Байбаков - Мария Славкина Страница 8

Но не только эти качества нужны артиллеристу. «В те годы артиллерия базировалась на конной тяге, — вспоминал Николай Константинович. — Как заправские конюхи, мы ухаживали за лошадьми, старательно чистили их скребницами, засыпали в кормушки сено и овес, купали в местной речонке. На каждую пушку приходилось шесть лошадей. Лошади были терпеливые и доверчивые, и мы привязались к ним всем сердцем…» Уже на втором году службы, когда Николай Байбаков получил офицерское звание, за ним закрепили строевого коня по кличке Каштанка. «Конь был высокий и стройный, — рассказывал Байбаков, — и я, выучившись верховой езде, любил погарцевать на нем и, что греха таить, покрасоваться, ибо и конь мой, как я заметил, любил показать себя, как говорится, и видом, и ходом…»

Воинские учения, ночные дозоры, походы через тайгу в 30—40-градусные морозы… Обстановка на границе тревожная. Как говорится, служба в условиях «если завтра война». «Нелегко пришлось, — вспоминал Байбаков. — Но службу в армии я и поныне вспоминаю как один из лучших периодов моей жизни. Армия помогла мне физически закалиться, выработать выдержку и выносливость, которые потом очень пригодились».

Большие карьеры

Быстро пролетело время. Отслужив, как положено, два года, Байбаков вернулся в Баку.

1937 год… Молох репрессий освобождал места в высших эшелонах управления. Вчерашние лейтенанты получали полки и дивизии, а молодые специалисты — комбинаты и главки.

«В короткий срок все руководители, управляющие, начальники, главные инженеры, главные геологи треста были арестованы и исчезли, — вспоминал главный геолог „Азнефти“ А. Г. Алексин. — Причем, впоследствии, одни посмертно реабилитированы, другие, значительно меньшая часть (может быть единицы), отсидев в лагерях десять и более лет, были освобождены». Кем заменяли выбывших? «Времени для выбора практически не было, — рассказывает Александр Георгиевич. — Назначали людей, на которых нельзя было найти что-то предосудительное».

26-летний Байбаков начал стремительно двигаться по служебной лестнице. Инженер — заведующий промыслом — главный инженер треста «Лениннефть». Все назначения — в пределах одного года.

Его начальник — тоже из молодых. Трест «Лениннефть» возглавлял 29-летний Михаил Андрианович Евсеенко. В 1936 году он окончил Азербайджанский индустриальный институт, пришел на промысел рядовым инженером, а всего через год получил повышение, да не какое-нибудь — руководство крупнейшим трестом! Конечно, опыта маловато. Зато хорошие анкетные данные — из семьи рабочего-железнодорожника, член партии, активный участник общественной жизни.

«Толковый, энергичный молодой человек, хорошо ориентирующийся в новой обстановке, — так характеризовали Евсеенко его подчиненные. — Будучи управляющим трестом и выезжая на промыслы, где знакомился с состоянием дел, принимал самые решительные меры. Никаких объяснений по невыполнению плана добычи не принимал. Требовал выполнения. В случае невыполнения заведующего переводил в старшие инженеры, назначал нового. Новый предпринимал нечеловеческие усилия для выполнения плана Работали сутками, не уходя с промысла. План выполнялся».

Железное правило тех лет: хорошо себя зарекомендовал — переходи на следующий уровень! Поруководив трестом полгода, Евсеенко возглавил Бакинский Совет депутатов трудящихся, а в 1938 году его перевели в Москву. Специалисту с более чем скромным стажем работы в отрасли поручили возглавить Главное управление нефтедобычи Наркомтяжпрома СССР! Вот это карьера! — удивится читатель. Но для того времени ничего особенного… Кадров не хватало не только на местах, но и в центре.

А после повышения Евсеенко трест «Лениннефть» возглавил Николай Байбаков. «Его работа в „Лениннефти“ характеризовалась не только организаторской, но в большей степени творческой деятельностью. Внешне он выглядел солидно с красивыми и правильными чертами лица, выпуклым и широким лбом, говорящим о большом уме», — вспоминал А. Г. Алексин. Байбаков не давил, не требовал, а старался разобраться, понять, найти решения…

С Михаилом Андриановичем судьба сведет его еще не раз. На протяжении многих лет им доведется трудиться вместе. В 1944–1946 и 1948–1955 годах Евсеенко будет работать заместителем наркома-министра Н. К. Байбакова. А в 1955 году, когда Николая Константиновича назначат руководить Госпланом СССР, он станет его преемником на капитанском мостике нефтяной промышленности.

История про костюм

Работа, работа, работа… Но молодость есть молодость. Несмотря на отсутствие времени, хотелось хорошо выглядеть, нравиться девушкам, пойти вечером в театр или кино.

«Помню, со мной произошел такой случай, — вспоминал Николай Константинович. — В Балаханском театре шла пьеса К. Тренева „Любовь Яровая“, и мы с моим близким другом, главным инженером треста Гургеном Овнатановым собрались на спектакль. Приоделись, я, конечно, в новом костюме. Времени до спектакля было еще много, и мы решили показаться на промыслах в „театральном“ виде, тем более что одна из скважин нас беспокоила. Уже на подходе к ней мы вдруг увидели, что через двадцативосьмиметровую вышку бьет сильная струя нефти — фонтан. Раздумывать и переодеваться было некогда. В чем были, в том и полезли вместе с двумя рабочими перекрывать фонтан. О спектакле, конечно, сразу забыли. „Плакал“ мой костюм. Вконец был испорчен и костюм Гургена…»

Работа на износ? «Так стали говорить уже позже, — много лет спустя размышлял Байбаков, — а тогда мы просто целиком были поглощены делом, которым были заняты».

Главный инженер Гурген Овнатанов, главный геолог Александр Алексин, заведующий промыслом Муса Байрамов — молодой интернациональный коллектив треста «Лениннефть». Трудяги, энтузиасты. Но, к сожалению, далеко не все зависело от них…

К нам едет Каганович!

1937-й — год окончания второй пятилетки. Страна рапортует о досрочном выполнении и перевыполнении плановых заданий. Но в нефтяной промышленности — полный провал. Вместо 44 миллионов тонн «черного золота» добыча нефти по итогам года составила всего лишь 28,5 миллиона тонн. Главный добывающий район страны — Баку выполнил план лишь на 75,4 процента. По остальным предприятиям ситуация еще хуже — процент выполнения плана на порядок меньше.

Руководство страны бьет тревогу… Нужны кардинальные меры, чтобы не сорвать индустриализацию и поднять добычу «черного золота». Чтобы разобраться на месте, по совету Иосифа Сталина в Баку выезжает высокое начальство и лично нарком тяжелой промышленности СССР Лазарь Каганович… Человек, которому предстоит круто изменить судьбу нашего героя!

Однажды внучка Маша спросила Николая Константиновича: «Дед, а кого ты больше всех боялся?» Ответ удивил: «Кагановича!» Неужели того самого? Лазаря Моисеевича? И чего его бояться. Маша знала, вот уже много лет он жил в добровольном затворничестве в квартире на Фрунзенской набережной и получал персональную пенсию. Тихо, скромно, не привлекая внимания. Вот только все время писал письма с просьбой восстановить его в партии, из которой был исключен в 1962 году. Но и это делал тихо, скромно. Ответов, ни положительных, ни отрицательных, не получал. И все равно продолжал писать. Писал вплоть до того, пока не умер 25 июля 1991 года… На 98-м году жизни.