Жажда власти. История заговоров от Рюриковичей до Романовых - Елена Разумовская Страница 9

В завещании отца Ивана III ясно было сказано: титул и власть закрепляются за сыновьями Василия, старшего сына. Значит, нужно было каким-то образом получить этого законного наследника. Летопись обставляет ситуацию весьма красиво: однажды, объезжая владения, как подобает великому князю, Василий обратил взгляд на дерево, где птицы вили гнездо, и закручинился, ибо птицы и прочие божьи твари имеют потомство, а он нет. Задумался тут князь, кому великое наследство отдать, не братьям же, которые «и своих уделов устроить не умеют». Бояре поняли кручину князя и посоветовали ему найти жену плодовитую взамен Соломонии, с которой Василий в браке прожил 20 лет. Князь спросил совета у митрополита Даниила, и тот позволил ему развод, приняв во внимание складывающуюся ситуацию: великое государство вдруг остается без законного наследника, что чревато новыми смутами между претендентами на власть. Митрополит же снял грех с души Василия. Таким образом, решено было: супругу Соломонию постричь в монахини, а самому во второй раз жениться. Кандидатка в жены уже была: юная красавица Елена из рода Глинских, выходцев из Литвы, семьи знатной, но не княжеских корней.

Что только не делала Соломония, чтобы князь Василий вновь обратил на нее внимание: она звала бабок-знахарок, испробовала разные средства, в том числе приворотные заговоры. Но ничего не помогало, и 25 ноября 1525 г. вопреки собственной воле Соломония была пострижена в монахини в Рождественском монастыре в Москве: «Когда великой княгине начали стричь волосы — она голосила и плакала; митрополит поднес ей монашеский кукуль; она вырвала его из рук, бросила на землю и стала топтать ногами…» [15] Инокиню Софью (такое имя Соломония получила, приняв постриг) свезли в Суздаль, где она и умерла в монастыре через 17 лет. К чести бояр московских сказать, были среди них и те, кто пытался воспрепятствовать бесчестному делу. Их (Максима Грека, С. Ф. Курбского и пр.) великий князь отправил в темницу. Иерусалимский патриарх Марк также предупреждал Василия, что результатом развода и вторичного брака будет «злое чадо», а также печаль и смерть во всей Руси. И ведь не ошибся!..

У Василия Ивановича и Елены было два сына — Иван и Юрий; младшенький был нездоров от рождения, а старший стал проклятием Российской земли, получив прозвище Грозный. Сам Василий III умер, когда старшему, Ивану, исполнилось всего три года.

Очевидно, что еще при жизни Василия Ивановича московские бояре, бывшие со времен Дмитрия Донского опорой и советчиками великому князю, превратились в недобрую силу, искавшую власти поперед великого князя. В число бояр влились бывшие удельные князья, которые, хотя и стали из самостоятельных князей слугами, сохраняли свой прежний взгляд на собственное место в государстве. Если и получилось Василию III избежать усобиц между представителями собственной семьи, то в случае с княжатами (лишившимися уделов князьями) он просчитался, нажив себе и сыну своему злейших врагов.

Время царствования Ивана IV Васильевича, прозванного еще современниками Грозным, — одна из интереснейших страниц отечественной истории, однако, как ни покажется это странным, не с точки зрения нашего повествования. Сама фигура Грозного царя — это символ борьбы за власть, за самодержавное единовластие в только что образованном молодом государстве, жившем еще представлениями удельных княжеств. Василий III, отец Ивана, закончил собирание русских земель вокруг Москвы, начатое еще при прадедах; подчинил власти московской Псков, Рязань, Смоленск. Еще при нем отношения бояр, бывших некогда удельными князьями при великом князе, и центральной власти, князя московского, обострились. «Разруливать» эти противоречия досталось его сыну Ивану.

Василий в последние годы жизни всерьез опасался за судьбу своего сына Ивана: как позднее замечал князь Курбский в своем «досадительном» письме к Грозному, род у того «издавна кровопийственный». В «Истории о великом князе Московском» он позднее напишет, объяснив свою точку зрения: «Обычай у московских князей издавна желать братий своих крови и губить их убогих ради и окаянных вотчин, несытства ради своего» [16].

Василий еще при жизни старался оградить от напастей и супругу, и сына: он взял клятву с князя Михаила Глинского оберегать сыновей Ивана и Юрия и мать их Елену, племянницу князя: «А ты бы, князь Михайло Глинский, за моего сына, великого князя Ивана, за мою великую княгиню Елену и за моего сына, князя Юрья, кровь свою пролил и тело свое на раздробление дал» [17]. Первые пять лет безотцовщины прошли для мальца в относительно спокойной обстановке: всем заправляла его мать Елена, из рода Глинских (матери со времен «Русской Правды» принадлежало первенство в ведении дел своих детей по смерти отца). Но, как выясняется, у князя Василия Ивановича были вполне реальные причины для опасений. Не успели его отпеть в церкви, как великой княгине уж донесли о боярской измене: князья Шуйские, Иван и Андрей, вздумали присягать на верность удельному князю Юрию; они и прочих, верных князьям московским, подбивали, говоря, как о том свидетельствуют летописи: «…если князь Юрий сядет на государстве, а мы к нему раньше других отъедем, то мы у него этим выслужимся» [18].

Все правление Елены Глинской прошло под знаком боярских распрей; 3 апреля 1538 г. она скончалась (поговаривали, что от яда), и Иван остался круглым сиротой. Тут-то и начались его детские мытарства, в которых большинство историков видят причины злокозненного характера этого тирана и кровопийцы. Борьба за выживание стала главной задачей маленького великого князя. Что интересно, никто из бояр, устраивавших драчки вокруг трона Московского государства, смерти ни великому князю, ни его брату Юрию не желал: «Отстаивая свои притязания, бояре не поднимались открыто против своего государя, не брали в руки оружия, даже не вели дружной политической оппозиции против него» [19]. Как позднее вспоминал Иван IV, бояре, «…подданные наши хотение свое улучили, нашли царство без правителя: об нас, государях своих, заботиться не стали, начали хлопотать только о приобретении богатства и славы, начали враждовать друг с другом» [20]. Юный правитель целого государства видел обиды, которые лучше всего запоминаются в детстве: вещи его родителей растаскивали, пинали ногами, открыто высказывали свое нелицеприятное отношение к умершим родителям, а его и Юрия «…начали воспитывать как иностранцев или как нищих… Одно припомню: бывало, мы играем, а князь Иван Васильевич Шуйский сидит на лавке, локтем опершись о постель нашего отца, ногу на нее положив» [21]. Меж собой сражались две партии — Шуйские и Бельские, которые сменяли друг друга у власти; впрочем, в жизни юного Ивана это мало что меняло, внося попеременно обиды и страхи. Так, однажды партия князя Ивана Шуйского в поисках митрополита Иоасафа, сторонника их политических противников Бельских, ночью ворвалась к спящему мальчику (Ивану уже исполнилось 12 лет), учинив крики и разор во дворце великого князя, напугав его самого.