Ким Ир Сен - Андрей Балканский Страница 8

Позже Коминтерн назначил специальную комиссию для расследования инцидента, которая установила, что виноваты обе стороны. О походе в такой ситуации нечего было и думать. Получившая печальную известность хэйхэсская резня надолго оттолкнула от обеих компартий их потенциальных сторонников. Можно считать это событие «черной меткой» для корейского коммунистического движения, которое в течение последующих двадцати лет преследовали постоянные раздоры и неудачи.

С возникновением первых марксистских организаций на территории самой Кореи раскол только усугубился. Фракции постоянно плодились и размножались. Так, в Сеуле члены Общества по изучению новых идей создали в ноябре 1924 года группировку, которая получила название «Хваёпха», то есть «фракция вторника». Такое название они себе взяли, поскольку высчитали, что на вторник приходится день рождения Маркса. Там же в Сеуле на базе созданного в январе 1921 года Сеульского общества молодежи возникла группировка «Сеульпха», в политическом отношении ориентированная на «шанхайскую» компартию. Студентами, обучавшимися в Японии, была создана группа «Пукпхунпха», то есть «фракция северного ветра», названная так, потому что социалистические идеи приходили в Корею с севера, из России. В 1926 году «Санхэпха» слилась с «Сеульпха», образовав новую фракцию «Сосанпха», и в том же году возникла группировка, присвоившая себе имя марксистско-ленинской фракции — «Эмельпха», позднее переименовавшаяся в «Эль Эль Дан» (то есть — «Ленинская лига»). Тогда же возникло «Ильвольхвэ» («Общество января»).

В одном из северокорейских сборников рассказов так описываются взаимоотношения между двумя коммунистическими группировками:

«Некий важный гусь из "Сеульпха" с длинными волосами шагает по улице, скрываясь от злых взглядов японских полицейских, вооруженных мечами. В этот момент какой-то человек в шляпе и с тростью в руке, оказавшийся одним из главарей "Хваёпха", прохаживался по улице, только что пообедав в китайском ресторане. Тут он заметил важного деятеля из группы "Сеульпха". Хваёвец со злобой в глазах бросился на главаря "Сеульпха" и схватил его за шиворот.

— Вот ты и попался. Мы еще не забыли, как во время совещания Хваё и Пукпхуна в ресторане "Ракян" на нас, разбив двери, напали ваши хулиганы, которые ударили меня деревянным валиком по голове.

Обрушив на соперника такую ругань, хваёвец с размаху ударил его тростью по голове. Главарь "Сеульпха" упал без сознания. А вожак "Хваёпха" указал на лежащего японским полицейским, заявив: "Это важная птица из Компартии! Скорее арестуйте этого негодяя! Пусть его посадят в тюрьму и вдоволь накормят там кашей из бобов!"»9

В 1925 году в Сеуле была наконец-то создана единая Корейская коммунистическая партия. Она была официально признана Коминтерном. Его руководство требовало от корейских товарищей проведения тактики единого фронта, в то время успешно реализованной в Китае.

В угнетенных странах Востока социалистическая революция невозможна. Значит, полагали в Коминтерне, сперва должна произойти революция национально-освободительная, устраняющая иностранных оккупантов, а чтобы достичь этого, коммунисты должны блокироваться с националистами и другими прогрессивными силами. В Китае этот вопрос был решен двумя годами ранее путем вхождения компартии в более многочисленный и организованный Гоминьдан с сохранением собственной структуры.

В Корее наиболее подходящей для такого союза силой среди националистов казалась «Чхондогё». Однако коммунисты не только не смогли наладить с ней диалог, но так и не добились единства в своей партии. Фракции, озабоченные своим доминированием, стремились захватить побольше руководящих постов, писали друг на друга доносы в Москву и даже подделывали партийную печать, вырезая ее из картошки. При этом, как правило, речь шла не об идейных разногласиях, а лишь о личных амбициях.

Все это роковым образом сказалось на проведении демонстрации, запланированной коммунистами. Она была приурочена к похоронам последнего императора Кореи Сунчжона, который оставался для корейцев символом независимости. К ее подготовке партии не удалось привлечь широкие общественные силы. Были распространены тысячи листовок, однако их лозунги носили крайне левый, радикальный характер и не могли найти отклика в массах. К примеру, обращение к корейскому пролетариату как к авангарду революции было бессмысленно из-за его малочисленности10. В самой партии шли бесконечные споры. Фракция «Сеульпха» из-за разногласий с организаторами приняла решение бойкотировать демонстрацию. В довершение ко всему о намерениях коммунистов прознала полиция и немедленно арестовала всю верхушку компартии и комсомола (около 160 человек). В назначенный день демонстрация все же состоялась, но была жестоко разогнана японцами. Она так и не переросла в движение общенационального сопротивления.

В итоге в 1928 году Коминтерн был вынужден распустить корейскую компартию и прекратить финансирование коммунистического движения в Корее. После чего — как сказано в северокорейском учебном пособии — «большинство фракционеров из деятелей коммунистического движения превратились в торгашей, спекулянтов, ростовщиков и обывателей, а часть из них капитулировала перед врагом и стала его лакеями»11.

Справедливости ради нужно отметить, что в большинстве своем корейские коммунисты раннего периода были мужественными и принципиальными людьми. Японская полиция быстро и жестко карала за принадлежность к компартии. За три года, с 1925 по 1928 год, партию приходилось воссоздавать три раза из-за арестов руководящего состава. Но жертвы ни к чему не привели. В отсталой аграрной стране, где крестьяне составляли порядка 75 процентов населения, коммунисты, происходившие из интеллигентских семей, так и не смогли найти общий язык с народом и существовали в своей замкнутой среде. А дробление на фракции и соперничество перечеркивало и без того призрачные шансы на победу.

Как видно, раздробленность была общей бедой и националистов, и коммунистов. Свою роль в этом сыграла традиция. Фракционность, склонность к дроблению является характерным свойством корейского общества. В условиях отсутствия единого центра бесчисленные националистические и коммунистические группы были обречены на постоянную борьбу между собой.

Как пишет Ким в своих воспоминаниях, в возрасте четырнадцати лет 17 октября 1926 года он вместе с другими курсантами училища создал марксистский кружок, получивший громкое название — Союз свержения империализма. Вскоре он решил бросить училище. Атмосфера, царившая в «Хвасоньисук», с военной муштрой и консервативными преподавателями, явно тяготила его. Решение далось ему нелегко и стало, по его собственным словам, первым крупным смелым шагом в жизни.

Сон Чжу уехал в Гирин. Он впервые попал в крупный старинный город, где по улицам ездили автомобили, а на оживленных перекрестках прохожим продавали воду. Гирин считался столицей корейской Маньчжурии. Именно здесь располагалось большинство корейских эмигрантских организаций. Причиной была мягкая политика местных властей. Гиринскую военную комендатуру возглавлял Чжан Цзосян, двоюродный младший брат Чжан Цзолиня, который не реагировал на многочисленные доносы японской полиции о деятельности нелегальных организаций в городе и относился к ним вполне либерально. В общем, политическая жизнь била ключом.