я не понимаю, о ком вы говорите. Здесь только я и мои служанки.

Нотар выпустил руку и повернулся к воинам:

— Обыщите покои, спальней я займусь сам!

София заступила ему путь.

— Вы не имеете права! Это моя спальня. Как вы смеете!

— Я ваш будущий муж, — ответил Нотар. — Я имею любое право.

Он оттолкнул ее, прошел в спальню. София бросилась следом. К ее огромному облегчению, Лонго и след простыл.

— Вы удовлетворены? Так подите прочь!

— Обождите, царевна, не спешите.

Лука подошел к постели, посмотрел на разбросанные по ней, запутавшиеся в простынях фигуры. Поднял одну, показал царевне:

— Что это?

— Это ферзь. Надеюсь, вы знакомы с игрой в шахматы?

— София, не морочьте мне голову. Мое терпение на исходе. Почему эти фигуры разбросаны в вашей постели?

— Я играла сама с собой. Единственное развлечение с тех пор, как Константин заточил меня в этих покоях.

Хмурясь, Нотар осмотрел спальню и вдруг замер, как громом пораженный. В углу, прислоненный к стене, стоял меч Лонго. Нотар подхватил его, выдернул из ножен. Ошибки не было: изогнутый клинок с арабской вязью.