Падение Османской империи. Первая мировая война на Ближнем Востоке, 1914-1920 - Юджин Роган Страница 9

Пока османы старались сохранить территориальную целостность империи в Восточной Анатолии, новый кризис поджидал их в Средиземноморье. Провинции Бенгази и Триполи, расположенные на территории современной Ливии, были последними владениями османов в Северной Африке после оккупации французами Алжира (в 1830 году) и Туниса (в 1881 году) и установления Великобританией протектората над Египтом в 1882 году. Агрессивная, как и многие молодые государства, Италия — чье объединение в единое королевство завершилось только в 1871 году — жаждала расширить свои границы за счет африканских земель и, чтобы удовлетворить свои имперские амбиции, король Виктор Эммануил III обратил взгляд на Ливию.

Османы ничего не сделали для того, чтобы спровоцировать войну с Италией в 1911 году. Между тем заранее заручившийся нейтралитетом британцев и французов Рим знал, что ничто не мешает ему реализовать свои имперские амбиции на севере Африки военным путем. Используя как предлог поставку османами оружия в свои ливийские гарнизоны, что якобы создавало угрозу для безопасности итальянских граждан, живших в Триполи и Бенгази, 29 сентября Рим объявил войну Османской империи и начал полномасштабное вторжение в ливийские прибрежные города [20].

Османские гарнизоны в Ливии не были готовы к обороне. Насчитывая в общей сложности всего 4200 солдат и не имея поддержки с моря, они вряд ли могли противостоять вторжению итальянской армии, численность которой превышала 34 000 человек. Военный министр Османской империи открыто сказал своим офицерам, что защитить Ливию невозможно. И уже в первые недели октября 1911 года итальянская армия с триумфом маршировала по улицам прибрежных городов османских провинций Триполи (в Западной Ливии) и Бенгази (в Восточной Ливии, также известной как Киренаика) [21].

Однако младотурки придерживались совершенно иной позиции в отношении итальянского вторжения, нежели османское правительство. Великий визирь и его кабинет считали, что империя не может спасти Ливию, поэтому предпочли списать эту удаленную североафриканскую территорию со счетов, вместо того чтобы вмешиваться в драку, в которой они вряд ли могли победить. Но младотурецкие ультранационалисты не желали смириться с потерей османской территории без боя.

В начале октября 1911 года Энвер отправился в Салоники, чтобы обратиться к Центральному комитету «Единения и прогресса». В ходе пятичасовой встречи ему удалось убедить своих соратников в необходимости начать партизанскую войну против итальянцев в Ливии. Он изложил свой план в письме к другу детства и сводному брату германскому военно-морскому атташе Гансу Хуманну: «Мы сплотим наши силы внутри Ливии. Организованные группы арабов, верных граждан своей страны, под командованием офицеров [из числа младотурков] не будут спускать глаз с итальянцев и не будут давать им покоя ни днем, ни ночью. Они будут внезапно нападать на любого итальянского солдата и небольшие отряды итальянцев и безжалостно их уничтожать. Если враг слишком многочислен и силен, группы будут отступать и скрываться на местности, продолжая изматывать врага при каждой возможности» [22].

После того как план был одобрен Центральным комитетом «Единения и прогресса», Энвер отправился в Стамбул, где инкогнито сел на корабль до Александрии. На призыв Энвера откликнулись десятки патриотически настроенных офицеров, среди которых был и молодой майор по имени Мустафа Кемаль (в будущем он станет известен как Ататюрк, основатель Турецкой Республики). В качестве плацдарма для ведения партизанской войны использовался Египет; некоторые офицеры проникали в Ливию через Тунис. Официально правительство отреклось от этих военнослужащих, назвав их «авантюристами, действующими против воли Османского правительства» (на деле же османское казначейство выплачивало всем находившимся в Ливии военным ежемесячное жалованье). Эти офицеры-добровольцы называли себя «федаи» и были готовы пожертвовать жизнями в борьбе за правое дело [23].

Проникнув на территорию Ливии в конце октября, Энвер со всей страстью и рвением взялся за дело. Он переоделся в арабскую одежду и на верблюде отправился вглубь страны. Он с радостью приветствовал все тяготы и суровый аскетизм жизни в пустыне и восхищался мужеством бедуинов, с которыми, не зная арабского языка, общался через переводчика. Бедуины со своей стороны также проявили к Энверу большое уважение. Невеста Энвера принцесса Эмине Наджие Султан была племянницей султана Мехмеда V. Хотя на тот момент ей было всего 13 лет (они поженились в 1914 году, когда Эмине исполнилось 17), эта связь с императорским домом делала Энвера влиятельной фигурой в глазах ливийцев. «Я говорил им: „Я, зять султана, посланник халифа, приказываю вам то-то и то-то“, — вспоминал впоследствии Энвер. — Эта возможность стала для меня огромным подспорьем» [24].

Энвер действовал в восточной провинции Бенгази. Итальянские войска были сосредоточены в трех портовых городах Киренаики — Бенгази, Дерне и Тобруке, поскольку упорное сопротивление, оказываемое ливийскими племенами, не давало им продвинуться дальше прибрежной равнины вглубь страны. Тщательно изучив итальянские позиции, Энвер расположил свой лагерь на плато, возвышающемся над портом Дерна. Десять тысяч жителей города оказались весьма негостеприимными хозяевами для 15 000 итальянских пехотинцев, которые также стали главной мишенью для партизанских отрядов Энвера. Тот собирал вокруг себя деморализованных османских солдат, которым удалось избежать плена, рекрутировал представителей местных племен, а также членов могущественного братства Санусия (суфийского религиозно-политического ордена, который охватывал своей сетью все городские и сельские районы Ливии). Кроме того, в его базовый лагерь в Айн-эль-Мансуре в Египте регулярно прибывали все новые офицеры-федаи. Благодаря своей деятельности в Ливии, включавшей привлечение местных бойцов под командование османских офицеров, грамотное использование враждебного отношения мусульманского населения к европейским захватчикам и создание эффективной разведывательной сети, Энвер заложил основы для создания новой разведывательной службы — Тешкилят-и Махсуса («Специальной организации»), — приобретшей во время войны большое влияние.