Легенды и мифы о Сталине - Владимир Суходеев Страница 8

Перед похоронами И. В. Сталина у гроба в Колонном зале многие часы находилась Светлана. Она вспоминала: «Мне было страшно от того, что мои собственные чувства были противоречивы: я одновременно испытывала боль и облегчение, ругая себя за то, что я плохая дочь. В момент последнего прощания, когда следовало поцеловать лоб покойного и все вокруг ждали этого и смотрели на меня, я так и не смогла заставить себя сделать это. И ни разу не ходила потом к могиле отца у Кремлевской стены».

С. И. Сталина защитила кандидатскую диссертацию по историческому роману. Работала в Институте мировой литературы. В сентябре 1957 года, сменив фамилию «Сталина», стала С. И. Аллилуевой.

И. В. Сталин был дружен с Федором Сергеевым — легендарным большевиком Артемом. Уезжая на подавление Кронштадтского мятежа, Артем попросил Сталина:

— Если со мной что случится, присмотри за моими!

В июле 1921 года Артем погиб под Москвой при испытании аэровагона. Эту катастрофу связывали с происками Троцкого, поскольку они ненавидели друг друга.

После гибели Артема осталась его жена с родившимся в марте того же, 1921 года сыном, названным Артемом. Он родился на неделю раньше Василия — сына И. В. Сталина. Они родились в одном и том же родильном доме Грауэрмана на Арбате.

И. В. Сталин усыновил Артема, сына друга. Артем рос вместе с Василием. Старший сын И. В. Сталина Яков жил уже отдельно. Светлана родилась позднее. Сталин часто брал Артема с собой на юг. Артем называл И. В. Сталина отцом. Артем писал позднее, что дома побаивались отца, что к ним, детям, только после пришло понимание, кто он для всей страны.

— Однажды, — вспоминал Артем, — отец собрал Якова, Василия и меня и сказал: «Ребята, скоро война, и вы должны стать военными!» Мы с Яковом стали артиллеристами, Василий — летчиком. Все трое пошли на фронт. С первого дня. Сталин позвонил, чтоб взяли нас немедленно. Это была единственная от него привилегия как от отца.

Артем Федорович Сергеев прошел всю войну. Генерал-майор артиллерии. Прослужив полвека в Вооруженных Силах, вышел в отставку.

На Западе была распространена легенда о «третьей жене Сталина». Обычно называли Розу Каганович — дочь Л. М. Кагановича. И Л. М. Каганович, и С. И. Аллилуева не раз выступали в печати, доказывая вздорность подобных слухов. Так, Светлана Аллилуева писала: «В семье Кагановича я никогда не встречала никакой Розы. Предположение, что отца могла увлечь интеллигентная женщина-еврейка (по этой версии — врач), говорит только о полном незнании натуры отца. Для него увлечение подобного рода было просто исключено. По словам теток, он вообще мало думал о женщинах, не идя дальше того, чтобы выразить одобрение певице Давыдовой, исполнявшей русские народные песни. Он не проявлял симпатий к агрессивным дамам, делавшим попытки заинтересовать его».

О Вере Александровне Давыдовой, по мужу — Мчедлидзе, стоит сказать, что она обладала красивым меццо-сопрано, выразительной сценической внешностью. Сталин в Большом театре слышал в ее исполнении такие оперные партии, как Марфа, Любаша, Любава, Кармен, Азучена и другие. Она была удостоена трех Сталинских премий. Часто пела со своим мужем — басом Д. С. Мчедлидзе. Против гнусных измышлений, что Давыдова якобы была любовницей Сталина, выступил сын великой русской певицы — Мчедлидзе.

С момента переезда И. В. Сталина в Волынское все 18 лет у него экономкой была Валентина Васильевна Истомина, которая ухаживала за детьми еще в подмосковной даче Зубалово. «Круглолицая курносая и всегда веселая Валечка, — как пишет Светлана Аллилуева, — вполне соответствовала его идеалам женщин в доме: она была дородна, опрятна, ловко прислуживала за столом и не пускалась в разговоры». Она, вспоминала Светлана Аллилуева, упала на грудь мертвого И. В. Сталина и искреннее всех оплакивала его смерть.

Отвечая на приветствия рабочих главных железнодорожных мастерских в Тифлисе И. В. Сталин говорил 8 июня 1926 года:

«Я вспоминаю 1898 год, когда я впервые получил кружок из рабочих железнодорожных мастерских. Я вспоминаю, как я на квартире у Стуруа в присутствии Сильвестра Джибладзе (он был тогда тоже одним из моих учителей), Закро Чодришвили, Михо Бочоришвили, Нинуа и других передовых рабочих Тифлиса получил уроки практической работы. В сравнении с этими товарищами я был тогда молокососом. Может быть, я был тогда немного больше начитан. Но, как практический работник, я был тогда, безусловно, начинающим. Здесь, в кругу этих товарищей, я получил тогда первое свое боевое, революционное крещение. Здесь, в кругу этих товарищей, я стал тогда учеником от революции. Как видите, моими первыми учителями были тифлисские рабочие. Позвольте принести им теперь мою искреннюю товарищескую благодарность. (Аплодисменты.)

Я вспоминаю далее 1905–1907 годы, когда я по воле партии был переброшен на работу в Баку. Два года революционной работы среди рабочих нефтяной промышленности закалили меня как практического борца и одного из практических руководителей. В общении с такими передовыми рабочими Баку, как Вацек, Саратовец и другие, с одной стороны, и в буре глубочайших конфликтов между рабочими и нефтепромышленниками — с другой стороны, я впервые узнал, что значит руководить большими массами рабочих. Там, в Баку, я получил, таким образом, второе свое боевое революционное крещение. Здесь я стал подмастерьем от революции. Позвольте принести теперь мою искреннюю товарищескую благодарность моим бакинским учителям. (Аплодисменты.)

Наконец, я вспоминаю 1917 год, когда я волей партии, после скитаний по тюрьмам и ссылкам, был переброшен в Ленинград. Там, в кругу русских рабочих, при непосредственной близости с великим учителем пролетариев всех стран — товарищем Лениным, в буре великих схваток пролетариата и буржуазии, в обстановке империалистической войны, я впервые научился понимать, что значит быть одним из руководителей великой партии рабочего класса. Там, в кругу русских рабочих — освободителей угнетенных народов и застрельщиков пролетарской борьбы всех стран и народов — я получил свое третье боевое революционное крещение. Там, в России, под руководством Ленина, я стал одним из мастеров от революции. Позвольте принести свою искреннюю товарищескую благодарность моим русским учителям и склонить голову перед памятью моего учителя Ленина. (Аплодисменты.)

От звания ученика (Тифлис), через звание подмастерья (Баку), к званию одного из мастеров нашей революции (Ленинград) — вот какова, товарищи, школа моего революционного ученичества.

Такова, товарищи, подлинная картина того, чем я был и чем я стал, если говорить без преувеличения, по совести. (Аплодисменты, переходящие в бурную овацию.)»

Живуча до сих пор легенда, будто Коба грабил банки вместе с Камо. Кстати, партийное имя Камо навсегда вошло в историю именно благодаря Кобе-Джугашвили. А было так: молодой революционер Семен Тер-Петросян, плохо владевший русским языком, однажды переспросил Кобу: «Камо (вместо — кому) отнести?» Коба ответил: «Эх ты, камо, камо!»