Война в Средние века - Филипп Контамин Страница 8

Непохоже также, чтобы служба в армии была обязательной только для богатых. Григорий Турский рассказывает, что Хильперик потребовал взыскать с крестьян и молодых служителей кафедральной церкви и базилики штраф за неучастие в походе, «хотя у них не было в обычае нести какие-либо государственные повинности» [37]. С чем связано это освобождение от повинности: с их службой в церкви, с возрастом, с экономическим положением? Из другого отрывка Григория Турского [38] становится ясно, что первая версия – служба в церкви – является наиболее правдоподобной. Известны попытки принудить к военной службе купцов – людей, несколько обособленных от общества: одна из статей закона Айстульфа (750 г.) говорит о людях, занимающихся торговлей, которые должны были иметь вооружение в зависимости от размера их состояния (самые богатые – доспехи, лошадей, щит, копье; менее богатые – лошадей, щит, копье; самые бедные – лук и колчан со стрелами) [39].

Вероятно, во франкском обществе воинскую повинность несли и полусвободные, или питы (lidi), возможно – с ограничениями [40].

Даже рабы (servi, mancipia), принадлежавшие либо римлянам, либо германцам, не избежали военной службы. «Бургундская Правда» содержит упоминание о военных и походных рабах (servi ministeriales sive expeditionales). Более ясно об этом говорит следующий отрывок из одного из законов Эрвигия (680-687 гг.): «Особым распоряжением мы указываем, чтобы всякий человек, гот или римлянин, являясь в армию, брал с собой в поход одного из каждых десяти своих рабов [41] и чтобы они были не безоружны, но обеспечены различными видами оружия, и чтобы часть тех, кого приведут в армию, имела бы доспехи, а у большинства были бы щиты, мечи, скрамасаксы, копья и стрелы» [42]. Эрвигий жаловался, что владельцы рабов не приводят даже одного из двадцати. Эгика (678-702 гг.) требовал несения воинской повинности от королевских вольноотпущенников и их потомков. В VII в. самая большая часть вестготского войска состояла из рабов, присланных их владельцами [43]. Лангобарды прибегали к другому способу – увеличивали численность армии, пополняя ее освобожденными рабами [44].

С точки зрения географии, основа для комплектования армии была достаточно обширной. В поход против бретонцев Хильперик посылает жителей Тура, Пуатье, Байе, Мана, Анжера [45]. Против пуатевинцев Гунтрамн использовал людей из Тура и Берри [46]. В V в., когда вестготский король задумал предпринять военный поход, он разослал своих рабов в качестве уполномоченных (servi dominici, compulsores) по всей стране. Каждый гот должен был быть призван индивидуально, а рабу запрещалось принимать от него какое-либо имущество или деньги за освобождение от службы. Воины объединялись в отряды под началом целой иерархии военачальников (prepositi exercitus), которые командовали подразделениями численностью в 10, 100, 200, 500 или 1000 человек соответственно, последнее подразделение подчинялось графу города. В VII в. должностное лицо, называемое thiufadus, являлось, как долгое время считали, не тысяцким (millenarius), а «начальником слуг» (от thius – слуга), т. е. несвободных [47].

Видимо, учитывались и этнические различия. В армии, которую Альбо-ин привел в Италию, наряду с лангобардами были представители и других народов, сохранявшие сплоченность и этническую однородность: гепиды, паннонцы, свевы, тюринги. Эта ситуация зафиксирована еще в «Хронике» Фредегара: «На четырнадцатом году царствования Дагоберта, когда гасконцы серьезно взбунтовались и совершали многочисленные грабежи в королевстве франков, которым правил Хариберт, Дагоберт приказал собрать армию со всего Бургундского королевства, назначив командовать ею рефендария по имени Хадоинд . Тот явился в Гасконь с десятью герцогами и их армиями, а именно Аримбертом, Амальгером, Левдебертом, Вандалмаром, Вальдериком, Эр-меноном, Баронтом и Хераардом из племени франков, Хармнеленом из племени римлян, Айгиной из племени саксов, так же как и многими графами, которые не находились под командованием герцогов» [48].

Тем не менее, принцип всеобщего набора в армию не соблюдался. На практике предпочитали призывать скорее богатых (robustiores), чем бедных (populus minus, inferiores, pauperes). Пример вестготской Испании показывает, что германская аристократия заняла прочные позиции. Действительно, помимо массового заселения, настоящей колонизации захватчиками кастильской Месеты, по всему полуострову произошло усиление элиты (которая постепенно присвоила себе политическую и военную власть) – готских сеньоров (seniores Gothorum), магнатов, живших более или менее замкнутыми группами, – и «весьма процветающего народа готов», о котором повествует Исидор Севильский в начале VII в всего, может быть, порядка пятисот семей магнатов (primates), которые со своими клиентами, свободными или несвободными слугами, приверженцами составляли прочный костяк вестготской армии, и набор солдат в провинциях положения вещей существенно не менял [49]. Военному окружению магнатов придавалось особое значение рядом с королем находились «телохранители» (gardingi), рядом с сеньорами – «пожиратели сухарей» (buccellarn), которые, в соответствии с кодексом Эриха, получали оружие от патрона и при переходе на службу к другому господину должны были его вернуть Что касается сайонов (saiones), то они также часто встречаются у вестготов, как и у остготов. В последнем случае это были люди, которые должны были собирать армию, обеспечивать перевозки и снабжение, вербовать людей, реквизировать деревья для военного флота, а также контролировать поступление налогов и бесперебойную работу почты. В государстве лангобардов фараманны (faramanni), члены семьи (fara), обосновавшиеся в крепостях (castrum, castellum) или каком-либо стратегическом пункте и группировавшиеся вокруг герцогов, отличались от ариманнов (arimanni), которые в VIII в стали скорее «верными» людьми, зависимыми от короля, чем солдатами как таковыми [50].