Листопад - Решад Нури Гюнтекин Страница 8

— Да что ты плетешь, старая!.. Мои дети — ангелы…

— Я этого не отрицаю… Сегодня они, может быть, и ангелы, но в голове у них ветер гуляет… Все видят, все замечают вокруг себя, и у них, я уже говорила, начинают просыпаться желания. Долго ли они еще будут оставаться ангелами — неизвестно… Пусть даже останутся, только ты сам подумай, каково им будет-то. Ты весь день на службе, ничего не знаешь и не видишь. Это я тебе внушила, что они ангелы. А теперь я должна тебе, отец, вот что сказать: детям нашим грозит опасность. Может быть, во всем я виновата…

Али Риза-бей понял, что криком или скандалом жену не проймешь, потому решил говорить с ней как можно ласковее.

— Милая моя женушка, — взмолился он, — ты думаешь, я ничего не знаю и не понимаю? Ты же слышала, что сказал наш сын: ради семьи, ради сестер он готов на все… Неужели ты сомневаешься в его искренности?

— По правде говоря, Али Риза-бей, очень даже сомневаюсь. Как бы хорош наш Шевкет ни был, он совсем еще молод. У него тоже, рано или поздно, свои желания появятся. А взваливать непосильную ношу на плечи мальчика просто грешно…

Спорить с женой было бесполезно: можно целый год препираться — и все равно ее не переубедишь.

Конечно, Али Риза-бей не допустит, чтобы по его вине у детей были неприятности, хотя бы самые малые. Но ведь он убежден, что, уступая Шевкету почетное место главы семьи, он осчастливил его, дав ему возможность испытать самое большое в мире счастье. Нет, его сын не способен роптать, и забота о семье не может ему казаться непосильной ношей, — подобное предположение просто нелепо, — это равносильно тому, что человек, провозглашенный королем, вдруг начал бы жаловаться на тяжесть короны…

Очевидно, Хайрие-ханым по простоте своей и ограниченности не могла понять возвышенных помыслов супруга и поэтому с таким ожесточением нападала на него:

— Я-то, дура, верила в тебя! Считала мужа своего многоопытным, все понимающим и ученым. Во всем полагалась на тебя… Хватит! Если твоя совесть требует, чтобы ты бросил работу, можешь бросать. Но не забывай: жизнь с каждым днем дорожает. Я от тебя не хочу ничего скрывать: наших детей, наших ангелов, как ты их называешь, ждет нищета. И если они один за другим пойдут по миру, я вцеплюсь тебе в глотку — всеми десятью пальцами… И на том свете не оставлю тебя в покое!..

Женщина кричала в истерике, не боясь уже, что услышат дети. Потом хлопнула дверью и, не переставая громко рыдать, удалилась на кухню.

Али Риза-бей застыл в неподвижности, будто окаменев. Ему не верилось, что жена, всегда такая смирная и послушная, могла взбунтоваться против него. Он привык ее видеть в вечных хлопотах и заботах в саду, дома или даже около калитки, когда она спорила с соседками. Конечно, на уме у нее одни только дети, и женщина она простая, недалекая. Но, спору нет, оснований для беспокойства у Хайрие-ханым больше, чем достаточно, — от ее слов просто так не отмахнешься. Неужто детям в самом деле грозит опасность? Или — еще того хуже — они неправильно воспитаны… Если верить жене, тут допущена оплошность. Прежде всего Али Риза-бей подумал о старшей дочери Фикрет.

Маленькой, щуплой Фикрет уже исполнилось девятнадцать. Хотя на вид она совсем ребенок, Фикрет уже вполне взрослая, серьезная и самостоятельная в своих суждениях девушка.

В доме Фикрет — первая помощница матери, а для своих сестер — она почти как мать, хоть и не намного старше их. Не скажешь, чтобы Фикрет отличалась красотой. Скорее даже некрасива. И ко всему прочему, на правом глазу у нее осталось бельмо — память об Анатолии, где они жили в диком захолустье. Там бедняжка и подцепила глазную болезнь. Если бы Али Риза-бей сразу отвез дочку в Стамбул, может быть, и удалось бы ее вылечить. Однако болезнь Фикрет, будто назло, совпала с самыми горячими и беспокойными для него днями.

Ну хорошо, пускай Фикрет — дурнушка, зато какая у нее прекрасная душа! Разве духовная красота не искупает всех недостатков внешности? А что касается бельма на глазу, то Али. Риза-бей даже считал, что оно придает лицу девушки трогательную кротость, неповторимое очарование, вызывая нежное сочувствие. К сожалению, не все придерживались такого мнения. Молодые люди, помышляющие о женитьбе, смотрели на девушку другими глазами.

Али Риза-бей уделял воспитанию дочери не меньше внимания, чем воспитанию сына. Конечно, девушке глубокие знания не так нужны, поэтому отец поощрял ее занятия рукоделием, шитьем. Фикрет любила книги, читала запоем, и он даже опасался, как бы чтение не отразилось на ее зрении. Вполне понятно, что девушка любила романы. Али Риза-бей испытывал гордость за свою дочь, слушая ее рассказы о знаменитых деятелях искусства или о великих произведениях, дивился зрелости ее суждений о жизни. И если он хотел, чтобы образование и воспитание в какой-то степени возместили некоторые природные недостатки, то старания его оказались небезуспешными. Надо сказать, что Фикрет была хорошей хозяйкой, ни в чем не уступала матери. Короче говоря, именно о такой невесте должен мечтать любой жених.

Но последнее время Али Риза-бея начали одолевать сомнения. Да, его дочь — безупречна, но как найти мужчину, который мог бы по достоинству оценить все это? А теперь еще угроза нищеты, — нелегко будет устроить ее судьбу.

Старый отец ежедневно мог наблюдать молодых людей. Большинство, словно сговорившись, толкует о женитьбе со страхом или же с насмешкой, а многие смотрят на брак как на торговую сделку, не скрывая своего желания заполучить невесту побогаче. Выходит, Хайрие-ханым по-своему права. Может быть, и в самом деле они не совсем правильно воспитывали Фикрет. Стоило ли давать образование некрасивой девушке? Зачем оно ей? Затем, чтобы лучше понять, что дурнушки никому не нужны? Кто станет слушать красивые слова из уст некрасивой девушки? Они ничего не стоят, как слова угрозы в устах немощного старца!..

И чем больше Али Риза-бей думал, тем сильнее терзали его сомнения. Нет, не так надо было воспитывать девушку. Знания, образованность пробуждают только лишние желания, желания невыполнимые, а вместе с ними приходят и страдания. Выносливость, твердость, хитрость, изворотливость, мужская хватка — вот что нужно некрасивой женщине, а не книжная ученость. Но будь Фикрет другой, Али Риза-бей не смог бы гордиться ею. Только что проку в гордости этой!..

Потом перед мысленным взором отца предстали Лейла и Неджла. Они не блистали умом, как старшая сестра, зато обе — писаные красавицы.

Лейле исполнилось восемнадцать, а Неджле совсем недавно — шестнадцать. Пора подыскивать им хороших, надежных мужей. Это не составит, наверное, особой трудности. Если теперешние молодые люди не в силах оценить по достоинству душевной красоты Фикрет, то миловидность младших дочерей сразу привлечет их внимание. Тут главное: уберечь эти невинные и чистые создания от дурного влияния, от всяких случайностей, — ведь девочки еще очень легкомысленны.

Что касается Айше, то Али Риза-бей уже давно свыкся с мыслью, что малютка останется на попечении старших детей. Не он сам, так Шевкет о ней позаботится…

Пока Али Риза-бей возился в саду, он не раз возвращался к этим мыслям, не дававшим ему покоя.