Отступник - Робин Янг Страница 79

Клиффорд выругался.

— Мы бы взяли их всех, если бы не этот отряд. Они появились буквально из ниоткуда. — Тыльной стороной ладони он смахнул пот со лба, размазав по лицу кровь. — Кажется, их возглавлял Уильям Уоллес. — Он вновь выругался. — Будь у нас больше людей, мы бы захватили их обоих, и его, и Комина. И с мятежом было бы покончено.

— Ничего. Мы и так изрядно потрепали их нынче ночью.

Клиффорд кивнул, а потом, после паузы, вдруг улыбнулся.

— Это точно. — Он жестом указал на спешенных скоттов. — Позаботьтесь, чтобы ваши люди не дали им сбежать. Королю нужны пленные. — Помолчав, он добавил: — Вы хорошо дрались, сэр Роберт.

Данфермлин, Шотландия

1303 год

После того как замок Брихин капитулировал, лишившись командира, убитого камнем на стене, король Эдуард повел свою армию на север. Подобно чуме, они уничтожали все на своем пути: предавали огню замки, разрушали города, сжигали амбары с зерном и посевы. Завидев дым на горизонте, многие шотландцы бежали в горы и непроходимые болота, угоняя с собой скот и унося немногочисленные пожитки. На месте оставались только немощные старики и больные, прячась в своих нелепых глинобитных хижинах и со страхом вслушиваясь в топот копыт и грохот колес катящихся мимо повозок со снаряжением и осадных орудий.

В последние дни лета король прошел маршем через Абердин и вторгся во владения Комина, в его поместье Баденох. Осадив главную цитадель Рыжего Комина в Лохиндорбе, которую он взял штурмом через несколько дней, Эдуард задержался там на некоторое время, охотясь на оленей на вересковых пустошах и попивая вино из подвалов замка. Победу, хотя и сладкую, одержанную вскоре после нападения Комина на поисковый отряд под Рослином, отравляло осознание того, что, пока он пьет кларет своего злейшего врага, тот разоряет северные районы Англии.

Каждый день Эдуард ожидал новостей от отряда, отправленного им на юг для противодействия скоттам, и их отсутствие выводило его из себя. Но вот, когда осень позолотила листья и дни стали короче, он наконец получил известия, которых так долго ждал. Эймер де Валанс нанес поражение мятежникам под Карлайлом. В схватке были убиты несколько сотен шотландских пехотинцев, а остальные в панике укрылись в глубинах Селкиркского леса. Король, окрыленный победой, выступил маршем на юг. По его следам шла зима, укрывая предгорья и острые пики снежным покрывалом.

В Перте, поблизости от аббатства Скоун, к его армии присоединилось войско под командованием сына. Принц Эдвард и его люди, среди которых был и Пирс Гавестон, разорили графство Стратэрн, и принц с радостью продемонстрировал отцу добычу, захваченную во время кампании. Король, чрезвычайно обрадованный тем, что его отпрыск, похоже, начал наконец-таки относиться к своим воинским обязанностям со всей серьезностью, устроил в награду ему праздник с турнирными боями, длившийся несколько дней, по окончании которого Гавестон был провозглашен победителем, к вящему неудовольствию некоторых рыцарей Круглого Стола.

Эдуард, хотя и присутствовал на торжествах, мыслями был далеко. Да, он продвинулся на самый север Шотландии, почти не встречая сопротивления, и разорил и опустошил земли своих врагов, чем серьезно ослабил их сопротивление, но полной победы так и не добился. Замок Стирлинг, игравший ключевую роль в контроле над территорией Шотландии к северу от Форта, по-прежнему оставался в руках мятежников. На западе люди Ольстера, захватив несколько крепостей, включая и цитадель сенешаля на Бьюте, взбунтовались. Несмотря на верность самого графа, его войска, не имея достаточно провианта и не получая достойной платы, самовольно оставили позиции и отплыли домой. Но более всего Эдуарда обеспокоили новости, полученные вместе с известием о поражении мятежников.

Эймер де Валанс утверждал, что среди скоттов, сражавшихся под знаменами Джона Комина, был замечен и Уильям Уоллес. Сообщение о том, что печально известный мятежник каким-то образом сумел вернуться целым и невредимым из Франции, проскользнув сквозь блокаду в Ла-Манше, привело Эдуарда в бешенство. Предводитель повстанцев, словно комета или иное дурное предзнаменование, омрачил день его триумфа, предрекая дальнейшее крушение планов. И король более чем когда-либо возжаждал обложить дикого зверя в его логове в Селкирке и выкурить его оттуда.

Единственным, что доставило несказанное удовольствие Эдуарду на четвертый день временной остановки в Перте, было письмо с приложенной к нему королевской печатью Франции. Оно пришло от короля Филиппа и официально ратифицировало мирный договор между Англией и Францией, который исключал Шотландию из переговорного процесса, возвращал герцогство Гасконь Эдуарду и его наследникам и закреплял брачный союз его сына с леди Изабеллой. Филипп, передававший наилучшие пожелания своей сестре королеве Маргарите и подарки для своих племянников Томаса и Эдмунда, заявлял, что более не желает вести военные действия против своего зятя.

Эдуард прекрасно сознавал, что дело здесь отнюдь не в родственных чувствах, а в том, что продолжающаяся война во Фландрии требовала от Филиппа все больших расходов, но причины, которыми руководствовался король Франции, в данный момент волновали его меньше всего. Для него имело значение лишь то, что Гасконь вновь оказалась в его владении, а скотты лишились последней надежды когда-либо вернуть Джона Баллиола на трон. С легким сердцем покинув Перт, Эдуард остановился в величественном аббатстве Данфермлин, дабы перезимовать здесь и вознаградить своих полководцев.

В нефе церкви Данфермлин, где вдоль прохода выстроились круглые колонны, расписанные библейскими сюжетами, перед своим королем собрались капитаны английской армии. В окна второго этажа заглядывало ясное ноябрьское небо, голубое и хрупкое. Мужчины кутались в подбитые мехом накидки, спасаясь от сквозняков, их камзолы были тщательно заштопаны, а мечи — очищены от крови и ржавчины военной кампании.

Среди них стоял и Роберт, не сводя глаз с короля Эдуарда, который сидел в мягком кресле перед алтарем в ярко-алой мантии, расшитой золотом. Рядом с королем стоял его стяг с драконом, впервые поднятый над турнирной ареной во Франции, когда он был еще принцем в изгнании, а потом прославившийся в войнах. Это был символ того, что пощады не будет. Огромное полотнище кое-где потерлось и обтрепалось по краям, но крылатый змей в центре по-прежнему дышал огнем. Пока Роберт рассматривал обстановку, король вызвал Клиффорда.

Рыцарь пересек выложенный плитами пол и опустился на одно колено. Властный голос Эдуарда звучал в большом нефе, пока король жаловал ему поместья в графстве Роксбург, увеличивая и без того внушительную награду в виде замка Карлаверок и земель сэра Уильяма Дугласа, сражавшегося вместе с Уоллесом в начале восстания. Когда Клиффорд поднялся на ноги, рыцари Круглого Стола зааплодировали, а лица Ги де Бошама и Томаса Ланкастера осветились улыбками, и они радостно похлопали его по плечам, когда он вернулся в их ряды.

— Сэр Роберт Брюс.

Выступив вперед и слыша, как гулко отдаются в воцарившейся тишине его шаги, Роберт поймал на себе взгляды Хэмфри де Боэна и Роберта де Монтермера. Оба кивали в знак одобрения. После виктории в Камберленде холодок в его отношениях с некоторыми рыцарями начал таять. Они видели, как он, не щадя себя, бросился в бой; видели, как он без сожаления убивал своих соотечественников и вместе с ними праздновал победу. Клиффорд, например, рассказывал другим о личном участии Роберта в уничтожении и пленении скоттов.