Виктор Цой - Александр Житинский Страница 8

Так что оставим рыбок в покое.

Каждый трудится, как умеет, но судят по результатам.

Итак, в биографии Вити мы остановились на том времени, когда он в 12 лет начал посещать художественную школу и был отмечен педагогами как способный мальчик.

Именно на это время приходится один совершенно нетворческий эпизод его биографии, а именно – уход отца из семьи.

Но как знать, возможно, что это потрясение и было самым «творческим» эпизодом в жизни маленького Цоя.

Об этом мне рассказывала сама Валентина Васильевна.

Валентина Цой (из интервью автору, 2007):

«Мы всю жизнь прожили в Московском районе. Я Витю принесла из роддома в дом, который напротив Ленина стоит на Московской площади. Московский, 193, мы все там жили с родителями, в двухкомнатной квартире. Сестра моя еще жила там, которая сейчас парализована. А роддом находился у Парка Победы – маленький, двухэтажный, потом построили новый, а там сделали какую-то базу. С родителями мы жили до 1966 года. За это время мы построили кооперативную квартиру, которая находилась на Космонавтов, 96. Я по лагерям ездила с Витей на руках – зарабатывала. Отец с матерью помогали мне, конечно, с Витей сидели немножко. Работала физруком, вожатой. А Роберт ездил в Воркуту зарабатывать, на шахту, но работал там инженером, а не как чернорабочий. В общем, как-то скопили, немножко заняли и купили двухкомнатную квартиру. И прожили мы там до развода, Вите было тогда одиннадцать лет, 73-й год, значит. Он поехал на сенокос от работы – нас всех тогда посылали – встретил молодую девчонку, на 15 лет младше. Приехал, говорит: „Валя, я полюбил!“ И все, ушел.

Я таких людей не понимаю, я серьезный человек. А он вот и первый, и второй раз так – „полюбил, и все“. Но он способен на долгие отношения, это я в нем ценю. Первый раз мы с ним тринадцать лет прожили, второй раз – семнадцать. Он ведь потом вернулся – сделал там ребенка и пришел ко мне абсолютно несчастный и больной. Ну, я его пожалела тогда – он ведь слабоватый такой, ну как второй ребенок у меня был. Он ведь из хорошей семьи, довольно богатой, и какие-то жизненные неурядицы, проблемы его не просто пугают, а даже могут сломать. К тому же это все-таки отец ребенка, главный мужчина для мальчика, поэтому я не жалею, что его вернула. А если у той совести хватило увести его у меня и моего ребенка, а ей тогда 21 год был, и ни образования у ней, ничего. И когда она оказалась в моей шкуре, я была абсолютно спокойна – она хотела осиротить моего ребенка, почему я должна теперь беспокоиться о ее ребенке? Короче, я Роберта приняла. Поживем – увидим, говорю. Через год он опять ко мне: „Валя, пойдем, зарегистрируемся“. Я одной газете давала интервью и сказала, что я первая, третья и пятая жена. А что тут такого? Я спасала семью, берегла сына».

В те времена принято было посылать научных сотрудников и инженеров осенью «на картошку», а летом «на сено». Такие бригады выезжали в совхозы, селились там обычно в клубах, днем работали на полях, а вечерами пили вино, пели песни и, как могли, скрашивали свой досуг.

Я сам бывал в таких трудовых лагерях, было там весело. Об этом примерно в то время, в 1973 году, я написал маленькую повесть «Сено-солома». Там речь как раз о такой «совхозной» любви, за что мне в свое время досталось и от «Литературной газеты», и от местного комсомольского начальства.

Мол, надо трудиться, а они пьют вино и песни горланят под гитару.

Замечу, что технических средств для скрашивания досуга было совсем немного – портативный приемник «Спидола» (это считалось очень крутым) или магнитофон с бобинами (везти который «на картошку» было слишком большим шиком и нелегким трудом – он был очень тяжелым, а бобины занимали немерено места). Основным средством, как правило, была гитара. И песни, какие кто знал.

Такие вечерние посиделки в полутьме, при свете костра, очень сближают, никуда не нужно спешить, все домашние заботы остались где-то далеко, есть возможность почувствовать себя молодым и свободным.

Множество любовных романов вспыхнуло на этих кострах, «создающих уют», вспыхнуло и погасло вместе с догоревшим огнем.

Но не у всех.

Существует редкая порода мужчин, которые считают необходимым жениться, влюбившись. Насчет правильности такого подхода есть разные мнения, потому что, если человек влюбчив, свадьбы могут происходить слишком часто. Это не очень удобно, всякая перемена брака связана с огромным количеством бытовых проблем, так что в них может утонуть любая влюбленность.

Поэтому женятся лишь некоторые, а «некоторые так», как поется в одной известной песне.

Отец Цоя не хотел «так». Он оформил развод и ушел к другой.

Можно только догадываться, какие переживания выпали на долю одиннадцатилетнего мальчика – все это означало крушение мира, в котором он привык жить. Кстати, главным аргументом, оправдывающим тех некоторых, которые «так», является именно желание не разрушать мир ребенка. Кому-то это удается.

Конечно, Валентине тоже пришлось нелегко, однако энергии ей было не занимать, она осилила и размен квартиры, и переезд, а вдобавок записала Витю в художественную школу на канале Грибоедова, куда Цой и стал ездить три раза в неделю.

Слова школьной учительницы рисования о том, что у мальчика есть способности, запали ей в душу. Она решила, что сын станет художником.

Валентина Цой (из интервью автору, 2007):

«Меня все мучило, что он такой способный, а я ничего не делаю. Я его устроила в ДПШ (Дом пионеров и школьников), в третьем классе, на рисование. Поводила-поводила туда, вижу – не могу, не успеваю. Мы ушли оттуда. В четвертом классе, думаю, все равно надо что-то делать. И устроила его в изостудию при Дворце пионеров.

Было там родительское собрание. Вел его один художник, он сказал: в группе тридцать пять человек, я про всех говорить не буду, скажу только про самых-самых. И сказал сначала про одного мальчика – ну все, одни плюсы. А второй Виктор Цой. Родители есть Виктора Цоя? Я встаю, такая, с косой – русская-русская. Он даже опешил. Вот, говорит, мальчик может очень хорошо рисовать, только если он не хочет, его нельзя заставлять. Но если хочет, то рисует бесподобно. То есть все отмечали, что он очень способный.

И тут мы как раз развелись, переехали на Пулковскую, в однокомнатную квартиру (а Роберт взял комнату при размене), там метро„Звездная“ рядом.

Я стала искать художественную школу рядом с метро. Позвонила „09“ и прямо так и спросила. И мне сказали: городская художественная школа „Казанский собор“. Там, где Банковский мост. Я туда пошла с ним, с рисунками и со всем, что было, и его сразу взяли. Он поступил и четыре года там учился. Вот так он формировался.

В шестом классе его наградили книгой – он занял второе место в городе по рисованию. Все художественные школы участвовали.

Помню, приносит нам приглашение: в Этнографическом музее выставка детских работ. Мы пошли. Искала я, искала работу, едва нашла. Рисунок такой маленький! Там был изображен поезд – три вагона, платформа, ребята, один с гитарой, а на вагонах так крупно-крупно написано: „Все на БАМ!“ Помните, была тогда такая тема? И ему за композицию дали второе место.