Беллинсгаузен - Евгений Федоровский Страница 8

Зато все, кому приходилось выезжать за границу, называли себя русскими, даже кичились таким званием, драпируясь в это слово, как в римскую тогу.

Охочий летом до моря, зимой Фабиан увлёкся историей, в своё время Екатерина-матушка учреждала в России губернское правление и приказала искать в каждой местности примечательности, чтоб других поразить, оное записывать, издавать, увековечивать. Поощряла, нынешним языком говоря, краеведение. Находились энтузиасты, иные пылкие безудержно. В Аренсбурге таковым оказался комендантский писарь Эмборг из гетенбергских студентов. К нему и прибился Фабиан для составления общего плана и описи оставшихся реликвий.

В свободное время они занимались раскопками, поиском потаённых ходов, разбором древних списков и книг. Мало-помалу собиралась история крепости, не менее занимательная, чем, скажем, история ревельская или рижская.

От Эмборга Фабиан узнал, что строительством руководил магистр Аренсберг — глава Ливонского ордена, позднее в замке жили все церковные владыки. Шведы, завладевшие Эзелем, как и другими островами Моозундского архипелага в середине XVII века, обнесли его стеной, снабдили артиллерией. Они хозяйничали здесь более полусотни лет. Непрерывные войны Швеции с Данией привели в беспорядок финансы. Сильнее всех разорила казну королева Христина. Она так щедро жаловала государственные имения дворянам, что после отречения её от престола из-за «спора сословий» почти все земли как в самой Швеции, так равно в Лифляндии, Эстляндии и на Эзеле оказались в частных руках. По воцарении Карла XI сейм 1688 года вынужден был все розданные имения отобрать обратно в казну. Меру эту при её исполнении стали применять не только к имениям, пожалованным шведскими королями, но и таким, которые достались дворянству от прежних владетелей. Отбирание земель в казну, известное под названием «редукции», привело к упадку благосостояния всей Прибалтики, в том числе и острова. Несмотря на то, что число государственных имений удвоилось на Эзеле, Карл XI вконец разорил одно из лучших своих владений. По прошествии двадцати лет четыре пятых обработанной и плодородной земли острова превратились в пустыню.

С началом Северной войны Швеции с Россией к бедствиям «редукции» прибавились стеснительные налоги на содержание войск, укрепление Аренсбурга. К довершению постигшего несчастья мор и голод 1708—1711 годов опустошил Эзель до крайности. Военные сборы не вносились добровольно, а брались силою. К шведам стали относиться как к захватчикам.

Разгромив Карла XII под Полтавой, Пётр послал в Прибалтику сорокатысячный корпус Шереметева. В октябре 1709 года генерал-фельдмаршал обложил столицу Лифляндии Ригу и держал её в осаде девять месяцев. После капитуляции Риги в конце июля 1710 года дивизия генерала Боура овладела Ревелем. Аренсбург вообще сдался без боя. Укрепления вокруг замка Боур приказал взорвать. Однако после заключения Ништадтского мира [3] их пришлось восстанавливать. В замке расположились квартиры для офицеров, казармы, гауптвахта и пороховые магазины под опекой дяди Фабиана — Фердинанда Беллинсгаузена. Крепость оставалась крайним западным оплотом России в Балтийском море до 1836 года, когда воздвигли укрепления на Аландских островах.

В августе 1787 года открылась новая кампания против Турции. Началась она с конфуза. В шторм к турецким берегам шла эскадра. Сперва думали, ветер скоро кончится, а он всё крепчал и крепчал, дошёл до ураганной силы. Корабли получили тяжёлые повреждения. «Мария-Магдалена» потеряла руль, пришлось рубить мачты, чтобы не опрокинуться. Течением снесло судно к Босфору, где его пленили турки.

На Балтийском флоте стали готовить эскадру для отправки в Средиземное море. Трудность формирования состояла в том, что часть кораблей пребывала в Кронштадте, другая — в Ревеле. Стопушечные линейные находились в Копенгагене в ожидании подхода других судов, чтобы следовать вместе, «дабы взять турок в два огня».

В прошлую кампанию против турок в 1768—1774 годах Екатерина II отправила на бой такую же армаду. Её повёл честный, скромный и добросовестный служака Григорий Андреевич Спиридов. Но с первых же дней дело не заладилось. Большие и малые недостатки в устройстве русского флота обернулись прискорбной бедой. Не только мелководье, плохие карты, штормы стали тому причиной. Тыловыми службами экспедиция была подготовлена из рук вон плохо.

Несмотря на то, что ещё Пётр I наказывал провизию держать в бочонках и льняных мешках, её продолжали доставлять в рогожах, гниющих от волглости и портящих продукт. Солонину везли в больших бочках. Оставаясь продолжительное время откупоренной, она заражала воздух. Пресная вода в деревянных баках портилась ещё скорее, приобретала отвратительный вкус и запах тухлых яиц.

Для нагрузки трюма употреблялся не чугунный, а каменный или песчаный балласт, в котором собирался и гнил сор, сметаемый нерадивыми служителями в трюм и способствующий размножению крыс и насекомых.

Если к этому прибавить, что при неимении судовых лазаретов больные до перевода на госпитальное судно не изолировались от здоровых и что вообще на судах не существовало нормальной вентиляции и глухие углы нижних отсеков избавляли ленивых от путешествия к гальюнам на верхнюю палубу, то высокая смертность и болезни становились легкообъяснимыми.

Отправляясь на таких кораблях в небывалое, первое для России плавание, Спиридов уже по прибытии в Англию упал духом. Гневные разносы ему довелось выслушивать не только от главнокомандующего графа Алексея Орлова, но и от самой Екатерины: «Когда вы в пути съедите всю провизию, тогда вся ваша экспедиция обратится в стыд и бесславие ваше и моё... Прошу вас для самого Бога, соберите силы душевные и не допускайте до посрамления перед целым светом. Вся Европа на вас и вашу экспедицию смотрит».

В ту кампанию Спиридов и его корабли всё же соединились с русской эскадрой, уже действовавшей в Средиземном море, ещё до войны прошедшей из Чёрного моря через турецкие проливы, и задали противнику жару. На корабле «Евстафий» Григорий Андреевич оказался в самом пекле. Против него выступили сразу три линейных корабля. «Евстафий» отважно ринулся на неприятельский флагман. Адмирал приказал музыкантам «играть до последнего» и с обнажённой шпагой бросился на абордаж. Турецкий элефант запылал, «Евстафий» также получил повреждения, рухнул грот, искры засыпались в крюйс-камеру, в пороховые погреба. Спиридов подхватил младшего брата командующего Фёдора Орлова и спрыгнул в спасательную шлюпку перед самым взрывом. Командир же «Евстафия» Иван Круз взлетел в воздух, «аки ангел», но благополучно приводнился, снял его с обломка реи подвернувшийся ботик.

Турецкий флот укрылся в Чесменской бухте. Ночью туда прорвался отряд Самуила Карловича Грейга, напустил на турок горячие брандеры — отслужившие свой срок баржи и малые суда, начиненные горючими веществами: смолой, варом, жиром, сухими деревами. Огонь быстро распространился по всей неприятельской линии, начались взрывы, поднялся великий переполох.