Маркус Вольф - Леонид Млечин Страница 87

Компартия считала себя мощной организацией, но ничего не могла сделать с полицией.

Двадцать девятого мая 1931 года был открыт ответный счет: полицейский вахмистр получил смертельное ранение в живот. В тот же день ранили еще двоих полицейских. 1 августа во время запрещенной демонстрации берлинской организации КПГ, когда полицейские взялись за оружие, в них тоже стали стрелять. Один старший вахмистр был тяжело ранен, но выжил.

Когда был застрелен жестянщик Ауге, Ханс Киппенбергер решил, что начальник седьмого участка капитан полиции Анлауф заплатит своей кровью за смерть коммуниста. Он разработал план операции: два добровольца, по возможности неженатых, берут на себя акцию. Прикрывают их пятеро вооруженных членов партии. А еще восемь невооруженных человек помешают полицейским устроить погоню.

На роль стрелков выбрали 24-летнего техника Эриха Циммера и 23-летнего служащего Эриха Мильке.

Мильке родился 28 декабря 1907 года в Берлине, он был старшим из четверых детей в семье неграмотного плотника. Эрих получил бесплатное место в гимназии благодаря успешно сданным экзаменам. Но через год, в 1924 году, ушел из гимназии «по собственному желанию, поскольку не по всем предметам соответствовал высоким требованиям школы». Он поступил учеником в экспедиторскую фирму. В 1925 году стал членом компартии и одновременно вступил в спортивный рабочий клуб «Фихте». В спортивных клубах компартия и подбирала себе боевые кадры.

С апреля 1930 года в клубе «Фихте» начали заниматься военной подготовкой, его члены участвовали в стычках с полицией и нацистскими штурмовиками. Когда Мильке в начале 1931 года остался без работы, он сотрудничал с партийной газетой «Роте Фане». Ее главный редактор Александр Абуш писал в своих воспоминаниях: «Я познакомился с рабочим пареньком с истинно берлинским юмором и удивительно образованным. Я узнал из разговора с ним, что он очень любит музыку и знает почти все оперы».

В воскресенье 9 августа 1931 года в заднем помещении пивной руководитель операции инструктировал Циммера и Мильке. Он спросил, готовы ли они выполнить свой долг. Оба ответили утвердительно. Но непосредственный руководитель группы никак не мог выбрать подходящий момент. В половине шестого вечера его вызвали в Дом Либкнехта к секретарю ЦК Нойману.

— Что за безобразие! — злился Нойман. — Свиная Щека разгуливает по площади, но ничего не происходит. Если бы я поручил это дело Союзу красных фронтовиков, они бы уже давно всё сделали!

В кабинете Ноймана присутствовали еще трое: Ханс Киппенбергер, Альберт Кунц — секретарь парторганизации округа Берлин — Бранденбург и его коллега Вальтер Ульбрихт — будущий глава ГДР.

Через два часа полицейские были убиты.

Берлинский суд разбирал это дело в 1934 году и признал, что стреляли Циммер и Мильке. Вероятно, стрелял и еще кто-то третий, но точно это установить не удалось. Оружие стрелявшие бросили и скрылись.

Ханс Киппенбергер бежал в СССР в 1933 году. Какое-то время он работал на Коминтерн в Западной Европе, в 1935-м его отозвали в Москву. Арестовали и обвинили в шпионаже в пользу Германии. Расстреляли 3 октября 1937 года. Как и Хайнца Ноймана.

Мильке и Циммера сразу после акции отвезли в Антверпен, посадили на борт советского торгового судна и отправили в Ленинград. Они прошли курс подготовки в школе Коминтерна в подмосковной Баковке, потом учились в Международной ленинской школе. Обоих решением Исполкома Коминтерна послали в Испанию участвовать в гражданской войне. Эрих Циммер, назначенный комиссаром танкового полка, погиб там в октябре 1937-го. Это выяснил доктор исторических наук Иван Кузьмин, автор единственной на русском языке биографии Эриха Мильке.

Когда Габриэле Гаст посадят на скамью подсудимых и обвинители расскажут подлинную историю ее жизни, она будет часто вспоминать о том, как всё это началось.

На суде рядом с ней посадят человека, которого она преданно любила 20 лет. Можно даже сказать, что все эти 20 лет она жила только ради этой любви. И на скамью подсудимых она тоже попала из-за него.

У них был совершенно необычный роман. Виделись они очень редко. Обычно раз в году, когда им предоставлялась возможность провести вместе отпуск. Причем им приходилось искать укромные места, чтобы никто не увидел их вместе.

Габриэле Гаст училась в городе Аахене в Высшей технической школе. Политологию там преподавал профессор Клаус Менерт, самый известный западногерманский специалист по Советскому Союзу и социалистическим странам. Он был главным редактором журнала «Восточная Европа» и одним из руководителей Немецкого общества по изучению Восточной Европы. Профессора часто приглашали выступить по телевидению, и его лицо было знакомо всем западным немцам.

Бо́льшая часть его студентов с удовольствием проводила время на демонстрациях и митингах: протестовали против войны во Вьетнаме, против присутствия американских войск на территории ФРГ и против западногерманского милитаризма. Молодые немки быстро эмансипировались, политически и профессионально.

Габриэле Гаст выросла в благополучной семье. Хотя Габриэле училась в Высшей технической школе, она еще не решила, кем ей хочется быть — домохозяйкой или самостоятельной деловой женщиной. Девушка держалась в стороне от радикальных сокурсников. Она еще только вступила на новый путь, достойный современной немки, и, преодолевая себя, шла от образцовой домохозяйки к интеллектуальной женщине.

Друзья звали ее Габи. Она любила шить и вязать, хорошо готовила и некоторое время всерьез подумывала, не стать ли ей преподавательницей домоводства. Вечерами читала Гельдерлина и Стефана Цвейга, играла на пианино Шуберта, Шумана и Шопена.

Профессору Менерту нравилась эта серьезная девушка, которая действительно интересовалась наукой. Ему нужны были помощники и единомышленники. Как и профессор, она придерживалась консервативных взглядов и вступила в Христианско-демократический союз. Когда Габриэле заканчивала курс, профессор Менерт предложил ей неожиданную тему для докторской диссертации — «Политическая роль женщины в ГДР». Габриэле понравилось это предложение.

— У меня есть родственники в восточной зоне, — сказала она. — К Рождеству мои родители посылают им продуктовые посылки и зажигают свечи на подоконнике за братьев и сестер в советской оккупационной зоне. Родственники живут в Лейпциге. Я могу поехать к ним.

— Не в восточной зоне, а в Германской Демократической Республике, — поправил ее Менерт. — Привыкайте относиться к ГДР не как к временному образованию, а как к государству, которое будет существовать очень долго.

Родственники быстро прислали приглашение, и в начале мая 1968 года Габриэле приехала в ГДР с чемоданом подарков. Встретили ее доброжелательно.

— Мы предоставим вам полную возможность побеседовать с нашими передовыми женщинами, и вы сами всё увидите, — сказали ей в ректорате Лейпцигского университета.

Габриэле ходила по книжным магазинам и скупала партийную литературу (в основном переводы с русского) о роли женщины при социализме. Ее приглашали на встречи с женщинами — депутатами городского собрания и профсоюзными активистками. Иногда посмотреть на аспирантку из Западной Германии приходили и посторонние люди. Габриэле обратила внимание на одного постоянного слушателя. Он всякий раз садился где-то в заднем ряду и внимательно следил за дискуссией, но сам никогда не выступал и даже вопросов не задавал.