1759. Год завоевания Британией мирового господства - Фрэнк Маклинн Страница 9

Но, вероятно, самым ужасающим проявлением природы в 1759 г. стало очередное появление кометы Галлея, которую можно было наблюдать невооруженным глазом на европейском небе в марте. Хотя философы (например, Мопертюи) высмеивали тех, кто верил, что астральные явления — предзнаменование событий на Земле, многие продолжали верить в то, что это именно так и есть. Как и в 1066 г. (при первом зарегистрированном появлении кометы Галлея), многие полагали: катастрофа уже где-то рядом.

Довольно интересно, что и в 1066 г. суеверия не ошибались. Однако и 1759 г. наметил судьбу Британии яснее, чем любое другое событие после битвы при Гастингсе.

Если бы пришлось решать на основе долгосрочности воздействия, кто из людей, находившихся на вершине своего величия в 1759 г., заслужил место в истории, самый весомый аргумент оказался бы в пользу Джона Уэсли, основателя методизма. Вегетарианец и трезвенник, тщедушный Уэсли был с юности вдохновлен понятием о возврате к первоначальному христианству и созданием «нового человека» (образца ответственности, рассудительности, респектабельности, добродетели и честности). В свои пятьдесят шесть лет он продолжал соблюдать строжайший режим странствующего проповедника. А к концу своей долгой жизни этот человек преодолел верхом на лошади 280 000 миль, находясь в пути в любое время дня и ночи.

С самого начала он предполагал: его «Методистское объединение» станет отдельной группой в рамках англиканской церкви. Но раскол с англиканской церковью делался все глубже, как только Уэсли начал выступать в защиту посвящения в духовный сан священниками, а не епископами, за институт мирских проповедников, а не священников с «приходами», за богослужения вне храмов и церквей, чудеса и «энтузиазма», за прямое обращение к бедным и неимущим. Как уже сказано, англиканская церковь придавала особое значение церквям и кафедрам, посвященному в духовный сан клиру и местным викариям, имеющим приходы. А методизм уделял внимание собраниям на открытом воздухе, странствующим проповедникам и общенациональной евангелизации.

1759 год был напряженным для неутомимого Уэсли, чья паства постоянно увеличивалась так, что его движение возрождения провело уже свою пятнадцатую ежегодную конференцию. Два совершенно различных эпизода в начале и в конце того года прекрасно иллюстрируют со стороны разных лиц человека, которого можно было бы назвать «папой» методизма.

Когда в начале года Франция угрожала вторжением, Уэсли назначил 16 февраля днем национальной молитвы и поста в надежде, что Господь поддержит Англию в борьбе с Францией. В то утро он проповедовал в 5 и 9 часов утра в Уэидсворте, а затем в 3 часа дня — в Спиталфилдсе. В 8.30 вечера Уэсли уже находился в штабе методистов.

Графиня Хантингтон присутствовала на вечерней службе и после нее пригласила главу методистов возглавить собрание на молебен у себя дома. Там он проповедовал для избранной компании, в которую входили граф и графиня Дартмуты, граф и графиня Честерфилд, сэр Чарльз и леди Хотем, а также избранные аристократы из семей Кавендиш и Картерет.

А осенью 1759 г. Уэсли упрекал свою сварливую жену Мэри, брак с которой оказался исключительно несчастливым. В своем письме от 23 октября в десяти пунктах он перечислил все то, что ему не нравилось в ее поведении. В письме было десять советов, с помощью которых можно исправить свое поведение.

«Очень просто и прямо перечислю тебе то, что мне не нравится… Просмотр моих писем и частных бумаг без моего ведома, то, что я ощущаю себя пленником в своем собственном доме, обсуждения меня у меня за спиной, копание в вещах, за которые на меня возложена ответственность (а тебе уже известно, что это неправильно…»

Несмотря на весь свой религиозный пыл и бесспорные достижения, Джон Уэсли видится не очень приятным человеком. Будучи неискренним, двуличным и лживым, он любил переписывать историю собственной жизни в своих письмах и журналах, чтобы выглядеть всезнающим, всемогущим и непогрешимым. Но однажды он столкнулся с явлением, настолько выходящим за рамки всего обыденного, что пришлось посмотреть на правду жизни трезвым взглядом.

Он любил приукрашивать свою автобиографию «поворотными моментами» и огнями «на дороге в Дамаск», но один определяющий момент истины в его жизни все же имелся. Во время своего первого визита в Америку в январе 1736 г. Уэсли совершил четырехмесячное бурное морское путешествие перед тем, как добрался до суши. Ему удивительно повезло остаться в живых во время яростного шторма. Об этой ситуации говорится в его дневнике от 17 января: «Море накрыло нас от носа до кормы, врываясь в отдельные каюты и в каюту капитана, где было трое или четверо. Оно накрыло нас всех».

23 января шторм возобновился со страшной силой.

«Море полностью накрыло нас, разорвав в клочья гротовые паруса, хлынуло на палубу, словно морская пучина поглотила нас целиком. Среди англичан начались страшные вопли и крики. Немцы (моравские братья) спокойно пели».

Согласно Уэсли, непоколебимость моравских братьев заставила его принять их понимание религии. Но, естественно, вскоре после этого он вновь набросился на них с нападками.

Чрезвычайная опасность перехода через север Атлантики производит глубочайшее впечатление скорее на летописца восемнадцатого столетия, чем на студента-богослова. Историки совершенно спокойно рассуждают о том, как через океан из Европы в Америку отправляют целые армии, словно речь идет о простом путешествии по железной дороге. Но очень редко говорится о том, сколь страшным и ужасающим может стать подобный поход.

В эпоху парусных судов у мореплавателей не было почти никакой защиты от ураганов, тайфунов и бурного моря. Но в настоящее время нам известно, что обычный маршрут судов из Северной Европы в Америку, проходящий вдоль отмели Ньюфаундленда, был особенно опасным. Десятки тысяч моряков и сотни судов бесследно исчезли в этом районе в течение трехсот лет после открытия Колумбом Нового Света, там нашли гибель многие из самых талантливых мореплавателей своего времени. В 1498 г. Джон Кабот вышел из Бристоля с пятью кораблями в надежде подробнее исследовать открытия, которые он сделал годом раньше на Кейп-Бретон и Кейп-Код. В Бристоль вернулось только одно судно, Кабота больше никогда не видели.

В ту эпоху соперниками Англии по рыболовству в районе Больших отмелей около берегов Ньюфаундленда, были португальцы. Но даже самые выдающиеся мореходы из них не добивались лучших успехов. Великие морские пионеры Португалии, братья Кортэ-Реал, погибли в Северной Атлантике.

Гашпар Кортэ-Реал вышел из Лиссабона в мае 1501 г. с двумя кораблями, но навсегда исчез в пучине Атлантического океана. Когда его второй корабль пришел в октябре в Португалию с известием о том, что Гашпар остался в море, его брат Мигель организовал следующую экспедицию ради поисков Гашпара. Он вышел из Лиссабона к Лабрадору в мае 1502 г., но тоже бесследно исчез.

Современная наука окончательно установила главную причину трагедии, выпавшей на долю огромного количества отважных моряков в эпоху парусных судов. Гигантские волны, почти вертикальные стены зеленой воды, появляющиеся словно ниоткуда, достигающие 100 футов в высоту до гребня волны, в течение длительного времени считали выдумками бывалых моряков, которые провели много лет перед мачтой. Только в последнее время установлено: подобные внезапные волны возникают довольно часто, они представляют смертельную угрозу для мореходства. Ни один из кораблей, построенных до настоящего времени, даже в эпоху океанских лайнеров, не имеет оснащения против подобных монстров. Те суда, которым приходилось встречаться с подобными левиафанами, смогли выжить благодаря только удаче, а не в силу каких-либо других обстоятельств.