История Литвы с древнейших времен до 1569 года - Эдвардас Гудавичюс Страница 79

Достигнутый компромисс со Швитригайло позволил раде панов Литвы направить все усилия против Мазовии, захватившей /301/ Подляшье, и ее постоянного подопечного Михаила (все три его жены были мазовецкими княжнами). В начале 1444 г. литовское войско вступило в Подляшье и Мазовию, затронув и принадлежащий Короне Луков. Литовцам помогали татары. Командовал войском Иоанн Гаштольд, однако номинальным командующим был объявлен следующий за армией великий князь. Прикрываться именем Казимира Ягайловича требовалось ввиду особой деликатности отношений с Польшей. Хотя мазовшане были лучше вооружены, все решил численный перевес литовцев и их боевой опыт, накопленный в тридцатых годах. Мазовецкий полководец Николай Повала и закаленный в битвах Михаил (его правая рука) не сумели оказать серьезное сопротивление. Литовцы заняли не только Дрогичин, но и Венгров. Польша реагировала болезненно, началась мобилизация. Мазовецкий князь Болеслав в августе месяце прибыл на специально созванный Петроковский съезд. Однако Владиславу III мешали затруднения в Венгрии, имели место и братские чувства к Казимиру. Всё это привело к тому, что в коронном совете возобладали идеи мирной дипломатии. При этом Збигнев Олесницкий горячо апеллировал к сентиментам Казимира как польского королевича. Литва также старалась не обострять положения, хотя некоторые ее вельможи недальновидно пытались воспользоваться добытым перевесом. Было решено признать Подляшье за Литвой в обмен на «мазовецкую» компенсацию (6000 пражских грошей).

Постоянное достижение правильно выбранных промежуточных целей позволило Ольшанской группировке возродить единство Великого княжества Литовского и упрочить ее центральную власть. Иоанн Гаштольд еще более упрочил свое положение: после смерти в 1443 г. Иоанна Довгирда, он стал вильнюсским воеводой. С середины сороковых годов источники упоминают его как канцлера Великого княжества Литовского (эта должность традиционно совмещалась с постом вильнюсского воеводы). Ольшанская группировка сумела сделать раду панов жизнеспособной инстанцией в стране, еще не создавшей зрелую сословную структуру. Немаловажно, что малолетний августейший чужестранец обучился литовскому языку, усвоил литовские традиции, но главное – ему было привито самосознание литовского монарха (всю жизнь Казимир подчеркивал, что он является наследником и продолжателем дела своего великого дяди Витовта). Иоанн Гаштольд разумно сочетал свое влияние с растущими амбициями великого князя, прикрывал свои действия его именем, постепенно втягивая государя в процесс управления и осторожно направляя течение дел в желаемое русло. Это совершалось в условиях, когда ненависть сторонников Михаила разрасталась и становилась всё необузданнее. Про- /302/ изошло несколько покушений на жизнь молодого монарха. Самое опасное подготовили мелкие воложинские князья Сухты, подстерегавшие великого князя во время охоты, но Казимир был спасен вовремя подоспевшим Иоанном Гаштольдом. После передачи Литве Подляшья Михаил продолжал оставаться в Мазовии; поляки предоставили ему ренту и небольшое земельное владение. Литва неуклонно улучшала свое международное положение. Были возрождены дружеские отношения с Новгородом и Псковом, заключен союз с Молдавией. Весной 1444 г. Литва поддержала Новгород против угрожавшего ему Ливонского ордена. Зреющий конфликт остановило свидание Казимира с великим магистром Конрадом Эрлихсгаузеном в Скирснямуне 12 мая 1444 г. Было условлено, что 8 сентября представители Литвы и Ливонии встретятся на границе между Полоцком и Дюнабургом. В отношениях с Ливонией Литва всё увереннее брала инициативу в свои руки.

10 ноября 1444 г. близ Варны турки разбили венгерско-польскую армию; погиб Владислав III. Польский трон оказался свободен; Казимир был единственным оставшимся в живых Ягеллоном. Варненская катастрофа разделила Польшу и Венгрию, перечеркнула южное направление польской экспансии. Это означало, что ее давление будет перенесено на северо-восток. Литве угрожало то, что ее монарх будет призван на польский престол со всеми вытекающими последствиями, т. е. возобновлением Кревского договора. И /303/ у Михаила возникли новые претензии, нашедшие отклик в Польше. Некоторые ее политики теперь были склонны возродить не Кревский, а Гродненский договор 1432 г. Эти планы обсуждались в Польше в начале 1445 г. Из Новгорода Михаилу оказывал поддержку Юрий Лингвеньевич, которого кое-кто желал возвести в великие князья Литовские. Всё это осложняло обстановку, однако литовское государство уже консолидировалось, да и рада панов обрела ценнейший опыт и почувствовала твердую почву под ногами. Люди, предложившие Ольшанскую программу, и теперь отыскали достойное политическое решение. Великодержавным наскокам польских политиков они противопоставили династические интересы Казимира: юный Ягеллон считал себя законным наследником отца и брата, а не выборным королем. Поскольку он был нужен польскому коронному совету для осуществления нового союза Литвы и Польши, свои аргументы с позицией Казимира должны были согласовывать поляки, а не наоборот. Тем самым Великое княжество Литовское предстало как династическая опора Ягеллонов в Польше, а Ягеллоны становились кровно заинтересованы в политическом существовании литовского государства. Всё это позволило как Казимиру, так и раде панов Литвы предъявить полякам свои условия.

Серадзийский сейм 23 апреля 1445 г. потребовал, чтобы Казимир прибыл в Польшу как регент, что знаменовало новую попытку присоединения Литвы. Эту же мысль настоятельно проводил Збигнев Олесницкий, летом того же года приславший письмо /304/ Вильнюсскому епископу Матфею. Подобные предложения не нашли отклика в Вильнюсе. Представители Литвы – Иоанн Немирович и Вильнюсский архидиакон Мартын – прибыли на польский сейм, созванный осенью в Петрокове, и потребовали признать Литву суверенной. Королева София желала выхлопотать польский трон для своего сына ценою принятия любых литовских условий, пусть даже при ограниченном влиянии Польши. В октябре в Гродно прибыла высокая делегация польского сената (коронного совета), уполномоченная Серадзийским сеймом. В нее входили Гнезнинский архиепископ Винцент Кот, Краковский епископ Збигнев Олесницкий, краковский воевода Тенчинский, познаньский – Гурка, куявско-брестский – Иоанн из Лихина, воевода (Червонной) Руси – Пётр из Спровы, а также канцлер Иоанн Конецпольский. Делегация предложила Казимиру титул выборного польского короля, однако стать королем Польши на таких условиях Казимир отказался. Переговоры не были сорваны только благодаря посредничеству его матери, и великий князь пообещал прислать свой ответ 6 января 1446 г. после консультаций с панами Литвы.

Панам Литвы удалось увязать свое стремление к государственному суверенитету с мотивами вотчинной власти для Ягеллонов. Такой ход переговоров отдалял перспективу войны. 30 ноября 1445 г. в Вильнюсе был созван съезд панов (вальный сейм) Литвы, на который прибыли Швитригайло и Олелко. Швитригайло всецело поддержал суверенную политику, и такая позиция бывшего великого князя оказалась весьма впечатляющей. Литовские политики оценили создавшееся положение – Польша была истощена катастрофической Варненской кампанией, в Московии шла междоусобная война. Намеченная на 8 сентября 1445 г. встреча представителей Литвы и Ливонии состоялась с некоторым опозданием 15–20 сентября. К соглашению не пришли, но ощутимый перевес был на стороне Литвы: ливонцы поклялись не нарушать мира. Это усиливало позиции Литвы в Новгороде, и Юрий Лингвеньевич, при посредничестве великого магистра Тевтонского ордена, по- /305/ просил у Казимира позволения вернуться княжить в Мстиславль. Это позволяло – в ответ полякам – направить в январе 1446 г. своих представителей (каунасского старосту Судивоя Валимонтовича и секретаря Швитригайло Янушку) в Мариенбург с тайным предложением о заключении военного союза. В таких обстоятельствах прибывшая в Петроков литовская делегация во главе с двоюродным братом королевы Софии, друцким князем Василием Красным, заявила, что Казимир может прийти в Краков лишь как суверенный властитель Литвы и вотчинной Польши. Иначе говоря, Литва соглашалась с персональной унией двух суверенных стран. Литва не получила положительных ответов на свои предложения. Конрад Эрлихсгаузен уклонялся от военного союза, однако не отказывался поддерживать более тесные отношения. В июне 1446 г. представители Литвы и Тевтонского ордена встретились близ Юрбаркаса и обсудили вопросы о демаркации границ и торговле. Польша, пытавшаяся навязать свой взгляд на проблему, не прибегла к силовому давлению. Всё это объективно делало занятую Литвой позицию и ее намерения политической реальностью и отодвигало в прошлое Кревскую модель взаимоотношений. Перед политиками Польши встала дилемма: соглашаться с вотчинными претензиями Казимира на польский престол или идти на риск разрыва династических отношений с Ягеллонами и фактически самим отказаться от договора об унии с Великим княжеством Литовским. Победило последнее мнение. Збигнев Олесницкий предложил избрать королем Бранденбургского маркграфа Фридриха Гогенцоллерна. Радикализм Краковского епископа уменьшал число его сторонников, поэтому на Петроковском сейме 30 июня 1446 г. был принят более мягкий вариант: постановлено избрать королем мазовецкого князя Болеслава (даже Казимир сделал вид, будто не возражает). Подобным ходом руководители Польши нацеливались в самое уязвимое место династической политики Казимира, желая побудить его к большей сговорчивости. Естественно, это заставляло Ягеллона отказаться от вотчинных притязаний на Польшу и тем более подогревало его заинтересованность в опоре на независимую вотчинную Литву. Возможное избрание Болеслава повредило бы Казимиру и в Литве, ибо в таком случае мазовшанин оказал бы несомненную поддержку своему шурину Михаилу. В подобных условиях литовская и польская стороны договорились о встрече на высшем уровне. В сентябре 1446 г. поляки созвали сейм в Парчеве. Литовские паны вместе с Казимиром прибыли в Брест. Первое столкновение в войне нервов выиграли литовцы: при обоюдном нежелании следовать к месту переговоров первыми, поляки в конце концов сдались, и в Бресте появилась их делегация с самыми широкими полномочиями. /306/