Королевство вандалов. Взлет и падение - Ганс-Иоахим Диснер Страница 9

Вероятно, Бонифаций занимал в армии руководящие посты еще в молодом возрасте [64]. С 417 г. он появляется в Африке, сначала как командир пограничного гарнизона в Южной Нумидии, а с 422/423 гг. – как верховный главнокомандующий всей африканской армией. Впрочем, из-за ссоры с Кастинием он покинул его экспедицию против вандалов в Испанию. Бонифаций добился существенных успехов в борьбе против африканских берберов (вероятно, против племен гетулеров и арцугов), а также в обращении донатистов, которые еще оставались в его области. Идеологическая поддержка его дела нашла отражение в адресованных ему письмах Августина (№ 185 и 189), из которых первое дошло до нас под характерным название «De correctione Donatistarum» (Об исправлении донатистов). В нем Августин последовательно отстаивает свое учение CogeIntrare, которое, исходя из Лк. 14, 23, требовало принудительного обращения и указывало путь средневековой инквизиции. Естественно, отец церкви не имел в виду физического уничтожения схизматиков; однако он рассудительно принимал в расчет определенную долю потерь, включавшую тех, кто избежит обращения из-за самоубийства, и требовал в случае неповиновения применения всех необходимых принудительных мер. В этом письме, написанном в 417 г., Августин рассматривает переход массы донатистов в лоно ортодоксальной церкви как уже свершившийся факт; он указывает на большое количество вновь приобретенных членов общины и «освобожденных деревень, имущества и городов различной степени важности» (185, VIII, 33). Влияние этого и второго послания на Бонифация, похоже, было весьма существенным. Долгие годы полководец очень добросовестно исполнял свои обязанности по отношению к государству и ортодоксальной церкви. После смерти первой жены он даже хотел отказаться от мирской жизни, уйдя в монастырь; роковым образом Августин и его друг Алипий удержали его от этого решительного шага, так как считали его незаменимым военным защитником церкви и народа: ошибка, значение которой едва ли получило должную оценку, и которой суждено было решить судьбу Северной Африки. Хотя поначалу Бонифаций по-прежнему поддерживал законную династию в борьбе с узурпатором Иоанном (424-425 гг.), тем не менее в 427 г. из-за интриг Феликса, командующего армией, императрица Галла Плацидия (правившая за Валентиниана III) дала ему повод для измены. Это решение было роковым для всей страны. И не только потому, что Африка пострадала от измены Бонифация, а некоторые области были опустошены его войсками или карательными экспедициями, высланными из Равенны; скорее потому, что благоприятной ситуацией воспользовались племена, поселившиеся по ту сторону лимеса, которые напали на культурные области, не встретив сопротивления. В 427-428 гг. в Африке продолжал царить хаос, повлекший за собой борьбу всех против всех. Живший при Юстиниане историк Прокопий отмечает, что в этой ситуации, с трудом отбив первую карательную экспедицию, Бонифаций, опасаясь дальнейшего ухудшения обстановки, призвал вандалов при благоприятных обстоятельствах вступить в Африку. В такой форме этот призыв является неисторичным [65]. В лучшем случае разжалованный полководец рассчитывал на сотрудничество с некоторыми отрядами вандалов, которых он собирался соответствующим образом отблагодарить. Решение, к которому он в конце концов пришел, выглядело совсем по-другому. Так как успехи вестготского войска под предводительством императорского полководца Сигисвульта, который и сам, несомненно, был готом (настроенным проариански), в борьбе с Бонифацием пришлись не по душе ортодоксальной церкви и другим верным империи силам, это стало причиной примирения Бонифация с правительством, последовавшим, самое позднее, в начале 429 года. Теперь Бонифация снова приветствуют как комита Африки. Однако восстановление порядка, естественно, было иллюзорным. Сама «гражданская война» принесла с собой много проблем, прежде всего подорвав еще не утраченное благосостояние Африки. Непокорные племена берберов проникли далеко в глубь римской территории и натолкнулись на рабов и колонов, которые в значительном количестве были готовы защищать существующий порядок. Однако нестабильная ситуация в этой римской провинции привлекла внимание вандалов (даже если предложение союза со стороны Бонифация является и неисторичным), которым казалось, что здесь они найдут много преимуществ по сравнению с Иберийским полуостровом. Поэтому в мае 429 г., спустя несколько месяцев после примирения Бонифация с правительством Западной Римской империи, началось вторжение вандалов в Северную Африку.

Нам, разумеется, важно рассмотреть «фон», на котором совершилось вторжение вандалов в Африку, как бы мало о нем ни было известно самим завоевателям. Впрочем, было бы весьма интересно узнать, насколько хорошо Гейзерих был информирован о масштабах кризиса, разразившегося именно в римской Северной Африке. Точно определить это невозможно, так как мы не можем установить, действительно ли существовала связь между Бонифацием и Гейзерихом. Однако нет сомнения, что та или иная информация в распоряжении нового короля вандалов была, и необходимо признать, что к осуществлению далеко идущих планов его подтолкнуло имевшееся у него общее представление о положении, сложившемся в Африке в то время. Вместе с тем это значит, что он не хотел допускать крупных ошибок, которые могли бы причинить ему существенный урон как новому правителю на внутри- и внешнеполитической арене. Если говорить конкретно, то, вероятно, оккупация Африки представлялась Гейзериху более простым делом, чем длительная борьба за земли на Иберийском полуострове, на которые претендовали свевы, вестготы, а также римские войска. Надо полагать, что политическую, идеологическую и военную подготовку кампании в Северной Африке Гейзерих сосредоточил в основном в своих руках. На тот момент он, несомненно, уже пользовался большим моральным авторитетом среди соплеменников, а также родовой знати, но еще не обладал господствующим положением. У вандалов, как и у других племен, участвовавших в Великом переселении, плоды побед над Римом родовая знать и королевская власть сначала делили поровну. Быстрые и сравнительно многочисленные военные успехи частично гасили «конкурентную борьбу» между королевской властью и знатью. Правда, и у вандалов она разразилась в открытой форме восстания знати в 442 г., которое король смог подавить, только пролив немало крови [66]. Как бы он ни старался утвердить свою власть, примерно в 428-429 гг. его позиции ослабели. Поэтому африканскую кампанию нельзя было навязать влиятельным соплеменникам силой, и он скорее всего вынужден был воздействовать на знать с применением дипломатических средств. Несомненно, в соответствующих переговорах сыграли роль упоминания о богатстве Африки, о столь желанном роскошном образе жизни, а также политическом значении этой римской области. Влиятельные вандалы и аланы уже в Испании познакомились с удовольствиями более высокоразвитой цивилизации и, конечно, с радостью были готовы променять свое вполне приемлемое положение зажиточных землевладельцев, которым, правда, постоянно угрожали нападения нуждавшихся в земле варваров, вновь и вновь проникавших туда, на образ жизни африканских латифундистов.