Помпеи и Геркуланум - Елена Грицак Страница 8

Спальни в старых помпейских домах располагались рядом с атриумом. Ниша для супружеского ложа устраивалась в узкой комнате, оборудованной высокими дверями. Огромную кровать и тесное пространство, которое она занимала почти целиком, называли одним словом – кубикула. Самниты довольствовались тесным помещением, где едва умещалось одно большое ложе. В итало-греческих особняках спальня сливалась с перистилем. Эффекта объединения внутренней комнаты и сада достигали посредством двустворчатых дверей. Летом их распахивали во всю ширину, а зимой закрывали наглухо и пользовались небольшими боковыми проходами. В холодное время года полы кубикул устилали мягкими смирнскими коврами. Небольшие прикроватные коврики привозили из Александрии, где эти пушистые изделия расшивали узором с зелеными листьями лотоса. Окна завешивали тяжелыми или легкими полупрозрачными шторами из персидского шелка. Во многих домах спальне предшествовала тесная прихожая, где спал раб-охранник.

В записках русского путешественника Алексея Левшина рассказывается о будуаре помпейской матроны, некогда проживавшей в усадьбе недалеко от Геркуланских ворот. «На возвышении стояла бронзовая кровать, – писал он, – стены покрывали фрески, подчеркивавшие прелесть таинственного убежища красоты». Помимо металла, для изготовления спального ложа употребляли слоновую кость, украшая светлый материал инкрустацией из драгоценных камней: ониксов, рубинов, топазов, смарагдов.

Любая богатая горожанка начинала свой день с принятия ванны, окруженной цветущими деревьями и распустившимися цветами. Посреди домашнего парка стоял фонтан со статуями дельфинов, пускающих из ноздрей чистые прохладные струи. Иногда водружали мраморных наяд, у которых вода изливалась из груди. Если не возникало желания принять ванну, рабыни приносили умывальник с душистой водой. Хозяйка опускала в нее руки, затем вытирала их волнистыми волосами девушек. Закончив омовение, изнеженная красавица наступала на пушистый ковер и подходила к серебряному зеркалу, давая знак к началу туалета. Рабыни протирали тело госпожи молоком ослицы и благовонными мазями, подавали белила, румяна, черную краску для волос, гребни, щетки, накладные косы, брови, а в старости и зубы. Стан ее обвивали драгоценными тканями, руки, шею и голову украшали кольцами, браслетами, ожерельями.

Одежда римской женщины скреплялась множеством булавок и пряжек, дополнялась талисманами, часто с изображением непристойных сцен. Во время одевания матроне читали хвалебные оды, стихи поклонников, записки от приятельниц. В то же время приближенная к госпоже рабыня поливала цветы, заменяла увядшие растения свежими и сообщала новости. В столовой хозяйку ожидал домашний философ, в обязанности которого входили отчеты о новых книгах, рассказы о прошедших и будущих представлениях, общественных собраниях и модных новинках.

Спальню одной помпейской женщины покрывал мозаичный пол, собранный из кусочков стекла настолько искусно, что в них отражалась игра пламени от свечей канделябра, подобного светильнику из дома Корнелия Тегета. Его основанием служила статуя в виде эфеба, отнесенная к шедеврам античной пластики и предположительно созданная греческими мастерами V столетия до н. э. Сами италийцы придавали светильникам форму развесистого дерева или уродливой фигуры силена.

Канделябр из дома Корнелия Тегета

В просторном помпейском жилище находилось место для ларов – покровителей дома. Без этих духов не мыслилась жизнь ни простого, ни царственного италийца. Римляне не стремились к познанию своих небожителей, а те, в отличие от греческих богов, не спускались на землю, не являлись непосредственно, даже если хотели от чего-либо предостеречь. Люди сами отстраняли их от себя, почитая не конкретного бога, а некое возвышенное начало, заключенное в неземных существах. Осторожность соблюдалась и в молитвах, произносимых примерно так: «Великий Юпитер или если тебе угодно называться другим именем…». У алтаря считалось достаточным произнести фразу «Богу или богине, мужчине или женщине…», а тот, к кому обращались, сам решал, как распорядиться жертвой. В течение всей процедуры человек держал голову закрытой плащом, словно опасаясь увидеть бога, если он вдруг пожелает принять подарок лично.

Богопочитание у римлян сводилось к внешней стороне культа. Особенно важным считалось время исполнения обрядов, ведь неурочная молитва, равно как неуместная или не вовремя принесенная жертва, грозила божественным гневом. Знания подобного рода черпались из книг, где, наряду с текстом всех известных молитв, содержались указания на порядок проведения религиозных церемоний. Формальности действительно соблюдались, иначе процедура лишилась бы смысла.

С ларами – наиболее чтимыми на Апеннинах божествами – делились горем и радостью, к ним обращались в будни и праздники, в дни знаменательных для семьи событий. По древнему обычаю, полагалось молиться после выздоровления, при отъезде, по возвращении домой, в дни рождения, свадьбы, совершеннолетия. Стихотворцы могли читать молитвы собственного сочинения. Знаменитый своими деревенскими элегиями поэт Альбий Тибулл, отправляясь на войну, произносил следующее:

Ларов задабривали едой, раскладывая продукты по крошечным тарелкам, которые во время обеда ставили на очаг, а затем бросали в огонь. Сама комната – сначала атриум, затем кухня – содержалась в чистоте; свежий венок лежал на печи, вблизи которой стояли алтарь и простые, грубо выточенные из дерева изображения богов.

Храмовые жрецы обращались к богам в присутствии нескольких помощников, следивших за правильностью произносимых фраз. Тишину в зале обеспечивал… трубач, который дул в трубу так сильно, что ее звуки заглушали не только ропот толпы, но и слова самого жреца. В домашней обстановке молящемуся помогали родные. Помпейский ларарий представлял собой квадратную, четырехугольную или полукруглую нишу с арочным сводом. В богатых домах в ней ставили небольшую часовню с пьедесталом, колоннами и двускатной крышей. Бедняки молились изображениям ларов, а граждане средней обеспеченности дополняли их алтарем, куда ежедневно клали цветы, еду, где зажигали ладан и совершали обрядовые возлияния.

Ларарий в доме Веттиев

По аналогии с божественной отрешенностью от семьи отдалялся основатель рода, которого возводили в ранг гения дома и почитали наряду с ларами. Его скульптурный портрет, обязательно походивший на оригинал, стоял в культовой нише в окружении цветов и подарков. Большинство помпеян молились на бюст живого хозяина, а у Веттиев гением дома был здравствующий император Нерон.

После отделения от атриума кухни переместились в заднюю часть дома, в подвалы, иногда под них отводили постройку во дворе или комнаты верхнего этажа. В последнем случае кухня становилась проходной: в ней находилась единственная в доме лестница. Небольшое (до 15 м2) помещение в форме трапеции или вытянутого прямоугольника не использовалось в качестве столовой, и потому хозяйки спокойно загромождали кухни печами, очагами, мебелью и утварью непривлекательного вида. Помимо всего этого скарба, здесь располагался бассейн со стоком для грязной воды, для удобства соединенный с уборной. Устроенные в ближайшем коридоре чуланы заполняли провизией: бутылками с маслом, кувшинами с каштанами, финиками, изюмом, фигами, амфорами с вином.