Исчисление ангелов - Грегори Киз Страница 9

– Несколько пар таких башмаков я подарю императору и его дочерям. Пусть развлекаются. Надеюсь, им не придет в голову выкалывать мне за это глаза.

Роберт пожал плечами и сделал жест рукой, какой обычно делают щеголи, когда говорят о живописи.

– Ну, если тебе и выколют глаза, то ничего не останется как изобрести какое-нибудь приспособление, вот и будешь сквозь него смотреть на мир. – Он вперил взгляд в стол, будто хотел сквозь него посмотреть на чудесные башмаки Бена. – А сэру Исааку твои башмаки понравились?

– Понравились? Башмаки? Нет, он находит, что мои непрерывные эксперименты со сродством – одна лишь пустая трата времени. Считает, что я должен заниматься этим только в свободное время.

– И тебя это еще больше раззадоривает, – заключил Роберт.

– И хочется, и колется! Да, это меня раззадоривает! – согласился Бен и хлебнул из кружки добрую порцию пива. – Он сейчас занят созданием новой системы. Там что-то с ангелами связано и прочими библейскими штуками, ну а мое дело пока развлекать императора. – Бен на секунду задумался. – Вообще-то, должен признаться, славная это работенка, все время крутишься среди знатных особ. Вот только нет от нее никакой практической пользы. А тем временем какой-нибудь олух царя небесного призовет новую комету обрушиться на наши головы.

– А разве воздушный щит над городом не защитит нас?

Бен покачал головой:

– Нет. Этот щит все равно что эгида, только большего размера. Еще два года назад мы должны были разработать проект настоящих мер защиты. Но вот что я тебе скажу о Ньютоне, и что тебе следует знать: он совершенно не думает ни о чем полезном – только о своей философии. Его исследования направляют не мысли о том, что может принести добро людям, но какие-то импульсы, а какие, я тебе этого сказать не могу, потому что не знаю. Он стремится познать сотворенную Богом Вселенную, заглянуть в ее глубины. И не для блага отдельно взятого человека, меня, например, или для блага Праги или Англии, но исключительно только для себя самого, все ради того, чтобы снискать Божью милость и расположение.

Он допил пиво и попросил принести новую кружку.

– А тебе-то что до этого? – удивился Роберт.

Бен помолчал какое-то время, а потом улыбнулся и поднял свою наполненную кружку:

– Думаю, я слишком серьезно ко всему этому отношусь. А посему, давай-ка будем пить и веселиться.

Роберт тряхнул головой:

– О, да ты, я смотрю, уже не тот маленький мальчик, каким я тебя встретил.

– Так и мир вокруг нас уже совсем не тот, каким был раньше, – парировал Бен. – Наша чудесная новая эра наступила, так что будем ею наслаждаться.

Спустя час с небольшим из «Грифа» вышли двое, весу им прибавили несколько выпитых кружек пива, настроение у них было приподнятое, и, казалось, ноги несут их, не касаясь земли.

– Нам лучше поскорее убраться отсюда, – заметил Роберт, – а то как бы император не заметил, что ученик Ньютона несколько неуверенно держится на ногах.

– Он будет так доволен своей новой игрушкой, которую я ему подарю, что не заметит, если меня вдруг стошнит прямо на ковер ему под ноги, – усмехнулся Бен. – Особенно если он узнает, что я одну из его лодочек переделал на такой вот манер. Можешь себе представить, с какой скоростью мог бы нестись корабль по морю, если бы отсутствовало трение о воду?

– Да императору смелости не хватит испытать такой корабль в каком-нибудь из своих портов. Ты лучше сделай ему гребную лодку, наподобие тех, что в волшебных сказках: и по воде плывут, и по суше ходят.

– Это сложная задача, – задумался Бен. – С водой все просто, а вот с сушей… – Он решительно тряхнул головой. – Но надо будет хорошенечко обдумать эту идею.

– А помнишь, на какой лодке мы сюда прибыли? Не лодка, а какой-то воздушный шар. Может, ее принцип работы позаимствовать?

Бен пожал плечами:

– Да можно было бы, если бы Ньютон выдал секрет той лодки. Вначале я думал, что она построена по принципу отталкивающего сродства, но Ньютон говорит, что нет.

– Знаешь, – начал нерешительно Роберт, – мне всегда казалось, что там, внутри шара, находилось какое-то существо, которое и поднимало лодку в воздух.

Бен кивнул:

– Я думаю, это было существо, которое он называет malakus. Но он упорно ничего о нем не рассказывает.

– А этот malakus – демон, что ли, какой-то?

– Нет. Да… не знаю я, – не нашелся что ответить Бен. – Сейчас меня это мало заботит.

– А-а, – недовольно протянул Роберт. – Но ты же знаешь, столько всяких историй рассказывают про Ньютона и демонов, с которыми он якобы водится.

– Кто рассказывает?

– Слуги. Те, что прибираются в его лабораториях. Они такое рассказывают!

– Да брось ты. Они электрическую искру увидят, а будут рассказывать, что демона видели своими собственными глазами.

– Нет, здесь все не так. Ты помнишь то странное свечение, что сопровождало бедолагу Брейсуэла? Который убил твоего брата и исхитрялся всеми дьявольскими способами, чтобы и тебя убить? Я собственными глазами видел то свечение, да и ты тоже. Ну и как ты его назовешь?

– Загадка все это, вот что я тебе скажу. Человек науки не может делать поспешных выводов, которые основываются на суевериях.

– А, очень хорошо. Но император не человек науки. И что если все эти разговоры о странном свечении и таинственных звуках дойдут до его ушей?

– Ха-х! Император как ребенок. Раз я ему объяснял, что дождь идет тогда, когда ангелы на небесах плещутся в своих ваннах, и знаешь, он поверил.

Они еще какое-то время говорили об императоре в таком же духе, и вдруг Роберт рассмеялся:

– Как мальчику, выросшему в далеких колониях, тебе бы полагалось испытывать благоговейный трепет перед императором.

Бен пожал плечами:

– Чего ради я должен испытывать перед ним благоговейный трепет? То, что он по воле случая родился императором, не значит, что у него достоинств больше, чем у меня. Время королей и монархий близится к концу, друг мой. Кто сейчас самые выдающиеся люди? Исаак Ньютон – сын мелкого землевладельца, Лейбниц – сын профессора, Джон Локк – сын адвоката.

– Ну да, а теперь вспомни, что Иисус был сыном плотника, но был распят с молчаливого согласия императорского наместника. Ты, Бен, конечно, можешь не испытывать к императорам благоговейного трепета, но и спиной к ним лучше не поворачиваться, и не стоит так распускать язык по поводу их слабостей.

– Мы что, опять вернулись к нравоучениям? – спросил Бен, но без обиды или раздражения в голосе, а даже весело.

Он ценил заботу Роберта как старшего и как человека, не единожды спасшего ему жизнь. И кроме всего прочего, Роберт был прав. На сегодняшний день двор императора Священной Римской Империи не был самым безопасным местом на земле. После того как пала Вена, в Венгрии началось восстание, Прага в прошлом году дважды подвергалась осаде, а еще непомерная толпа беженцев – все это заставляло императора и его министров часто терять самообладание и выходить из себя. И все же, если кто-то при дворе и находился в полной безопасности, так это Ньютон, а следовательно, и он, Бен. Без них над Прагой, как над Веной, уже давно бы взвился красный с белым полумесяцем флаг Оттоманской империи или же Прага стала бы добычей армии московитов. Император Карл VI, может быть, и не выдающихся способностей человек, но по крайней мере это-то он понимал. Нет, пока что можно спать спокойно, Габсбурги еще нуждаются в мастерах творить чудеса.