Жизнь "Ивана" - Ольга Семенова-Тян-Шанская Страница 8

«Младенческая» (родимчик, судороги, воспаление мозга) — крестьяне убеждены, что у каждого человека, в детстве должна быть «младенческая». У некоторых детей «младенческая» бывает будто бы во сне, так что даже заметить ее трудно, и это самая благополучная «младенческая». По мнению крестьян, ребенка очень опасно испугать во время «младенческой»: «Бывает, что и слепые, и глухие, и глупые от этого остаются». «Известно, с чего дети мрут, — с поносу, да с “младенческой”», — говорила мне одна баба.

III. «Иван» на ногах. Детство Как его нянчила сестра, когда он стал ходить, как нянчила мать

Встал он «дыбочки» около году и двух месяцев. Как и прежде, он часто оставался под призором сестры. Нянчила она его так же, как и прежде, с тою только разницей, что стала давать ему более основательные пинки за разные провинности — вроде крика, замазанной рубашки и т.п. Когда он, бывало, запачкается до неузнаваемости, сестра снимет с него рубашечку и посылает к луже или пруду вымыться. Иван шел и с такими же голыми ребятишками, как он, барахтался в воде у берега, солнце обжигало ему спину, и когда он голый прибегал опять к сестре, то в награду за свое послушание на него опять надевалась рубашка, успевшая уже несколько просохнуть на каком-нибудь шестке.

Мать обмывала его сама, когда бывала дома, стирала его рубашонку, иногда зашивала ее, искала у него в голове вшей, давала хорошие куски (сравнительно с теми, которые он получал от сестры), и за это он, разумеется, более всех льнул к матери. Ребята лет четырех — шести иногда объедаются беленой и пасленом (Solanum nigrum, по-крестьянски — «бзника»).

Бывают случаи, что маленькие дети, за которыми не усмотрят, подходят сзади к лошади и хватают ее за хвост или стегают хворостиной, за что платятся подчас совершенно изуродованным лицом — выбитыми зубами, испорченным глазом. Такие же маленькие дети в отсутствие родителей бывают причиной пожаров: утащат пачку «серничков» и разведут костер где-нибудь на задворках, у угла риги, глядишь, и вся деревня сгорит.

Когда он научился лазить и где лазил

Часто начинают лазить уже с двух лет. Сначала на «задник» (лавка), а потом и через ворота и плетни. Падают головой вниз, ушибаются. Самые маленькие ребята всползают иногда с лавки на окно и выпадают из окон. Ребята постарше забираются на риги, на деревья, причем дело иногда не обходится без ушибов. За такие проказы детям достается от старших.

Первые бранные слова, первые драки

Научился им Иван от старших братьев и сестер очень рано, когда еще не умел произносить связных фраз. «Сукой» стал называть мать, когда она ему в чем-нибудь отказывала — к потехе всей семьи и даже самой матери, поощрявших его в таких случаях: «Продувной-то какой, ишь шельма»; «Так ее, так ее (мать), зачем тебя не слушает». Матери очень наивно иногда хвастаются способностями своих совсем малолетних детей: «И какой атаман — ведь сукой уже меня называет»; «атаманить» значит буянить, затевать какие-нибудь проказы, руководить ими.

Мать он иногда бил по переднику какой-нибудь хворостинкой — тоже к немалому удовольствию старших. Драться с другими детьми тоже начал, как только стал на ноги. К этому его тоже поощряли, особенно если он одолевал другого младенца. Что касается до бранных слов, то дети, начиная с самых маленьких, знакомы почти со всем репертуаром крестьянских бранных слов. Нечего говорить, как мальчик лет семи-двенадцати и даже девочки того же возраста «ругаются», какие слова употребляют во время своих игр (когда повздорят). «Кобель», «сука», «сволочь», «блядь» — очень употребительные детьми ругательства.

Его костюм и внешность, когда он стал на ноги

Костюм состоял из посконной или холщовой рубашонки, либо «в роспуск», либо подпоясанной под брюхом какой-нибудь «оборкой». Волосы белые (разумеется, непричесанные), остриженные в кружок. Ноги босые, с присохшей к ним коркой чернозема.

К причастию мать надевала на Ивана рубашку почище из домашней синей холстины (крашенины) и тщательно подпоясывала его. На ноги — чулки из шерсти и башмачки из сукна (бахилки). Голову мазали ему маслом коровьим или постным. Когда ребенку минуло года два, надевались и портки — тоже из домашнего материала «тяжина». Постоянно ходить в портках мальчик начинает лишь с восьми — десяти лет.

Маленькие девочки ходят дома тоже только в одних холщовых, но только длинных рубахах — и непременно подпоясанные. Очень рано (лет с двух уже) стремятся к тому, чтобы «подвязаться платком» (голову). По праздникам на них надевается ситцевый сарафан. Девочки лет с десяти носят уже обыкновенно (даже и дома) шерстяную домотканую юбку. На девочек тоже при случае надевают шерстяные чулки и бахилки.

Как и за что били его мать и отец. Наказание за проказы

Били его за крик, за то, что вываляется в грязи или стащит какой-нибудь кусок. За драку и ложь, за скверные слова не били. Отец более бил за воровство, а мать за крик или порчу костюма. Били рукой, кнутом и хворостиной, драли за уши и за вихры. «Подожди, ужо я надеру тебе виски-то».

Все проказы двух-трехлетнего ребенка сводятся к порче костюма или воровству чего-нибудь съестного, что сейчас же можно положить в рот. Получал он и подзатыльники, если подвертывался некстати под ноги или мешал какому-нибудь делу взрослых людей. Был он, впрочем, очень увертлив и умел вовремя отскочить и убежать подальше от щелчка, ему предназначавшегося. Били зато, что залезет куда-нибудь, откуда может упасть и ушибиться. Один четырехлетний мальчуган, проникшись, очевидно, идеей, что он может заменить курицу, сел на куриное гнездо с маленькими цыплятами. Мать, найдя его там, должна была прибегнуть к хитрости, чтобы не испугать его, иначе он всех цыплят бы мог от страху «подавить»: «Ишь наседка у меня какая хорошая». Ребенок дал к себе приблизиться и снять себя с гнезда, после чего ему, разумеется, досталось и веревкой, и за вихры. Один раз несколько крестьянских ребят влезли на самый верх риги. Отец, чтобы не напугать их (от страху они могли упасть с риги), стал их звать «чай пить» (чай пьется редко); ребята, разумеется, тотчас же слезли благополучно с риги и вместо чаю получили «вожжи».

Лгать когда научился, чему научился от сверстников

Очень рано, как только понял, за что его бьют. За ложь его не преследовали совсем. Лгал он, разумеется, только из самообороны и нередко для того, чтобы выиграть время и удрать от родительского гнева, — сваливал свою провинность на какого-нибудь «суседского» Алешку и удирал благополучно, пока мать разыскивала мнимого воришку. Он прекрасно знал, как остывает родительский гнев, если исчезнуть с глаз долой на несколько часов. Для того чтобы уверить родителей в своей мнимой невиновности, самые маленькие клопы очень основательно божатся. С достоверностью можно сказать, что ребенок научается лгать от страха быть побитым.