Войны и битвы скифов - Михаил Елисеев Страница 8

Дальше Юстин и Иордан сходятся в том, что именно невозможность форсировать Нил, явилась причиной того, что вторжение в Страну пирамид не состоялось. Скифы не первые и не последние, кому не удалось преодолеть эту водную преграду, к тому же вдоль реки египетские военачальники возвели укрепления. Вот тут-то самое время и отправить Псамметиху дары скифским вождям и начать вести переговоры о прекращении боевых действий. А у тех появляется возможность сохранить лицо и ввиду невозможности прорваться на территорию Египта с почётом отступить. Вряд ли вожди скифов упустили момент разграбить египетские земли, и если бы у них была такая возможность, то никакие подарки и выкупы их не остановили. Ведь это была капля в море по сравнению с тем, чем они могли завладеть. Но форсировать Нил не удалось, а потому, получив дары и откуп, кочевники убрались обратно на север, через Палестину и Сирию. Что же касается самого Псамметиха, то он умер своей смертью, процарствовав 54 года и оставив наследнику страну в мире и процветании.

* * *

Пожалуй, первые, кто всерьёз столкнулся со скифами и в полной мере оценил исходившую от них опасность, были мидийцы и их правитель Киаксар (Увахшатра). Царь Мидии в 625–585 гг. до н. э., он был действительно незаурядной личностью, прекрасным администратором и толковым военачальником. Человеком, который вывел свою страну на ведущие позиции в Азии. Именно Киаксар провёл реформу мидийской армии, которая раньше сражалась смешанной толпой, и теперь копейщики, лучники и кавалерия были разделены на отряды. После этого они могли воевать как в едином строю, так и действуя отдельно друг от друга.

Наведя порядок в армии и стране, царь приступил к активной внешней политике. Всей мощью своей державы он обрушился на исконного врага – Ассирию. Нанеся неприятелю ряд чувствительных ударов, Киаксар на полях сражений разгромил ассирийские войска и подошёл к её столице Ниневии, которую называли «логово львов». Казалось, что наконец-то сбудутся самые заветные мечты мидийского царя и ненавистный вражеский город будет превращён в руины. Ведь помимо прочих причин, у Киаксара был повод и для личной ненависти к ассирийцам, поскольку его отец Фраорт потерпел от них поражение в битве и погиб на поле боя.

Но не тут-то было! В самый разгар осады царь получил известие о том, что в пределы Мидии из-за Кавказских гор вторглись орды скифов под предводительством царя Мадия: «Тут-то, когда он уже одолел ассирийцев и начал осаду Нина, в пределы его царства вторглись огромные полчища скифов во главе с царем Мадиесом, сыном Протофиея» (Геродот). Это было очень некстати, ибо победа была уже близка, стоит только протянуть к ней руку. Но теперь приходилось снимать осаду и идти сражаться с диким народом.

Проблема была в том, что этих захватчиков никто не ждал. Правда, Геродот продолжает развивать свою мысль о том, что нашествие скифов в Азию было делом случайным: «Известно также, что скифы в погоне за киммерийцами сбились с пути и вторглись в Мидийскую землю. Ведь киммерийцы постоянно двигались вдоль побережья Понта, скифы же во время преследования держались слева от Кавказа, пока не вторглись в землю мидян. Так вот, они повернули в глубь страны. Это последнее сказание передают одинаково как эллины, так и варвары». Однако мы уже убедились, что это не так.

Киаксар прекрасно осознавал, какую опасность представляют эти варвары, но в то же время он вряд ли боялся встретиться с ними на поле боя. Мидиец располагал самым мощным войском в регионе, к тому же ему в какой-то степени повезло, что вторжение случилось именно в то время, когда его армия была полностью отмобилизована. Готова в любой момент вступить с врагом в бой. О самом сражении никаких подробностей не сохранилось, за исключением рассказа Геродота о маршруте скифов в Мидию и констатации самого факта разгрома мидян. «От озера Меотиды (Азовское море) до реки Фасиса (Рион) и страны колхов 30 дней пути для пешехода налегке. А от Колхиды до Мидии – не дальше, только между этими странами живет одна народность – саспиры. Минуя их, можно попасть в Мидию. Скифы, во всяком случае, вступили в Мидию не этим путем, но, свернув с прямой дороги, пошли верхним путем, гораздо более длинным, оставляя при этом Кавказские горы справа. Здесь-то и произошла битва мидян со скифами. Мидяне потерпели поражение, и их могущество было сломлено. Скифы же распространили свое владычество по всей Азии».

Вот в принципе и всё, что нам известно о битве, которая на долгие годы определила судьбу Малой Азии и Ближнего Востока. Могущество мидян было сокрушено на долгие годы, а Киаксар оказался в унизительной зависимости от пришельцев.

Но не такой человек был мидийский царь, чтобы смириться с поражением. Поэтому он стал крепко думать, как бы избавиться от чужаков. Но думай не думай, а пока мидийская армия не восстановит свою мощь, и разграбленная страна не оправится от вторжения, нечего и мечтать о реванше. На всё это требовались годы… Правда Киаксар умел ждать и пока скифы воевали везде и со всеми, сидел тихо и терпеливо копил силы, ожидая своего часа. И когда этот час пробил, мидиец действовал смело и решительно.

* * *

Царский дворец в Экбатанах гудел от громких криков и победных кличей. Сотни гостей пировали в главном зале, тусклый свет чадящих факелов освещал картину грандиозного пиршества. Это мидийский царь Киаксар устроил для своих скифских союзников роскошный пир. Многочисленные вожди и цари кочевых племён, наводившие ужас на все окрестные народы, съехались в мидийскую столицу по приглашению старого друга и союзника Киаксара. Чтобы после великого праздника, организованного в их честь, сообща решить, куда им теперь направить бег своих быстрых коней.

Царь Мидии восседал на высоком троне, изредка притрагиваясь к кубку с вином, и внимательно следил за своими гостями. Чёрные тени метались по стенам дворца, вино из царских подвалов лилось рекой, слуги сбивались с ног, таская громадные блюда с кусками жареного мяса. Высокие гости прибыли не одни, их сопровождали сотни телохранителей и тысячи воинов. Экбатаны не мог вместить всю эту орду, а потому за городскими стенами раскинули громадный лагерь, куда по царскому приказу гнали скот и катили телеги, набитые хлебом и кувшинами с вином. Зарево тысяч костров озаряло чёрное мидийское небо, крики разгулявшихся воинов не давали уснуть жителям города. Впрочем, спать никто не хотел, поскольку в воздухе висело напряжение, словно в знойный, душный день перед сильной грозой.

А пир не прекращался, всё новые и новые кувшины вина тащили слуги захмелевшим гостям. Оружие и боевые пояса, чтобы не мешали, скифские вожди свалили у стен и продолжали опустошать свои кубки, хвастаясь друг перед другом воинскими подвигами. Многие засыпали там же, где и пили, но внимания на них никто не обращал, каждый был увлечён вином и едой. Но всё больше и больше гостей валилось на пол, постепенно затихали пьяные крики скифской знати, и в зале повисла тяжёлая, гнетущая тишина. Сквозь стены дворца не были слышны шум и крики из скифского стана, лишь шаги слуг нарушали воцарившееся зловещее безмолвие. По знаку царя телохранитель распахнул двери пиршественного зала, и один за другим в него стали входить мидийские воины. Многие из них были в пластинчатых доспехах, блики огня играли на остроконечных бронзовых шлемах, руки сжимали боевые топоры, палицы, мечи и кинжалы. Это были лучшие бойцы из личной охраны Киаксара.