Загадка гибели шхуны "Святая Анна" - Михаил Чванов Страница 9

К вечеру началась пурга, которая задержала их рядом со «Св. Анной» на несколько дней. Но «иногда после ужина можно было слышать самые залихватские песни, в которых певцы старались перекричать завывание метели. Один старик Анисимов, который и на судне всегда жаловался на поясницу и на ноги, теперь совершенно раскис. Решено было отправить его на судно. Двигаться, а тем более тянуть тяжелые нарты, он не мог».

Все были полны оптимизма, и уходящие, и оставшиеся на судне: «13 апреля вечером, когда метель начала немного утихать, мы были внезапно разбужены от своей спячки криками, песнями и стуками в дверь. Это пришли с судна Денисов, Мельбарт и Регальд. Оказывается, они еще вчера делали попытку навестить нас на „новоселье“, но едва вернулись на судно, сбившись в метели с пути. Они принесли нам в жестяных банках горячей пищи, которую мы сейчас же принялись уплетать с аппетитом. Пришедшие рассказывали, что за эту метель „Св. Анну“ совершенно занесло снегом, так что на ют и полубак можно заходить без сходни. Около судна они видели свежие медвежьи следы… Анисимов был отправлен на судно с Денисовым, и четыре человека моих спутников пошли их провожать, решив на судне переночевать, так как пойдем дальше только завтра.

На другой день после полудня явились с судна Денисов, Мельбарт и Регальд. Регальд пришел со своими вещами, так как вместо старика Анисимова решил идти с нами он».

Вокруг идущих — белая пустыня, незримо плывущая под ногами, и уже на одиннадцатый день трое решают возвратиться на судно: Пономарев, Шахнин и Шабатура. 5 мая — первая смерть: ушел на разведку ровного пути, который он якобы увидел с ледяного холма, Баев — и не вернулся. Двое суток его искали, потом ждали еще трое…

17 июня, когда наконец увидели землю, двое (Альбанов специально не называет их фамилий) тайком уходят, забрав лучшее из продовольствия, одежды и… документы, уверенные в том, что теперь-то уж, конечно, точно до земли дойдут они, а не те, от кого они, обобрав, ушли. Оставшиеся с Альбановым жаждут мести и порываются организовать погоню. Валериан Иванович останавливает их: нечего терять попусту драгоценные силы. Его мутит от бессмысленности этого побега. Беглецов во льдах ждет неминуемая смерть, ведь они не знают, куда идти, и у них нет каяков, а впереди неминуемо встретится чистая вода. И он еще больше торопит своих спутников.

На что он надеялся? Отличный штурман, знающий Север, он уверенно, несмотря на почти встречный дрейф льдов и отсутствие каких-либо карт, не считая схематичного наброска в книге великого норвежца Нансена (на котором, кстати, красовались, сбивая с толку, несуществующие архипелаги: Земля Петермана и Земля короля Оскара), вел свой маленький отряд к Земле Франца-Иосифа. Перед отправкой в экспедицию Г. Л. Брусилов приобрел небольшую библиотеку, но в ней из специальной полярной литературы, кроме книги Нансена и книги А. В. Колчака «Льды Карского и Сибирского морей», ничего не оказалось.

Что бы они делали, если бы у них не оказалось книги Нансена? Что это — Божье провидение? Альбанов снова и снова вспоминал великого норвежца, книгу которого нес с собой, которая была его путеводной звездой, и записывал в своем дневнике:

«Прожить зиму в хижине, сложенной из камней, без отопления, завешенной шкурами медведя вместо двери и шкурой моржа вместо крыши, могли такие здоровые и сильные духом люди, как Нансен и Иогансен, но не мои несчастные и больные спутники». На спасение судьбой был отпущен единственный шанс, Альбанов не знал, из скольких: из тысячи или из миллиона. В конце концов это неважно, важно только то, что единственный. И он не собирается так просто выпускать его из рук. Этот шанс — добраться до острова Нортбрук, где на мысе Флора двадцать лет назад была заложена база английского полярного исследователя Фредерика Джексона и где в свое время с Джексоном счастливо встретились Нансен с Иогансеном.

(Но великий Нансен спас не только выдающегося русского полярного землепроходца Валериана Ивановича Альбанова, а вместе с ним научные результаты экспедиции на «Св. Анне», другое дело, что в то время России, мечущейся в самоубийственном, занесенном с Запада, горячечном вирусном бреду, было не до Альбанова и не до научных результатов канувшей в неизвестность брусиловской экспедиции. Велик подвиг, велики заслуги Фритьофа Нансена в освоении Арктики, но не менее, а может, даже более велики его подвиги и заслуги перед всем человечеством, перед Россией, прежде всего в деле сбережения русского народа — в то самое время, когда обе противоборствующие стороны в ней, красные и белые, словно тайно сговорившись между собой, всеми силами и средствами уничтожали его. В страшные годы испытаний русского народа, в отличие от многих, Фритьоф Нансен не делил русских на белых и красных, вызывая неудовольствие первых: «За то, что спас нас, изгнанников, спасибо, а несчастных русских крестьян, погибающих от голода, спасать не надо», только потому, что они остались под властью красных, а одинаково спасал тех и других, полагая, что со временем, если не их сыновья, то внуки тех и других разберутся в причинах этой страшной братоубийственной войны, и Россия снова станет великой. На одной из главных площадей России, а уж в одном из городов Поволжья Фритьофу Нансену со временем, когда общественное сознание в России придет в норму, непременно должны быть поставлены памятники. После окончания Первой мировой войны он вернул на родину сотни тысяч русских пленных солдат, как, впрочем, сотни тысяч пленных, томившихся в русском плену, вернул в Западную Европу. Благодаря его неутомимому труду, благодаря так называемому нансеновскому паспорту Лиги наций, признанному, благодаря его величайшему авторитету, 52 странами, сотни тысяч русских изгнанников, оказавшихся за границей без каких-либо документов и средств на существование, нашли спасение. Это был необыкновенный паспорт, не виданный ни до тех пор, ни после — в сущности, маленькая марка с портретом Фритьофа Нансена, на которой стояла надпись «Societe des Nations». Но эта скромная маленькая марка предоставляла несчастным русским изгнанникам, вчерашним солдатам Белой армии и гражданским беженцам, право на существование: они получали в 52 странах мира вид на жительство, жилье, работу, а многие не только среднее, но и высшее образование, так как по инициативе Фритьофа Нансена во многих странах были созданы русские школы и даже университеты. Чувство сотен тысяч русских изгнанников выразил спасенный нансеновским паспортом шофер такси в Осло бывший полковник врангелевской армии, племянник великого русского композитора Н. А. Римского-Корсакова, при встрече с Нансеном поклонившийся ему в пояс «Все мы, русские, благодарны Вам за то, что остались живы». Ради справедливости нужно сказать, что деятельности Нансена по спасению русского народа препятствовали некоторые белые вожди, надеясь продолжить вооруженную борьбу с большевиками, в том числе и генерал Врангель. Но Нансен, в отличие от них, понимал, что в настоящий момент вооруженная борьба бессмысленна и даже преступна, что главное сейчас: спасение, сбережение русского народа по ту и другую сторону границы. Если несколько миллионов его, оказавшиеся за рубежом, лишенные Родины, были бесправными изгоями, то в России, обескровленной гражданской войной и правлением большевиков, на которую в 1921 году к тому же, особенно на Поволжье и Приуралье, обрушилась (неужели бичом Божиим?) страшная засуха, ежедневно тысячи людей умирали от голода. Великий Нансен не мог остаться равнодушным и к этой беде единого, но искусственно разделенного русского народа. Он снова обратился к мировому сообществу. Вряд ли кто другой был бы в то время услышан, но к призыву великого Нансена прислушались правительства и общественные организации многих стран. Нансен не раз сам ездил в Россию, не говоря уже о том, что вкладывал в спасение умирающих от голода русских крестьян собственные средства. В результате его этой деятельности было спасены миллионы русских в самой России.