Династия Бернадотов. Короли, принцы и прочие... - Стаффан Скотт Страница 9

Дать народу прочный мир, положить начало рекордно продолжительному мирному периоду, который вполне достоин упоминания в «Книге рекордов Гиннесса», — подвиг, который трудно превзойти. Обиды Карла Юхана на прессу и прочие недостатки, вокруг коих незачем поднимать шум, если вспомнить, как в ту эпоху вообще управляли странами, — все это блекнет перед его уникальным в истории Швеции подвигом.

Почему же именно об этом в исторических трудах пишут так мало?

Потому что шведы есть шведы: такие же люди, как все, не способные оценить лучшее, что имеют, склонные считать чудесные дары обычным порядком вещей, а зачастую не способные и понять, что этот долгий мирный период в жестоком мире мы имели не только благодаря изрядной порции везения, но и благодаря армии, с международной точки зрения непомерно многочисленной. Такое впечатление, что нет даже серьезной исторической работы о том, как Швеции удалось почти две сотни лет прожить в мире со своим окружением, об этой сложной, запутанной, часто неосознанной, причудливой и благословенной сказке.

Вскоре после того, как в 1844 году Карл XIV Юхан в восемьдесят с лишним лет отправился к праотцам, как все старые короли, любимый народом, был написан один из самых знаменитых приключенческих романов во французской литературе. От своего отца, генерала Тома-Александра Дави де ла Паллетьер Дюма, автор наверняка слышал рассказы о гордом, щедром, отважном, словоохотливом, не отличавшемся живостью ума, а порой напыщенном гасконце Бернадоте, весьма известном среди французских революционных вояк; ведь отец-генерал вместе с Бернадотом сражался в 1797 году при Тальяменто и Изонцо.

Короче говоря, д’Артаньян из «Трех мушкетеров» — портрет молодого Жана Батиста Бернадота.

Тридцать четыре года Швецией правил четвертый мушкетер.

Но подвиг реального Бернадота куда больше подвигов вымышленного д’Артаньяна.

КАРЛ ЮХАН Далекарлийская картина Карл Юхан, наш Карл Юхан! — кричат со всех сторон. И вот король из замка выходит на балкон. На Стрёммен он взирает, высок, черноволос. И всех нас восхищает его орлиный нос. В руке король сжимает державный скипетр свой. Его он простирает над нами и страной. Да, важных птиц немало слетало с дальних сел. Карл Юхан, он — царь-птица, и ворон, и орел. Он честь на поле брани и славу заслужил, Гнездо уппландских Васов в Стокгольме заселил. Стоит король Карл Юхан на Мурском берегу, Коль он протянет руку — пожать ее могу. Он мне, простому парню, улыбку подарил И тонкими устами со мной заговорил. Пусть он не далькарлиец (и я ведь не француз!), Слова, как гром небесный, гремят из этих уст. Приказ отдать он может на языке любом — Придворные и слуги исполнят их бегом. А если улыбнется, увидят все вокруг, Что доброту он прячет от свиты и от слуг. Но знает наш Карл Юхан, что весь честной народ Добро его заметит, любовь его поймет. Он рад бы в авантюры со всех пуститься ног, Но, долг свой исполняя, себя он превозмог. Карл Юхан! О Карл Юхан! Тебя забрал Господь. Твоя душа на небе, земле досталась плоть. Картину погребенья хранит старинный холст: Несут под марш «Карл Юхан» героя на погост. Несут далекарлийцы гроб тяжкий на плечах. Печаль навек застыла в заплаканных очах. Тебя мы не забудем, наш сказочный король. В старинной шведской саге твоя прекрасна роль. Ты словно птица Феникс из пепла восстаешь, Сквозь войны и пожары спасенье нам несешь.[15] Эрик Аксель Карлфельдт

Оскар I, у которого нет конного памятника

Оскар I — самый неприметный, самый блеклый из Бернадотов. Конные памятники его отцу и его старшему сыну красуются на центральной площади Стокгольма. Но где же памятник Оскару I?

Одни ученые мужи считают его человеком слабым и достойным сожаления, другие же, не менее ученые мужи, наоборот, причисляют его к «нашим великим и значительным королям», выдвигая мотивацию, с которой не поспоришь, — все его реформы. Тем не менее среди королей династии Бернадотов Оскар I остается самым неприметным. Он сменил на троне одного из ярчайших и наиболее значительных королей, каких имела страна, а наследовал ему один из самых малозначительных, зато самый любимый народом. Судьба не благоволила благородному и даровитому Оскару I. И конного памятника он, как сказано выше, не имеет.

Правил он пятнадцать лет, меньше всех Бернадотов, чуть дольше сына, Карла XV, который, кстати, в течение двух последних лет жизни Оскара I был регентом. Ныне об Оскаре I, вероятно, знают, что он благосклонно относился к прогрессу и имел детей с актрисой и что Стриндберг[16] полагал, будто он заразил ее сифилисом и сам умер от этой болезни. То и другое не соответствует действительности, на самом деле король скончался от опухоли мозга.

Заслуги его вправду значительны. Многие важные реформы и в последние годы правления его отца, и в собственное его правление стали возможны именно благодаря ему. Ради монархии он успешно предпринял важные усилия: обеспечил дальнейшее продолжение династии, оставив четверых сыновей, и подобно отцу продолжал править под либеральным флагом, но вдали от парламентаризма.

Имя Оскар стало в Швеции обозначением целой эпохи, как имя Виктория в Англии. Марки обуви, крепости, названия населенных пунктов, средней руки анекдоты — повсюду обнаруживается Оскар. Виной тому не всегда Оскар I, столь же часто это Оскар II, его сын, но как раз с Оскаром I (1799–1859) это имя вошло в шведскую историю. Родился он на улице Сизальпин в Париже. «Это я придумал назвать его Оскаром!» — говорил на старости лет Наполеон, поскольку в то время, когда его бывшая пассия родила будущего шведского короля, будущий император Франции с огромным восторгом читал французский перевод шотландской подделки — «Поэм Оссиана». В ту пору эти стихи совершали триумфальное шествие по Европе. Их считали подлинными героическими сказаниями древности, тогда как на самом деле их сочинил Макферсон[17].

По мнению историков, претензии Наполеона были столь же необоснованны, сколь и утверждения Макферсона, будто «Поэмы Оссиана» — подлинная древность. Но если некто напишет, что Оскар — «имя скандинавское», то фактически не погрешит против истины. Прежде чем в Шотландии появился Оскар, в Исландии имелось вполне скандинавское имя Асгейр, по-шведски Асгар, а по-англосаксонски Осгар, не говоря уже о том, что существовала и латинизированная форма Ансгарий.