Очерки истории средневекового Новгорода - Валентин Янин Страница 8

Рис. 8. Печать Ярослава Мудрого

Вопрос о существе главных пожалований Ярослава новгородцам не прост. Что касается «правды», очевидно, что речь идет о «Русской правде», древнейшем писаном русском законе, текст которого воспроизведен в новгородской летописи вслед за сообщением о княжеских пожалованиях. Будучи памятником общерусского законодательства, этот текст, однако, содержит статью, прямо касающуюся Новгорода. Вопреки установившемуся после принятия христианства запрету кровной мести, первая статья кодекса декларирует право кровной мести для русинов, словен и ряда должностных лиц. По-видимому, ее следует понимать как декларацию изъятия боярских дел из княжеской юрисдикции и передачу их в ведение самого боярства. В отличие от «правды» текст «устава» в летописях отсутствует, однако очевидно, что он содержал в себе, по крайней мере, подтверждение тех ограничений княжеской власти, которые были провозглашены в прецедентном договоре с Рюриком, писаный текст которого не сохранился. Не потому ли позднейшие докончания Новгорода с князьями содержат отсылку к «Ярославовым грамотам»?

Льготы, предоставленные новгородскому боярству Ярославом Мудрым, несомненно, положили начало разделению Новгорода на две административные структуры. Боярские гнезда, неподсудные князю, остались основой системы концов. Разделявшие эти «концы» пространства заселялись независимым от бояр населением, в том числе свободными ремесленниками и купцами. Эти районы оставались в юрисдикции князя. Они были разделены на сотни и управлялись тысяцким и соцкими, которые вплоть до конца XII в. составляли аппарат княжеского управления.

Под 1019 г. некоторые поздние летописи помещают известие о том, что наместник Коснятин был заточен Ярославом

Владимировичем в Ростове, а на третье лето убит в Муроме по приказанию Ярослава. Между тем в Новгородской Первой летописи имеется текст, содержащий интересные хронологические подробности и указание причин опалы Коснятина: Ярослав, «идя к Кыеву, и посади в Новегороде Коснятина Добрыница. И родися у Ярослава сын Илья, и посади в Новгороде, и умре. И потом разгневася Ярослав на Коснятина, и заточи и; а сына своего Владимира посади в Новегороде» [38]. Владимир, родившийся в 1020 г., стал новгородским князем, по разным летописным версиям, в 1034 или 1036 г. Однако существует также противоречивое сообщение о том, что в Новгороде Владимир стал княжить в 1030 г., когда ему было 14 лет (!) Это противоречие может быть объяснено тем, что летописец в указанном случае знал о вокняжении в Новгороде в 1030 г. какого-то сына Ярослава, но не будучи осведомлен о существовании Ильи, которого знает только цитированный текст, ошибочно связал с этой датой вокняжение Владимира, действительно занявшего новгородский стол, когда ему было 14 лет. Если это так, то опала Коснятина в действительности относится отнюдь не к 1019, а к 1030 г. [39] До этого года Ярослав постоянно приезжает в Новгород, ощущая себя не только киевским, но и новгородским князем.

Из происходящих в этот период событий отметим, что в 1021 г. Новгород был захвачен полоцким князем Брячиславом Изяславичем, но подоспевший Ярослав прогнал своего племянника в его вотчину.

* * *

Непродолжительное княжение молодого энергичного Владимира Ярославича наполнено важными и яркими событиями. В 1042 г. двадцатидвухлетний князь возглавляет поход на ямь, увенчавшийся успехом несмотря на мор, поразивший коней его войска. На следующий год Ярослав посылает своего сына в поход на греков, дав ему большое войско, «а воеводьство поручи Вышате, отцю Яневу». При подходе к Константинополю буря разметала корабли его эскадры, а самого Владимира взял в свой корабль воевода Ярослава Иван Творимирич. Шесть тысяч воинов Владимира, пожелавших вернуться в Русь и не поддержанных дружиной Ярослава, оказались в греческом плену, где многие из них были ослеплены. Владимир же сумел разбить греческие ладьи, пришедшие его пленить, и вернулся в Новгород.

Весной 1044 г. Владимир сооружает кирпичные стены новгородского Детинца, который тогда был много меньше нынешнего, занимая лишь его северную часть. Остатки части кремлевских стен этой постройки были исследованы археологическими раскопками. Вероятно, сооружение кремлевских укреплений связано единым замыслом с закладкой в следующем – 1045 – году каменного Софийского собора, поскольку строить Софийский собор начали отнюдь не по случаю утраты предшествующего ему деревянного храма св. Софии, который, как сообщает летопись, имел 13 верхов. Деревянный храм погиб от пожара 4 марта 1049 г., когда строительство каменного собора еще не было завершено. Лишь в 1050 г. «свершена бысть святая Софеа в Новегороде, повелениемь князя Ярослава и сына его Володимира и архиепископа (позднейшая ошибка, следовало бы: «епископа») Лукы» [40]. Этот собор, сохранившийся до сегодняшнего дня, является древнейшим каменным зданием средневековой Руси на территории России (см. илл. 9 цв. вкл.).

В 1052 г. 4 октября в воскресенье «преставися Володимир, сын Ярославль стареишии в Новгороде; положиша и в Новегороде в святеи Софеи, юже бе создал сам». Погребение его не сохранилось. Но до 1439 г. оно находилось в юго-западном углу Рождественского придела, где впоследствии были помещены останки князя Мстислава Ростиславича Безокого, умершего в 1178 г. [41]

* * *

Ярослав Мудрый скончался 1 февраля 1054 г. в Киеве. Летописец так изображает дальнейшую судьбу новгородского стола: «По преставлении Володимире в Новегороде Изяслав посади сына своего Мстислава, и победиша на Черехи, бежа Киеву, и по взятии града преста рать. И посади Святослав сына своего Глеба, и выгнаша из града, и бежа за Волок, и убиша и чудь» [42]. В этом небольшом сообщении немало противоречий. Прежде всего, Изяслав Ярославич не мог посадить в Новгороде своего сына сразу же после смерти Владимира. Тогда он еще не был киевским князем и, следовательно, забота о новгородском столе оставалась вне его компетенции. Получив в 1054 г. киевский стол, Изяслав в том же году посылает в Новгород не своего сына Мстислава, а наместника Остромира, которого летопись титулует «посадником». Этот факт записан современником в приписке к «Остромирову Евангелию» 1056–1057 гг.: «Изяславу же кънязю тогда предрьжящу обе власти: и отца своего Ярослава и брата своего Володимера. Сам же Изяслав кънязь, правляаше стол отца своего Ярослава Кыеве. А брата своего стол поручи правити близоку своему Остромиру Новегороде» [43]. Поскольку это Евангелие было переписано для «посадника Остромира», Мстислав мог стать новгородским князем не ранее 1057 г. Между 1052 и 1054 гг. судьба новгородского стола остается неясной.