Тэмуджин. Книга 3 - Алексей Гатапов Страница 9

Но больше всего его поразили слова о том, что никто людей не заставляет воевать, что они сами хотят убивать друг друга.

«Ведь нельзя заставить людей есть траву… – тяжелой правдой звучали слова отцовского нукера. – А истреблять друг друга люди хотят сами, они хотят забрать все добро у других, чтобы самим жилось хорошо…».

Мысль эта занозой сидела в голове и не отступала.

«Выходит, все люди виноваты в нынешних своих бедах, – думал он, – а не одни такие, как Таргудай. Они с радостью идут за тем, кто ведет их с оружием на других, грабить и убивать… Тогда чем же люди отличаются от животных, от волков и медведей? А как же ум у людей? К чему тогда все слова о справедливости, мужестве и отваге, которые люди произносят все время, если они думают лишь о себе и о том, как нажиться, хотя бы и за счет смерти других?».

Не придя ни к чему, он, поколебавшись, подозвал нукеров. Те отстали от коров и коней, которых гнали, подъехали к нему.

– Вы помните, что говорил Мэнлиг о людях? – спросил он. – О том, что они сами хотят войны.

– Помним, – ответил Джэлмэ.

– Что вы думаете об этом, прав он или нет?

– Правильно он говорит, – сказал Боорчи, – каждый хочет что-нибудь отобрать у другого, вот и воюют люди.

– Ну, разве все только из-за этого воюют? – подавляя в себе недовольство, притворно улыбнулся Тэмуджин. – Есть ведь и такие, которые защищают свои улусы, мстят за кровь предков и сородичей.

– Есть, – пожал плечами тот, – только сегодня они защищаются, теряют сородичей, страдают и плачут, а завтра сами нападут и будут так же убивать, заставят страдать других, а отговорка, верно говорит Мэнлиг, всегда найдется. Все говорят, мол, делаем благородное дело, мстим за кровь предков, когда главное для всех – награбить чужое. А нойоны хотят усилиться, власть свою расширить, побольше подданных под себя собрать. Вот и воюют.

– А что ты думаешь, Джэлмэ? – спросил Тэмуджин.

– Человек тот же зверь, – подтвердил тот его мысли, – он ничем не отличается от медведя или волка, кроме того только, что он двуногий и в руках у него оружие. Если ему будет угрожать опасность, то он будет убегать и прятаться, если ему безопасно, то сам нападет и готов будет съесть, чтобы утолить свой голод.

Тэмуджин, внутренне загорячившись, хотел заспорить, разоблачить, но, как и тогда, при Мэнлиге, не нашел весомых доводов и промолчал.

Новые столкновения между ононскими и керуленскими монголами начались в пору зимней облавной охоты, когда родовые отряды были в сборе, а оружие и снаряжение у воинов, по древнему обычаю тщательно приготовляемое к строевому смотру перед охотой, находилось в лучшем виде.

В этот год все монгольские рода, каждый из которых в летнее нашествие чужеземцев потерял немалые части своих стад, старались сберечь оставшееся поголовье, почти не резали скот, обходясь кто рыбой, а кто птицей и тарбаганами, с первым же снегом бросились добывать звериное мясо.

Издавна сложилось так, что ононские борджигины охотились в своих северных горных дебрях, где не было недостатка в богатых зверем долинах, а керуленские рода ходили по верховьям своей реки, в южных отрогах Хэнтэйских гор, да еще им оставались сухие степи по обе стороны Керулена, где паслись несчитанные стада дзеренов. Из года в год в эту пору отряды южных и северных монголов передвигались по своим путям, и до сих пор ни те, ни другие не меняли направления движения своих войск.

На этот же раз борджигины, в течение первого зимнего месяца обойдя свои горные пади, вдруг стремительно двинулись на юг, в сторону Керулена. Редкие очевидцы, проезжавшие на их пути и издали видевшие борджигинские колонны, думали, что они захотели пополнить свою охотничью добычу стадами дзеренов, пасшихся здесь. Однако в окрестностях горы Бэрх те с ходу захватили в снежной степи несколько олхонутских и хонгиратских лошадиных табунов, перебили немногочисленную охрану. В другом месте они забрали один из куреней джелаиров, и всем стало ясно, что борджигины пришли не охотиться, а продолжить свои нападки на южных соплеменников. Снова запахло человеческой кровью.

Перед этим в зимней ставке Таргудая на южном берегу Онона – в том самом месте, что и в прошлую зиму, когда в плену у него находился Тэмуджин, – собрался совет борджигинских нойонов.

Совет шел в айле Таргудая. Хозяин заранее приготовился к важному событию, обставил все пышно и торжественно: своими руками зарезал черного жеребца, возжег огонь на внешнем очаге и принес жертву восточным военным хаганам.

Из большой юрты по такому случаю были убраны домашние пожитки, войлочный пол сверху был устлан яркими сартаульскими коврами. Вдоль стен восседали созванные со всей долины родовые нойоны – тайчиуты, кияты, бесуды, арулады, баруласы, буданы, сониды, сулдусы, оронары, хабтурхасы, другие… Между тайчиутами теснились ближние нукеры Таргудая – те, что были при нем во время летнего отступления в низовье.

Сам хозяин, одетый в синий шелковый халат, в белую, как снег, войлочную шапку, на которой были вышиты знаки его родовой тамги, важно возвышался на хойморе. Вновь уверенный в своей власти, в том, что нойоны и нукеры послушны ему, он с суровым видом посматривал вокруг.

Выждав, когда расселись последние запоздавшие, найдя свои места по старшинству и родовитости, он еще раз оглядел лица нойонов и неспешно заговорил.

Гости, съехавшиеся второпях по грозному его зову, еще не зная, о чем будет разговор, поначалу напряженно внимали его словам, стараясь понять, к чему он ведет. Скоро, по ходу витиеватой его речи уловив смысл, они начали радостно кивать, тряся бородами, пышными лисьими и выдровыми шапками.

Таргудай, тая в сдержанном, степенном голосе свое торжество, возглашал:

– Настало время нам, наконец, рассчитаться с этими негодными родами. Это они виноваты во всех наших бедах, из-за них мы все пострадали и лишились табунов. Они сложили оружие в то время, когда враги угоняли наш скот. Они спасали свои никчемные жизни, когда мы, теряя свое добро, отступали в низовья и там, подобно раненым волкам, огрызались от пришельцев. Теперь пришло время отмщения – мы разгромим их, заберем у них табуны и подданных. Я, ваш старший нойон, даю вам это право… Нукеры мои и младшие братья! – в этом месте он радостно возвысил голос, оглядывая всех и поднимая толстый указательный палец. – Вы помните, я вам еще там, на Аге, обещал: если вы будете верны мне, я вам найду хорошую добычу. Сейчас я вам эту добычу даю. Все, что увидите и сможете взять по обоим берегам Керулена, – ваше! Заберите все себе и владейте!..

– Хурай! – исступленно взревели нойоны и нукеры. – Верно указывает нам Таргудай-нойон!

– Давно пора наказать этих предателей!

– Пусть возмещают наши потери!

– Так будет справедливо!

– А если они заартачатся, тогда мы их всех уничтожим! – гремел рев охрипшего на охоте Бури Бухэ, покрывая голоса остальных. – Чтобы не было в нашем племени больше предателей!