Красная Армия в начале Второй мировой. Как готовились к войне солдаты и маршалы - Юрий Веремеев Страница 8

«Генерал грязь»

Немецкие мемуаристы дружно называют одной из главных причин провала войны русское бездорожье вообще и страшную распутицу осенью в частности. Первая крайне затрудняла и замедляла ведение боевых действий, вторая делала ведение боевых действий почти невозможным. Причем то, что эти два фактора влияют и на противную сторону, как-то умалчивается.

По мемуарам Гудериана можно точно установить даты начала и окончания распутицы на московском направлении. Это 7 октября 1941 и 4 ноября 1941 года. Таким образом, меньше месяца продолжалась распутица, которая вроде и является главной виновницей неудачи под Москвой.

Один месяц из пяти с половиной вермахт не имел нормальной подвижности и это решило исход всей кампании, а в конечном счете и всей войны? Но известно, что немецкое наступление захлебнулось не 7 октября, а лишь 6 декабря, т. е. более чем через месяц после окончания распутицы. Следовательно, распутица могла лишь замедлить темпы наступления, но не сорвать его вообще.

Этого времени хватило Красной Армии, чтобы опомниться от летне-осенних поражений, переформироваться, подтянуть свежие дивизии (по бездорожью?) и сорвать немецкий удар на Москву? В значительной мере это факт. Но этот факт говорит не в пользу тезиса о гениальности немецких полководцев и бездарности сталинских генералов. Получается, что немецкие стратеги не сумели учесть фактор времени, который работал против вермахта, не сумели добиться его нейтрализации.

Отсюда следует простой и ясный вывод – стратегия блицкрига, т. е. молниеносной войны, на которую немецкие фельдмаршалы делали ставку, в условия России была ничем иным как авантюрой. А, как известно, те, кто пытается добиться успеха за счет авантюр, именуются авантюристами, а отнюдь не гениями, и даже не талантами.

А вот бездарные, лапотные, малограмотные сталинские генералы от сохи, так этот фактор сумели использовать к своей пользе в полной мере.

Бесспорно, осенняя грязь и бездорожье изрядно влияют на боевые действия вплоть до того, что они почти замирают. Однако в сетованиях немецких генералов на осеннюю грязь никак не отражается ее влияния на действия Красной Армии. На нее, что, распутица никак не влияла вообще?

Давайте сравним.

Основу вермахта и Красной Армии составляла пехота. Из 134 дивизий вермахта, действовавших в СССР, только 17 были танковые и 12 моторизованных и мотопехотных. Остальное – пехота. Думается, что на пехотинцев той и другой стороны грязь действует одинаково, поскольку пехота передвигается пешком. Сапог немецкий вязнет в грязи точно так же, как и российский. Это не колесо и не гусеница.

Лошади с повозками одинаково страдают от грязи в обеих армиях.

Да и танки вязнут в грязи одинаково, что немецкие, что русские. Утверждения о том, что русские танки имели более высокую проходимость по грязи, чем немецкие из-за большей ширины гусениц, малоосновательны. Ширина гусениц определяется не государственной принадлежностью, а весом танка. На легком танке гусеницы узкие, на тяжелом – широкие. Здесь важно удельное давление на грунт, т. е. отношение веса танка к площади гусениц (той их части, которыми танк опирается на грунт). А оно и у советских и у немецких танков было примерно одинаковым: 0,63—0,75 кг/см2.

У советских танков БТ-7 и Т-26, которые преобладали в Красной Армии в начальный период войны, гусеницы были ничуть не шире, чем у немецких Т-III и Т-IV.

Существует широко распространенное утверждение, что вермахт имел гораздо более высокую степень моторизации. Это утверждение усиленно поддерживается советскими мемуаристами, пытающимися оправдать свои тяжелейшие поражения летом и осенью 1941 года. Мол, вермахт весь сидел на машинах, и немцы в хорошую погоду легко могли маневрировать силами и средствами в любом направлении. Если это так, то действительно распутица должна была лишить вермахт этого своего главного преимущества – высокой подвижности. Ни на что так грязь не действует, как на автотранспорт.

Мы установили, что основу сил вермахта составляли пехотные дивизии. Посмотрим, что из средств подвижности имелось в пехотной дивизии вермахта. Данные возьмем из книги немецкого генерала Мюллер-Гиллебрандта «Сухопутная армия Германии 1933–1945 гг.», которая в мире признана как самый полный и точный справочник по вермахту.

Итак, в пехотной дивизии первой волны имелись:

– 4 842 лошади;

– 394 легковых автомобиля;

– 615 грузовых автомобилей;

– 3 бронетранспортера;

– 527 мотоциклов.

Всего 6 381 средство подвижности, из них механических 1539.

Следовательно, подвижность немецкой пехотной дивизии на 76 процентов определялась лошадьми и лишь на 24 процента механическими средствами. Отсюда следует вывод, что при наступлении распутицы подвижность пехотной дивизии может снизиться не более чем на четверть, причем по тяжелым боевым средствам это снижение подвижности будет еще меньше, поскольку артиллерия в пехотной дивизии не на механической, а на конной тяге.

Рассмотрим, как обстояло дело с подвижностью в Красной Армии на примере стрелковой дивизии штата 04/400-416 от 5 апреля 1941 г.

Итак, в советской стрелковой дивизии имелись:

– 3039 лошади;

– 19 легковых автомобилей;

– 539 грузовых и специальных автомобилей;

– 99 тракторов.

Всего средств подвижности 3696, из них 657 механических. Получается, что на 82 процента подвижность стрелковой дивизии определяется лошадьми и на 18 процента механическими средствами подвижности. Следовательно, в случае распутицы подвижность советской стрелковой дивизии снижается на 18 процентов.

Таким образом, распутица снижала подвижность немецкой пехотной дивизии на 24 процента, советской стрелковой дивизии на 18 процентов. Разница, как видим, имеется, но не столь уж и значительная.

А вот что пишет в своих мемуарах гауптманн артиллерии Г. Биддерман, в июне 1941 года гефрайтер – наводчик противотанковой 37-мм пушки 14-й противотанковой роты 438-го пехотного полка 132-й пехотной дивизии 34-го корпуса, который находился в резерве группы армий «Юг»:

«Мы удивились тому, как хорошо была моторизована Советская армия. Наша артиллерия была представлена в основном орудиями на конной тяге, как во времена Первой мировой войны»

Эти бесхитростные строки свидетельствуют о том, что тяга советской артиллерии в значительной мере была механизированной и была выше, чем у вермахта. Настолько выше, что для своего орудия немецкие артиллеристы отыскали советскую полуторку, которую автор почему-то называет «Фордом», и о которой он отзывается очень уважительно.

А вот что он пишет перед этим:

«Наш поход продолжался всю первую половину июля… Вдоль обочин то здесь, то там попадались перевернутые тягачи с прицепленными к ним полевыми орудиями».

Заметим, не конные упряжки, а тягачи. Получается, что советской артиллерии бездорожье и распутица должны были мешать гораздо больше, нежели немецкой и от нее она проигрывала в подвижности больше.