Красный монарх: Сталин и война - Саймон Себаг-Монтефиоре Страница 80

«Дорогая Полинка, посылаю тебе мои приветы и газетные фотографии, на которых я ухожу с воскресного парада, – в восторге писал воспрявший духом Молотов. – „Пари-Миди“ дал аж три снимка. На первом я еще стою на трибуне, на втором начинаю уходить, а на третьем уже сажусь в машину. Целую и крепко тебя обнимаю! Поцелуй за меня Светлану!»

Из Парижа Вячеслав Молотов вылетел в Нью-Йорк на новые переговоры. Сталин следил за ними из Гагр, с дачи на Холодной речке. Вождя не столько волновал вопрос об итальянских репарациях, сколько статус Советского Союза как великой державы. Сейчас Молотов опять был в фаворе. 28 ноября Сталин ласково написал: «Насколько я понимаю, ты нервничаешь и расстраиваешься из-за судьбы нашего предложения. Успокойся, все в порядке!»

Затишье продлится недолго. Столкнувшись с голодом на Украине и жестким соперничеством со стороны американцев, сварливый вождь вновь почувствовал вокруг себя опасную слабость, испорченность и неверность.

* * *

В то время как Вячеслав Михайлович Молотов с триумфом подписывал мирные договоры с побежденными государствами, Сталину пришлось пережить еще одно унижение. Вождь был членом Академии наук. Сейчас такой же чести удостоился и Молотов.

Как положено в таких случаях, Молотов послал в академию благодарственную телеграмму. Эта телеграмма неожиданно вызвала у вождя вспышку гнева.

«Меня поразила твоя телеграмма! – возмущенно написал он. – Неужели ты действительно в таком восторге, что тебя избрали почетным академиком? Что означает твоя подпись: „Истинно ваш, Молотов“? Никогда не думал, что ты можешь быть таким эмоциональным, когда речь идет о подобных мелочах! Мне кажется, что ты – государственный деятель самого высшего уровня и поэтому должен больше заботиться о своем достоинстве».

Острое недовольство Иосифа Виссарионовича вызвало на самом деле то обстоятельство, что народ голодает. Все шло к повторению тридцать третьего года. Сначала вождь пытался в свойственной ему манере шутить и как-то назвал одного чиновника «братцем-дистрофиком». Потом, когда положение стало очень серьезным и даже Андрей Жданов доложил ему о голоде, Сталин сердито написал своему вице-королю на Украине, Хрущеву: «Они обманывают тебя…» В 1946 году от голодной смерти умерли 282 тысяч человек, в 1947-м – еще 520 тысяч. В конце концов генсек обвинил в просчетах главу Министерства снабжения Микояна и приказал Мехлису, который вновь был на коне, только теперь в роли министра государственного контроля, провести расследование.

«Не доверяйте ни в чем Микояну, – предупреждал вождь. – Из-за недостатка честности у него наркомат снабжения превратился в пристанище воров».

У Анастаса Микояна хватило ума извиниться. «Я и сам сейчас вижу, как много в моей работе ошибок и промахов, – не без иронии написал он Сталину. – Конечно, вы тоже их увидели. Никто не может поставить вопрос так четко, как вы. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы полученный урок пошел мне на пользу. Постараюсь использовать ваши указания в своей последующей работе под вашим отеческим руководством».

Старинная дружба Микояна и Сталина подошла к концу. Хрущев так же впал в немилость – из-за своего отношения к голоду. «Размазня!» – ругал его Сталин. Оргвыводы последовали незамедлительно. В феврале 1947 года вождь снял Хрущева с поста первого секретаря компартии Украины, хотя и оставил там премьером. Его заменил Каганович. Железный Лазарь сейчас сильно растолстел и был похож на толстого помещика. Он отправился в Киев наводить порядок.

Недовольство Сталина всегда удручало его соратников и вызывало депрессии и болезни. Никита Хрущев после снятия слег с пневмонией. Его фамилия исчезла с первых страниц украинских газет, а авторитет в республике значительно поубавился. Каганович приказал врачам лечить его новым западным лекарством пенициллином, хотя Сталин его и не одобрял. Многие тогда думали, что даже если этот ручной зверек Сталина вылечится, то судьба его уже решена.

В 1947 году американский госсекретарь Джордж Маршалл обнародовал обширную программу экономической помощи Европе. Сначала руководству разрушенной советской империи она показалась привлекательной. Вячеслав Молотов немедленно вылетел в Париж, чтобы узнать подробности плана Маршалла. Лидеры Советского Союза думали, что новая американская программа будет похожа на ленд-лиз, который позволял получать американскую помощь без всяких обязательств. Однако Сталин вскоре понял, что она направлена на восстановление Германии и подрыв советской гегемонии в Восточной Европе. Молотову план Маршалла нравился. Он выступал за переговоры, но вождь решил, что это противоречит интересам СССР.

В преддверии экономического наступления американцев Сталин и Жданов решили укрепить советское господство в Восточной Европе. Одновременно советский вождь поддержал создание независимого еврейского государства. Он надеялся, что оно станет его сателлитом на Ближнем Востоке. 29 ноября 1947 года Иосиф Виссарионович велел своему представителю в ООН проголосовать за создание Израиля. Советский Союз первым признал еврейское государство. Сталин продолжал заигрывать с евреями и внутри СССР. Он вручил Соломону Михоэлсу Сталинскую премию. Но вскоре стало ясно, что Израиль станет союзником не Советского Союза, а Америки.

В котле сталинских нерациональных предрассудков, острых как бритва политических инстинктов и агрессивной обидчивости русских мечта Михоэлса о создании в Крыму Еврейской республики стала казаться вождю зловещим израильско-американским троянским конем, этаким иудейским планом Маршалла. Сионизм, иудаизм и Америка все больше переплетались в голове Сталина в одно целое. В антисемитских настроениях его, несомненно, поддерживали соратники.

Даже после смерти Сталина Никита Хрущев сочувственно объяснял польским коммунистам: «Мы хорошо знаем евреев. Все они связаны с капиталистическим миром, потому что за границей у них живут родственники. У этого, например, бабушка… Начинается холодная война. Империалисты разрабатывают планы нападения на СССР. Евреи хотят обосноваться в Крыму… Вот Крым и Баку… При помощи своих связей евреи создали разветвленную сеть для проведения в жизнь планов американцев. Поэтому он всех их и раздавил».

Таких взглядов придерживались не только в ближайшем окружении вождя. Племянник Сталина, Владимир Реденс, полностью согласен с утверждениями, что ЕАФК все больше занимался опасной сионистской пропагандой.

Почувствовав опасность, Сталин приказал Абакумову собрать доказательства того, что Михоэлс и ЕАФК – активные националисты, действуют по указке американцев и занимаются антисоветской пропагандой. Особенно чекистов сейчас интересовала поездка Соломона Михоэлса по Америке в годы войны, в ходе которой он установил контакты с известными еврейскими деятелями, связанными с секретными службами Соединенных Штатов.

Михоэлс не понимал, что над его головой сгущаются тучи. Он по-прежнему помогал Сталину. Этот еврейский актер попал в незнакомую обстановку и не мог, конечно, бороться со сталинским големом. Он считал, что обстановка благоприятствует возрождению еврейства, и хотел обратиться за помощью к самому Сталину. Михоэлс позвонил Полине Молотовой (второй по значимости для евреев фигуре в Советском Союзе после Кагановича) и спросил, стоит ли обращаться к Маленкову или к Жданову.