Как убили СССР. "Величайшая геополитическая катастрофа" - Александр Шевякин Страница 8

Много лет спустя сотрудник одной из израильских спецслужб А. Элиава, который в 1958 году приехал в Москву в качестве второго секретаря посольства, вспоминал: «КГБ наблюдал за нами круглые сутки, даже в наших собственных квартирах. Открытое наблюдение, скрытое наблюдение, электронное наблюдение, оптическая слежка. Мы были постоянно в поле зрения КГБ. В довершение к этому почти все сотрудники становились объектами более совершенных действий: инсценированные «скандалы», которые затевали «возмущенные граждане»; угрозы ареста и т. д.» [35. С. 121–122]; это было возможно «…за счет разработанной Вторым главком системы мер, включающей углубленное взаимодействие контрразведывательного управления с разведкой, радиоконтрразведкой, наружным наблюдением, оперативно-техническим управлением. Была отработана структура управления всеми элементами контрразведывательного процесса: вскрытие каналов связи, углубленное изучение почерка каждого разведчика, разработка системы мер и специальных процедур работы каждого подразделения и их взаимодействия, отработка инструкций и нормативов на проведение контрразведывательных мероприятий, систематический разбор действий в рамках операций, создание своеобразных алгоритмов ведения контрразведывательной деятельности» [1. 15. С. 7].

Создана такая система была во многом благодаря стараниям начальника Второго Главного управления КГБ СССР (контрразведка) генерал-полковника Григория Федоровича Григоренко, награжденного за нее Государственной премией СССР. Такого рода сведения, исходящие от знатока советской системы безопасности, даны в противоречие тем, что писалось демократами. В «перестроечном» же «Огоньке», пользуясь излишней засекреченностью, строго наоборот, говорилось, что СССР не обладает надежной системой контрразведки, поэтому ее надо разрушить и создать новую, на что способны только демократы. Работник одного из местных управлений КГБ писал, что «…почти все агенты иноразведок из числа советских граждан были выявлены не в результате срабатывания какой-то системы контрразведывательных мер. В СССР в отличие от зарубежных стран такой системы не было и нет. В свое время ее пытался разработать и внедрить бывший начальник Второго Главного управления КГБ генерал Григоренко. Но в начале 1980-х годов он был снят с должности в связи с осуждением его заместителя за контрабанду. Когда я пытался сделать нечто подобное на своем участке работы, руководство Второй службы поднимало меня на смех, называя подобные попытки Григоренко причудами старика» [1. 16. С. 29].

Методической основой советской «мембраны» являлась наука, называемая контрразведывательной деятельностью (иногда — искусством): «По большому счету контрразведывательное искусство по своему содержанию, характеру решаемых задач, способу принятия решений сродни военному искусству. А в военной стратегии и тактике первая заповедь командира — хорошо знать своего противника. Неудивительно, что и у нас столь большое внимание уделялось изучению целей, задач, методов и приемов подрывной деятельности основных спецслужб мира, в том числе таких стран как США, Великобритания, ФРГ, Израиль, Япония и др.

Особенностью их подрывной деятельности в послевоенный период стало то, что изменились ее приоритеты. Теперь она направлена не только против наших Вооруженных Сил, оборонной и смежных отраслей промышленности.

Подрывные операции все шире осуществлялись в самых различных сферах общественной жизни. Отдельные акции спецслужб проводились не ради «классического шпионажа», а прежде всего для достижения политических целей. (…)

При выявлении шпионажа самым ответственным и сложным является всесторонний и тончайший анализ разрозненных и противоречивых фактов и признаков с тем, чтобы замкнуть их в неразрывную цепь. (…)

Профессионализм оперативного работника и заключается в том, чтобы отчетливо классифицировать признаки по этим основаниям и, шаг за шагом исследуя их, выйти на глубинный сущностный уровень понимания преступного умысла, что позволяет раскрыть само преступление. Ведь признаки, сопровождающие любое преступление, суть проявления скрытых причинно-следственных связей. Мысль оперативного работника, стремящегося проникнуть в суть преступления, в основном проходит следующие этапы: а) простое моделирование (описание) внешней видимости преступления; б) попытка расширения представлений о шпионском деянии путем выхода за пределы явных, на поверхности лежащих явлений (признаков) и обнаружения внешних его связей; в) наконец, установление причинно-следственных связей между признаками, постижение причин совершения преступления.

Проникновение в сущность преступления зависит от ряда факторов, важнейшими из которых являются: уровень развития КРИ, степень овладения специальными знаниями и опыт оперативных работников. Благодаря хорошей теоретической подготовке, опыту и интуиции многие контрразведчики умеют принять во внимание множество разрозненных на первый взгляд событий и фактов, тщательно взвесить их и принять верное решение.

Коротко говоря, в борьбе со шпионажем требуется системное знание контрразведчика, которое формируется и шлифуется глубоким анализом наиболее сложных дел, передается от мастера новичкам — лучше, когда непосредственно в совместной оперативной деятельности. Но и путем показа, демонстрации, как выстраивается версия, как отсеиваются малозначащие и отбираются существенные факты, — словом, разбором конкретных примеров тоже достигается поставленная цель — овладение системным методом раскрытия преступлений против безопасности нашего государства. (…)

…в операциях по выявлению агентурного шпионажа целесообразно и необходимо сделать качественный скачок в сборе и анализе информации — переложить эту трудоемкую, рутинную часть на «электронные мозги». (…)

Схематично операцию по выявлению агентурного шпионажа можно представить как классический логический процесс распознавания на основе получения (добывания) информации, ее оценки, выдвижения рабочих версий и их проверки, когда наблюдаются ситуации, указывающие на вероятность шпионажа: а) передача шпионских сведений; б) собирание (похищение) сведений шпионом; в) хранение или обработка шпионских материалов.

Обычно в операциях по выявлению шпионажа первичная информация (сигналы) поступает в отношении одного из указанных элементов, затем устанавливают факты по другим ситуациям; вся поступившая информация оценивается в совокупности — и в зависимости от результатов анализа принимается решение по делу. Процесс добывания фактов, их соотнесения с уже имеющейся информацией продолжается вплоть до момента принятия судебного решения…

Если же на процесс выявления шпионажа взглянуть в плане структуры и взаимодействия информационных потоков, то мы получим классическую кибернетическую схему управления, где есть сигнал на входе, контур получения, обработки, анализа и оценки информации, сигнал на выходе в виде решения по делу. В реальной действительности этот простой и красивый чертеж расцвечивается всевозможными красками, линии его расплываются и искривляются, поскольку «возмущающие» информационные потоки оказывают сильное воздействие на прямые и обратные связи, могут ослаблять или заглушать входной сигнал и т. д.

Поэтому деление процесса выявления шпионажа на отдельные этапы представляется в известной степени условным. Каждый из этих этапов логически сопряжен со следующим и пересекается с ним. Операция часто протекает настолько быстро, что отдельные ее этапы сливаются в единый, непрерывно текущий процесс, в котором, если специально не анализировать его, практически не удается выделить последовательность перехода от одного этапа к другому. Сбор информации осуществляется негласными и гласными методами, при этом необходимо учитывать различные возможности, уровни профессиональной подготовки и моральные особенности людей. В целом в органы госбезопасности поступает большая масса информации о проявлениях, вызывающих подозрение в шпионской деятельности. Обычно она накапливалась и хранилась в разных подразделениях, делах, подборках и документах. В этом объеме информации много избыточных сведений («шума»). Поэтому в большом массиве полученной информации трудно было отыскать нужные сведения и оценить их в совокупности, что влияло на принятие решений и выдвижение рабочих версий относительно интересующих лиц и явлений.