Галерея Уффици - И. Кравченко Страница 8

Джорджоне и его последователи образовали в венецианской живописи рубежа XV–XVI веков целое течение, отличительной чертой которого было созерцательное настроение изображенных персонажей. Вот и этот воин с отнюдь не рафинированной внешностью, привыкший к тяжелой, полной риска жизни, застыл с таким выражением на лице, будто он слушает музыку. Его меч, латы и шлем воспринимаются всего лишь символами, а мальчик — ангелом, стоящим за плечом.

Себастьяно дель Пьомбо (около 1485–1547) Смерть Адониса 1512. Холст, масло. 189x285

Будучи учеником Джованни Беллини и испытав влияние Джорджоне, Себастьяно дель Пьомбо перенял от них мягкость форм и лирическое настроение, привнеся их в свои картины. Но, работая в Риме, он оказался также под воздействием искусства Рафаэля с его абсолютной гармонией и Микеланджело, наделявшего своих персонажей невиданной мощью.

В представленном полотне художник обратился к мифу об Адонисе, прекраснейшем юноше, возлюбленном Афродиты, убитом во время охоты вепрем. Дель Пьомбо изобразил момент, когда Афродита узнает о гибели Адониса, о которой ей сообщает Купидон, причем большая часть произведения занята сидящими в роще божествами, а умирающий герой находится поодаль. Этот прием — отнести кульминационный момент всей сцены на некоторое расстояние, оттянуть его восприятие зрителем — заостряет тревожное настроение, разлитое в картине и волной пробегающее по персонажам.

На заднем плане художник запечатлел вид Венеции с Палаццо дожей и колокольней собора Сан-Марко, отражающийся в тихих водах лагуны. Вечерний пейзаж со светлым голубым небом, золотистым закатом, белыми пухлыми облаками в вышине и бегущими по земле и воде тенями наполняет все изображенное тонкой грустью, которую любили передавать в своих картинах венецианские художники.

Пьеро ди Козимо (1462–1521) Персей, освобождающий Андромеду. Около 1510–1515. Дерево, масло. 70x120

Флорентийский художник Пьеро ди Козимо соединил в своем творчестве гармоничные, одухотворенные образы Высокого Возрождения с любовью к подробному изображению окружающего мира, которую воспринял от нидерландских живописцев.

В представленной картине, написанной в поздний период творчества, мастер использовал древнегреческий миф о Персее, спасающем Андромеду. Возвращаясь после победы над горгоной Медузой, герой увидел девушку, привязанную к скале. Это была Андромеда, которую жители ее родной страны принесли в жертву морскому чудовищу, пожиравшему людей, ради избавления от него. Персей в своих крылатых сандалиях и волшебном шлеме, делавшем его невидимым, изображен на картине дважды — летящим над морем и стоящим на спине чудовища, замахивающимся мечом. Слева мучается Андромеда и прячутся, закрываясь плащами, испуганные люди, а справа народ веселится и машет лавровыми ветвями, славя героя.

Включение в композицию разных по времени событий и их напоминающая сказку трактовка свидетельствуют об еще не изжитых традициях предыдущего столетия — кватроченто, но мягкие очертания фигур и распахнутый вдали пейзаж говорят о том, что данное произведение создавалось в эпоху Высокого Возрождения.

Тициан Вечеллио (1488/1490-1576) Флора Около 1515–1517. Холст, масло. 79,7x63,5

О том, кто изображен на представленной картине Тициана, венецианского художника Высокого Возрождения, спорят издавна. Одно время считалось, что это дочь художника Пальмы Старшего, ему приписывалось и само произведение, потом, когда оно вновь было признано работой Тициана, споры о героине картины продолжились. На мысль отождествить запечатленную девушку с Флорой, римской богиней цветов, наводил букетик в ее руке. И весь облик этого юного, цветущего, мечтательного существа с распущенными волосами, в спадающей с одного плеча белой рубашке и вправду ассоциируется с античной богиней.

В то же время это — портрет реально жившей венецианки, с золотистыми, по тогдашней моде, волосами и светлой бархатистой кожей. Вполне возможно, что молодой Тициан рисовал ее, фантазируя на тему античности, и получился живой, полнокровный и одновременно приподнятый над реальностью образ.

Тициан Вечеллио (1488/1490-1576) Портрет Элеоноры Гонзага делла Ровере 1536–1537. Холст, масло. 114x103

Обычно Тициан, создавая картины на мифологические и христианские сюжеты, а также портреты-фантазии вроде «Флоры», был свободен в живописных средствах. Но, изображая знатных особ, он словно становился тем светским человеком, которым был в жизни. Любя жизнь и умея получать от нее наслаждение, он тем не менее хорошо знал, что такое условности этикета. Поэтому на портрете представлена прежде всего аристократка из знатного итальянского рода, сидящая в парадной позе и одетая в роскошный наряд. Художник тщательно передал и рыхлость бархата, и блеск золота, и воздушность кружева.

Тициан подчеркивает достоинство Элеоноры и через него — ее добродетельность, это понятие было важным для эпохи Возрождения. Лицо модели бесстрастно, и только нежный румянец на белой коже и карие глаза, светящиеся умом и силой, оживляют его и дают почувствовать характер женщины, которая существует в рамках, предписанных ей сословием. Если верно то, что Элеонора служила музой Тициану при написании таких картин, как «Девушка в меховой накидке» и особенно «Венера Урбинская», то можно представить себе диапазон возможностей этого живописца: он был способен и фантазировать на тему облика нравившихся ему женщин, и писать строгие парадные портреты.

Тициан Вечеллио (1488/1490-1576) Венера Урбинская 1538. Холст, масло. 119x165

Античная тема, нередко возникавшая в творчестве Тициана, позволяла этому жизнелюбивому венецианцу выплеснуть на полотно все свое восхищение миром и умение ценить его красоту. Мастер любил античность как нечто живое и потому смело помещал персонажей греческой или римской мифологии в современную ему обстановку.

Его «Венера», приобретенная Гвидобальдо дела Ровере, герцогом Урбинским и потому получившая свое нынешнее название, представляет молодую венецианку, красавицу с живым взглядом, нежным телом и золотыми волосами. Ее поза напоминает о классическом типе «Венера пудика», то есть «стыдливая», но эта девушка, если чуть и смущается, то вполне сознает свою красоту. Картина перекликается со «Спящей Венерой» Джорджоне, хранящейся в Дрезденской картинной галерее, но у Тициана в облике богини больше чувственности. Однако эта чувственность обманчива. Местом действия художник выбрал комнату, где все дышит уютом крепкого дома: на заднем плане служанка ищет что-то в сундуке, а другая смотрит на нее в ожидании. На окне стоит мирт — символ брачной жизни, на кровати постланы белые простыни и брошены белые подушки, говорящие о чистоте лежащей на них женщины, у ног которой свернулась собачка, символизирующая преданность. Таким образом, скрытый смысл картины надо понимать как супружескую любовь.