Тамерлан. Потрясатель вселенной - Гарольд Лэмб Страница 9

Хан удалился в свою страну наказать мятежников. Перед этим он назначил Тимура туменбаши — командиром десяти тысяч — и выдал ему ярлык с печатью. Это звание носили предки Тимура при прежнем правлении монголов.

Тимур спас от разорения свою долину с городами и получил от хана назначение вождем своего племени. С исчезновением общей опасности татарские вожди тут же вернулись к своим сварам. Следующие три года представляют собой калейдоскопическую картину перемен.

Хаджи Барлас и вождь джелаиров объединились снова и решили убрать с дороги Тимура, убив его. Они пригласили юного воина в свой лагерь. Но обнаружив сидящих с вождями вооруженных людей, Тимур заподозрил вероломство. Притворился, что у него вдруг пошла носом кровь, и пошел, прячась между шатрами, к своим приверженцам. Те тут же бросились к своим коням и ускакали вместе с ним. Джелаир Баязед впоследствии устыдился этого заговора и попросил у Тимура прощения. Однако Хаджи оставался непреклонен. И пошел на Зеленый Город с целью завладеть долиной.

Тимур был отнюдь не расположен уступать ее, тем более, что в кармане у него был ханский ярлык, а за спиной несколько тысяч воинов. Он собрал своих приверженцев, войска дяди и племянника вступили в бой на самаркандской дороге, но сражение окончилось быстро — Хаджи Барлас неожиданно отступил к большому городу. Ликующий Тимур стал его преследовать. Однако на другой день почти все приверженцы покинули его и переметнулись к Хаджи, который убедил их присоединиться к большей части племени.

Тимур поехал к эмиру Хуссейну, брату Улджай, и заключил с ним союз. Хуссейн пришел ему на помощь со своими горными племенами и афганцами из-под Кабула. Эта война племен продолжалась, пока вновь не появился Туглук, «словно камень, брошенный среди птиц».

На сей раз хан был настроен более сурово. Он решил повсюду утвердить свою власть и немедленно предал смерти Баязеда джелаира. Хаджи Барлас снова бежал со своими людьми на юг, но был вскоре убит разбойниками. Эмир Хуссейн отважился встретиться с ордой джете на поле битвы, потерпел серьезное поражение и вынужден был спасаться бегством. Тимур твердо держался в Зеленом Городе.

Довольный победой Туглук-хан оставил своего сына Ильяса правителем всех татарских земель, при нем находился военачальник Бикиджук, его обязанностью было следить, чтобы Ильяс повиновался. Тимура хан назначил эмиром Самарканда под надзором двух этих джете. Это было довольно высокое положение, хитрый человек мог бы найти тут возможность собрать силу и скопить богатство.

Тимур запротестовал против подчинения двум северянам, но хан напомнил ему о договоре между их предками — потомки Чингиза должны править, потомки Гурагана служить. «Так было решено между твоим праотцем Каюли и моим предком Кабул-ханом». Договор, заключенный одним из своих предков, Тимур почел обязательным и для себя. Рассерженный, он старался как можно лучше устроить дела в Зеленом Городе.

Но военачальник Бикиджук продолжал разорять самаркандские земли, и правитель Ильяс был весьма доволен добычей. До Тимура доходили вести, что самаркандских девочек забирают в рабство, а достопочтенных сеидов в плен. Саинаддин, глашатай духовенства, метал громы и молнии, и Тимур отправил хану послание с жалобой на этих мародеров. Ничего этим не добившись, он собрал своих приверженцев, пошел на север и освободил пленников силой. Туглуку донесли, что Тимур взбунтовался, и хан отдал приказ казнить его.

Весть об этом достигла Тимура. Усталый от споров, удрученный разорением своей страны, он послал дипломатию к черту, сел в седло и отправился в пустыню.

Это было удачным решением. Как и Брюса Шотландского, его больше устраивало изгнанничество, чем сговор.

На западе простиралась пустынная равнина, красная, голая, бесплодная. Под ногами блестела растрескавшаяся от палящих лучей солнца красная глина. Порывы горячего ветра вздымали с поверхности песок. Пыльное марево колыхалось над выветренными глыбами песчаника словно испарения сухого моря. Предметы бывали ясно видны только ранним утром и под вечер, потому что это марево и сияющая печь неба причиняли боль глазам.

Но это была не настоящая пустыня, потому что сухие русла рек среди обнажений серого гранита тянулись к широкой Аму. Ее желтые воды, — превращавшие расположенный четырьмя тысячами футов выше Сали-Сарай в райское место, — давали жизнь унылой растительности. Глинистые берега были покрыты тростником и рощицами саксаула, то полузанесенного песком, то причудливо торчащего вверх от обнаженных узловатых корней.

Кроме реки там были еще колодцы с солоноватой водой, пить которую могли только животные. Возле тех, где вода была пресной, находились стойбища обитателей пустыни — кочевых туркменов, пасущих овец и поглядывающих, не появится ли плохо охраняемый караван и те, кто бежал в эту бесплодную землю от кровной мести.

По этой глинистой степи, названной Красными Песками, двигался Тимур. Он взял с собой Улджай и два десятка приверженцев, решивших делить с ним превратности судьбы. У них были вьючные лошади с запасными доспехами, оружием и толикой драгоценных камней, составлявших их богатство. Бурдюки с водой были большими, и они путешествовали быстро, поскольку было кому охранять по ночам лошадей, пасшихся на сухой траве кочек. Они держали путь от колодца к колодцу, пока не нашли Хуссейна, брата Улджай. Это был тоже изгнанник, худощавый, упорный человек, смелый и алчный. В Кабуле он был наследником правителя и больше всего на свете хотел вернуть утраченное.

Хуссейн втайне считал себя стоящим выше Тимура — он был немного постарше, — однако ценил по достоинству великолепные воинские таланты барласа. Тимур же не мог понять алчности Хуссейна, но был рад иметь союзника.

Улджай являлась связующей нитью между ними. Она была истинной внучкой Благодетеля; могла смеяться над напастями, обдумывая сметливым умом возникшие проблемы. Никогда не жаловалась на тяготы, и ее веселость разгоняла Тимурову хандру.

Вчетвером они — Хуссейн взял с собой одну из жен, Дилшад-агу, блестящую красавицу, — встав лагерем у колодца, где повстречались, обсудили создавшееся положение. Теперь у них было шестьдесят вооруженных всадников, и они решили продолжать путь на запад, где южнее Хорезмского, ныне Аральского, моря были караванные пути и большие города.

Тимур повел их в Хиву, где правитель узнал своих нежданных гостей. Он явно вознамерился ограбить их и продать Туглуку. Задерживаться там изгнанникам было нельзя, и они ушли в степь. Правитель пустился за ними в погоню с несколькими сотнями всадников.

Поднявшись на вершину холма, Тимур с Хуссейном устремились на хивинцев, несмотря на численное преимущество противника, и эта безудержная атака оказалась неожиданностью для преследователей.