Маркус Вольф - Леонид Млечин Страница 77

Вилли Брандт сделал то, чего не хотели или не могли делать его предшественники. Он поехал в Польшу, чтобы подвести черту под Второй мировой войной. Брандт признал новые границы Польши, отказался от претензий Германии на территории восточнее линии Одер — Нейсе и 7 декабря 1970 года подписал договор с Польской Народной Республикой.

Секретарь и по совместительству любовница посла ФРГ в Варшаве Генриха Бёкса работала на разведку ГДР. Поэтому Вольф следил за тем, как шли переговоры ФРГ с ПНР. Вольф отметил, что поляки улаживают свои дела, не интересуясь мнением Москвы.

Вилли Брандт признал существование второго немецкого государства — Германской Демократической Республики, что привело к разрядке напряженности на Европейском континенте. За это в 1971 году он был удостоен Нобелевской премии мира.

Люди в разных странах были потрясены, когда во время визита в Варшаву канцлер Брандт опустился на колени перед памятником евреям, уничтоженным в Варшавском гетто. Это не был запланированный жест. Это было движение души. «Перед пропастью немецкой истории и под тяжестью памяти о миллионах убитых я сделал то, что делают люди, когда им не хватает слов», — напишет он потом. Ему лично незачем было извиняться. Брандт сделал это за тех, кто должен был попросить прощение, но не захотел.

Брандта окружали люди, разделявшие его взгляды. В первом правительстве, которое Брандт сформировал, министром иностранных дел и вице-канцлером стал Вальтер Шеель. Позднее его изберут президентом Западной Германии. Шеель с женой взяли на воспитание нескольких детей с темным цветом кожи из разных стран. Они хотели своим примером доказать, что для человека с нормальной психикой и здравым взглядом на мир люди не делятся по этническому или расовому принципу.

Но признание послевоенных границ в Европе вызвало раздражение у тех немцев, кто видел Германию великой державой и мечтал о возвращении утерянных территорий. Половина немцев сочла коленопреклонение Брандта перед памятником Варшавского гетто неуместной выходкой.

В 1972 году депутаты от оппозиции попытались вынести канцлеру вотум недоверия в бундестаге. Получалось, что у лидера блока ХДС — ХСС Райнера Барцеля хватит для этого голосов. В таком случае он бы возглавил новое правительство. 27 апреля Западная Германия замерла в ожидании итогов голосования. Но вотум недоверия не прошел. Не хватило двух голосов, чтобы свалить социал-демократического канцлера. Два депутата от блока ХДС — ХСС не голосовали за Райнера Барцеля!

Считается, что Москва пришла на помощь Брандту. Как будто бы советские чекисты заставили МГБ ГДР подкупить минимум одного депутата. И Маркус Вольф мобилизовал своих депутатов. Голосование было тайным, и только впоследствии выяснилось, что Юлиус Штайнер из ХДС и Лео Вагнер из ХСС получили от Вольфа по 50 тысяч западногерманских марок.

Сам Маркус Вольф писал, что был уверен в позиции двенадцати депутатов, которые, в свою очередь, влияли на других законодателей. Он не лукавил. Его агентами были представители разных партий. Со временем отправится за решетку руководитель аппарата фракции социал-демократов в бундестаге Карл Винанд, признанный виновным в шпионаже в пользу ГДР. Агентом восточногерманской разведки оказался и другой депутат от социал-демократической партии — Герхард Флеминг.

Генерал Вольф сам работал с избранниками народа ФРГ. Одного из депутатов бундестага тайно пригласил в Советский Союз, на Волгу. Для этой поездки ему изготовили документы на чужое имя. Вилла обкома партии в Волгограде Вольфу не понравилась — плюшевая обивка мебели, помпезные хрустальные люстры. У него были иные эстетические представления. И он понимал, какой антураж способствует вербовочным беседам. Он сам выбрал место на Волге. Поселились в деревянной избе. Ловили рыбу, варили уху на костре. Угощались икрой, пирогами, пельменями. Хозяин домика играл на баяне. Так Вольф создал атмосферу, необходимую для беседы с агентом. Западногерманский политик расслабился и оттаял.

«Миша Вольф обладал мощной энергетикой, обволакивал, притягивал к себе собеседника, вовлекая его в сферу своего какого-то необъяснимого, но явно приятного воздействия, — вспоминал Георгий Захарович Санников, полковник внешней разведки, работавший в Берлине под дипломатическим прикрытием. — Это был настоящий харизматический лидер. Он любил агентурную работу».

Но социал-либеральное правительство в Бонне лишилось многих своих сторонников в бундестаге — социал-демократов и свободных демократов, так как они не приняли восточных договоров.

Москва замерла в ожидании: удастся ли Брандту добиться в бундестаге ратификации московского договора? Социал-демократам не хватало голосов. От исхода голосования в Бонне многое зависело и в Советском Союзе. Заседание бундестага происходило накануне пленума ЦК КПСС, обсуждавшего международные дела, и Брежнев понимал, что если немцы отвергнут договор, кто-то на пленуме скажет: «Зачем нам нужна эта разрядка, если империалисты нас обманывают на каждом шагу?»

Многие советские партийные чиновники выступали против сближения с западными немцами, хотя боялись высказывать это публично. Член политбюро и первый секретарь ЦК Компартии Украины Петр Ефимович Шелест записал в дневнике: «В „Литературной газете“ появился снимок: Брежнев, Брандт и его супруга стоят под руку, улыбаются. Кому это нужно, неужели мы такие „друзья и приятели“, чтобы это так рекламировать в нашей печати?»

Депутаты от Христианско-демократического союза и Христианско-социального союза задались вопросом: соответствуют ли восточные договоры конституции ФРГ, которая требует вести дело к национальному единству? Не станет ли признание внутригерманской границы нарушением основного закона страны и отказа от идеи объединения Германии?

Генерал Кеворков пишет, что получил в резидентуре советской разведки чемоданчик с большой суммой в немецких марках, который он должен был передать Эгону Бару — для подкупа депутатов от оппозиции. Передать деньги не удалось, и генерал вернул чемоданчик в резидентуру.

Все так увлеклись шпионскими версиями этой драматической истории, что упустили из виду реальный ход событий.

Дело не только в том, что невозможно представить Эгона Бара берущим чемоданчик с деньгами. Для Западной Германии разрядка стала возможностью выйти из-под доминирования великих держав. Конечно, консервативная оппозиция после стольких лет холодной войны не доверяла Советскому Союзу. Опасалась, что московский договор ставит под сомнение право немецкого народа на воссоединение. Поэтому западногерманские и советские дипломаты провели дополнительные переговоры, и Москва признала, что не возражает против изменения межгерманской границы мирным путем по обоюдному согласию — иначе говоря, после объединения Германии. Министр иностранных дел Громыко явно не хотел этого делать, но, надо понимать, настоял Брежнев.

Тогда бундестаг принял заявление, которое предопределило ратификацию восточных договоров. Депутаты зафиксировали позицию ФРГ: восточные договоры исходят из реально существующих на сегодняшний день границ, изменение которых в одностороннем порядке исключается. Но эти документы не лишают немецкий народ неотъемлемого права на самоопределение и не препятствуют в дальнейшем урегулированию ситуации путем заключения мирного договора… Конституционный суд признал восточные договоры соответствующими конституции. После этого руководитель фракции ХДС — ХСС в бундестаге Райнер Барцель призвал оппозицию не голосовать против ратификации договоров.